Роковой мужчина
Шрифт:
Я медленно, без рывков, тащила Аннабель за руки по полу, покрытому грубым ковром. Это было очень тяжело. Я могла себе вообразить, как Мэсон следит за нами в зеркале. Я думала – подойдет ли он к нам спросить, не может ли чем помочь – позвать доктора или что-нибудь подобное. Я надеялась, что со стороны это выглядит так, как будто я избавляюсь от убитого тела. Он никогда не забудет это зрелище.
Затем наступил самый важный момент. Я бросила взгляд в зеркало. Мэсон стоял у двери. Призрак за засиженными мухами экраном на поверхности стекла. Я не успела разглядеть его лицо. Снова опустив глаза, я продолжала изо всех сил тащить Аннабель.
Потом я услышала, что дверь закрылась,
– Готово, – прошептала я Аннабель. Аннабель не ответила. Она неподвижно лежала у моих ног с закрытыми глазами.
– Аннабель! – я почувствовала приступ паники и наклонилась. Неужели эта постановка внезапно стала реальностью? Неужели она мертва – и я убила ее? Аннабель дышала, но была без сознания. Я попыталась поднять ее, но не смогла. Это было ужасно. Женский голос с сильным акцентом спросил: «Могу ли я чем-нибудь помочь? Что случилось?» В нескольких футах от меня стояла пожилая мексиканка-горничная.
– Моя подруга упала в обморок, – объяснила я. Горничная, кажется, не поняла. – В обморок, – повторила я. – Не беспокойтесь, она будет в порядке, когда окажется в своем номере.
Аннабель пошевелилась и открыла глаза. Ее тошнило. Я подняла ее на ноги. Горничная смотрела на нас без всякого подозрения, как будто такое случается каждый день. Собравшись с последними силами, я помогла Аннабель, которая не вымолвила ни слова, спуститься по лестнице в ее номер. Там я оглянулась. Горничная исчезла.
Я положила Аннабель на кровать. Испуг по-прежнему не проходил. Целых пять минут я не думала о Мэсоне. Черт! Записка!!
Оставив Аннабель, я бросилась в свой номер, взяла конверт и поспешила вниз, к столику портье. Там никого не было. Я положила конверт на столик и вышла на улицу.
Я не очень представляла, что делать дальше. Пройдя по улице, я зашла в кафе. Я сильно вспотела. Что творится с Аннабель? Надо вернуться и позаботиться о ней. Но я не могла допустить, чтобы Мэсон случайно увидел меня. Интересно, что произойдет с запиской? Я нашла местечко у окна в баре. Подавшись вперед и вытянув шею, я могла видеть вход в отель. Я хотела пива. Но было воскресенье, а по воскресеньям в Нью-Мексико действует сухой закон. Затем я увидела, как Мэсон выходит из отеля с письмом в руке. Он выглядел обеспокоенным. Несколько секунд он оглядывался по сторонам, прежде чем вернуться в отель. Что он думает об увиденной сцене? Расскажет ли Барбаре? Вряд ли. Вызовет полицию? Управляющего отеля? Нет, он убедит держать секрет при себе. Но он не забудет.
Я ждала в кафе, пила кофе, которого мне не хотелось. Я беспокоилась об Аннабель. Она сыграла свою роль чудесно, но ей плохо. Нужно скорее доставить ее в Лос-Анджелес.
Наконец Мэсон и Барбара вышли из отеля. Они направились в противоположную сторону и скрылись из виду. Мэсон один раз оглянулся.
Я покинула бар и поспешила в отель, в комнату Аннабель. Она спала на полу в ванной. Я разбудила ее. Она начала стонать.
– Я хочу ребенка. Я хочу малыша. Я хочу стать ребенком. Я хочу стать малышом.
Я пыталась успокоить ее. Она бредила. В моем уме промелькнула мысль., что, может быть, Аннабель беременна.
– Мы возвращаемся в Лос-Анджелес, – сказала я ей. – Давай одеваться.
– Мне нужно вымыться, – сказала она.
Она сняла с себя одежду, подошла ко мне голой, обняла и поцеловала в шею.
Что было делать? После того, как она помылась – а я в это время собрала вещи, – я нашла ее лежащей в постели мокрой. Она не вытерлась. Аннабель была тверда, как алмаз. Она не поедет назад. Я не смогла убедить или уговорить ее.
Но мне-то нужно было вернуться в Лос-Анджелес. Следующий день, понедельник, был самым важным звеном моего плана. Я сделала то, ради чего приехала. Теперь надо уезжать, и неважно – с Аннабель или без нее.Я узнала, что Мэсон и Барбара уже отбыли. Единственное, что я могла сделать – оставить Аннабель здесь. Я дала ей тысячу долларов вместе с билетом на самолет из Альбукерке в Лос-Анджелес. Ей придется взять напрокат машину. Та, что у нас, нужна мне самой.
– Я позвоню тебе из Лос-Анджелеса, – сказала я и поцеловала на прощанье. Аннабель поцеловала деньги, поцеловала меня и сказала: «У меня будет ребенок».
Возможно, нужно было заставить ее вернуться со мной. В двадцати милях от Артезии на шоссе, ведущем в Альбукерке, я остановила машину и подумала – не вернуться ли? Я была довольна тем, как прошла сцена в коридоре. Мэсон попался на крючок. Должен попасться. Но почему-то состояние Аннабель встревожило меня. Я чувствовала за нее ответственность. Она наглоталась таблеток ради моего эксперимента. Не будь сентиментальной, – одернула я себя. Я включила первую скорость и поехала дальше.
Я вспомнила место на шоссе, где сбила бедную собаку, и притормозила. Пес еще лежал там, но сейчас он был мертв. У него была выедена половина живота – может быть, другим зверем, но скорее всего, стервятником. Я поехала дальше.
Уже на окраине Альбукерке, где движение стало интенсивнее, я заметила трехногую собаку, ковылявшую через дорогу между машинами. Водители сигналили, но собака не спешила. Это была сука. Я подумала, не связана ли она как-нибудь с мертвым псом? В отличие от него, несчастная дворняга сумела выжить. Выживание – это самое важное, не так ли? Я читала в каком-то журнале, что грифы – вымирающий вид. Защитники природы разбрасывают для них мясо на скалах высокогорья, где те гнездятся.
МЕЖДУ НАМИ
Он сделал то, о чем я молила, и позвонил в агентство по найму в ту же минуту, когда узнал об уходе Алексис. Без этого звонка я бы не знала, что делать. Пришлось бы менять весь план. Слава Богу!
Я слышала, как он разговаривал по телефону, когда я постучалась в дверь офиса. Меня трясло от предчувствия и беспокойства, что мой голос, если он его узнает, будет для него потрясением. У меня было преимущество, но я не хотела злоупотреблять им. Будь скромнее, – говорила я себе, – и оставайся такой до конца разговора. Я встряхнулась, чтобы расслабиться, и вошла.
Это больше походило на кинопробу, чем на беседу. Я была актрисой, которая с того момента, как вошла в комнату, знала, что получила роль. Мэсон изо всех сил старался скрыть потрясение, увидев меня в своем офисе. Моя же реакция была двоякой. С одной стороны, было возбуждение от того, что наконец-то разговариваешь с Мэсоном Эллиоттом, находишься рядом с ним. С другой стороны, я нервничала, пытаясь определить его реакцию на меня.
Духи он припомнил. Он обнюхивал меня, как животное. Зато очки сбили с толку. Я решила купить очки, чтобы посеять в нем необходимое сомнение. Я не хотела выглядеть точно так, как в коридоре отеля, – а только почти так.
Он не мог справиться с собой и стал спрашивать, была ли я когда-нибудь в Нью-Мексико. Я сказала ему полуправду. Однажды я была в Таосе. В остальном я налгала. Я знала, что когда-нибудь скажу ему правду. Но не сейчас. Сейчас все было в моих руках. Я видела это по его смущению. Я почувствовала укол садизма и попыталась преодолеть его и стать дружелюбной, даже немножко смешной, выйти за рамки скромности. В конце концов, у него есть чувство юмора, и он оценит это. Избегай любых женских стереотипов.