Роковой обет

Они затаились в лесу, избегая больших проезжих дорог, старались не попадаться на глаза местным жителям и лишь под покровом ночи совершали вылазки на уединенные хутора, тайком пополняя свои припасы. Наведываясь в амбары и птичники, они старались не поднимать шума и близко не подходили ко дворам, где держали собак. У приятелей была даже крыша над головой. Блуждая по чащобе, они случайно набрели на давно заброшенную, но более или менее сохранившуюся хижину, которая стала их пристанищем. Они намеревались, если позволит погода, провести здесь еще несколько дней, а потом двинуть на юг, подальше от Шрусбери, с тем чтобы пробраться в восточные графства, где их никто не знал. Путники на окрестных тропах попадались редко, и все они были местными жителями, а таких эта шайка предпочитала не задевать. Если пропадет здешний, в тот же день поднимется тревога, и вся округа бросится на поиски. Другое дело — одинокий чужак, идущий издалека и направляющийся в дальние края. Ведь коли человек пустился в неблизкий путь, у него наверняка есть с собою деньги, пусть даже и небольшие. А ежели на такого напасть — кто его хватится? Сгинет в глухомани, будто его и на свете не было. В тот вечер приятели сидели возле хижины у тлеющего костра, который был предусмотрительно разведен в обложенной глиной яме так, что со стороны не было заметно и отблеска, и с аппетитом уплетали краденого цыпленка. Солнце еще не село, но здесь, в лесу, было довольно темно. Однако все они видели в темноте как кошки, а после проведенного в безделье дня чувствовали себя бодрыми и полными сил.

Неожиданно у костра появился Уолтер Бэгот, посланный проверить тропу, ведущую в город, откуда, неровен час, могла нагрянуть погоня. Вернулся он в спешке, однако, судя по его сияющей физиономии, тревогой здесь и не пахло.

— Эй, парни! Там по дороге тащится один малый, которого запросто можно обобрать. Это тот самый, который босиком приковылял в аббатство. Он и сейчас хромает, небось на здешних каменьях вконец ноги разбил. Тряхнем его — и концы в воду, ни одна душа не прознает, куда он подевался.

— Как же, не прознает, — буркнул Симон Поер. — Разве ты не знаешь, что за этим полоумным вечно таскается как пришитый его закадычный дружок. Одного тронешь, а другой тут как тут — непременно шум поднимет.

— Как бы не так, — весело возразил Бэгот. — Говорю же я вам, что он идет один-одинешенек. Рассорился он со своим приятелем, или они по-доброму расстались, но только второго парня поблизости нет. А кто, кроме него, хватится этого босоногого? Кому какое дело, коли он пропадет?

— А корысть с него какая? — пренебрежительно бросил Шур. — Что с него взять, кроме штанов да рубахи. Он весь, с потрохами, и медяка не стоит. Пусть себе топает.

— Какая корысть, говоришь? — Не унимался Бэгот. — Денежки, приятель, вот какая. Он только прикидывается бедняком, уж я-то знаю. Я несколько раз в толчее подбирался к нему вплотную, потому как мошну чую нутром — здесь меня не проведешь. И вот что я вам скажу — на поясе, под одежонкой, у него припрятан толстенный кошель. Я его нащупал, но вытащить не мог. Пришлось бы резать одежку, а на это я не решился. Точно вам говорю, этот малый припас деньжат на дорогу. Шевелитесь, приятели, не зевайте — добыча сама нам в руки идет.

Бэгот не сомневался в успехе, да и дружки его были вовсе не прочь разжиться лишним кошельком. Они проворно поднялись на ноги и, держа руки на рукоятках кинжалов, бесшумно заскользили сквозь кусты к тонкой нитке дороги, над которой все еще светилась полоска ясного вечернего неба. Шур и Бэгот незаметно подкрадывались с ближней стороны тропы, а Симон Поер перемахнул через нее и спрятался в густом, пышно разросшемся подлеске. Над ними высились огромные старые, с узловатыми, в три обхвата стволами буки. В окрестностях заросли раскорчевывались или расчищались, превращаясь если не в пашню, то в охотничьи угодья, но Долгий Лес оставался нетронутым. Трое разбойников, неподвижно, словно сами обратились в деревья, замерли в зеленом сумраке. Они ждали.

Вскоре послышались шаги Сиарана — медленные, тяжелые и упорные. Каменистая тропа давалась ему нелегко, по мягкой луговой травке он за то же время прошел бы куда большее расстояние. Сначала до разбойников донеслось натужное дыхание Сиарана, а затем ярдах в двадцати вырисовалась его фигура. Он ступал, тяжело опираясь на подобранную где-то в лесу суковатую палку, и припадал на одну ногу — видать, порезал острым камнем стопу или подвернул лодыжку. Облик его мог бы внушить жалость человеку сострадательному, но таких поблизости, увы, не было.

— Сиаран шел, настороженно озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Страх, бывший его постоянным спутником все то время, когда он путешествовал в компании Мэтью, не оставил Сиарана и сейчас. Он сумел избавиться от Мэтью, но ужас, казалось, следовал за ним по пятам.

Именно боязливая настороженность и спасла Сиарану жизнь. Разбойники хотели взять свою жертву в кольцо, а потому скрывавшийся в засаде Бэгот пропустил путника мимо себя, с тем чтобы оказаться у него за спиной, тогда как Поер и Шур намеревались преградить дорогу. Однако, Когда Бэгот выскочил на тропу и размахнулся, целя кинжалом в спину Сиарана, тот даже не услышал а всей кожей почувствовал позади себя движение. Издав испуганный крик, Сиаран завертелся на месте, вслепую размахивая своим посохом. Удар кинжала пришелся по палке и вырвал из нее полоску коры. Разбойник попытался схватить Сиарана за рукав, но тот увернулся, отпрыгнул в сторону и, подгоняемый страхом, пустился наутек, но не по тропе, где непременно угодил бы в руки Поера и Шура, а напролом, сквозь заросли. Трудно было ожидать от него такой прыти. Несмотря на то что корни, камни и сучья безжалостно терзали босые ноги, он летел как стрела. Однако надежды оторваться от преследователей у него не было. Легко и бесшумно, словно тени, следовали разбойники за ним по пятам и даже не слишком спешили, полагая, что беглец никуда не денется и все равно скоро выбьется из сил. Хриплое, надсадное дыхание Сиарана и непроизвольно вырывавшиеся у него стоны оглашали сумрачную чащу.

Колючие ветви ежевики хлестали Сиарана по лицу. Он мчался напролом, размахивая длинной палкой и то и дело спотыкаясь о корни, кочки и сучья. Сиаран задыхался, ноги его подкашивались, что не могло укрыться от неотступно следовавших за ним грабителей. Портной — сухопарый, проворный малый — без труда обогнал беглеца, стараясь зайти сбоку, чтобы перерезать ему дорогу. Бежал он легко, без напряжения, ничуть не запыхался и даже сумел громко свистнуть, давая знак своим помощникам, чтобы те сомкнулись и гнали Сиарана вперед, как собаки отбившегося от стада барана.

Сиаран вылетел на прогалину возле огромного векового бука и из последних сил метнулся вперед, стараясь как можно скорее преодолеть открытое пространство и снова исчезнуть в гуще кустарников. Но тут его нога угодила в ложбинку, присыпанную слоем сухих прошлогодних листьев. Сиаран оступился и полетел на землю. Он едва успел вскочить на ноги и прижаться спиной к толстому шершавому стволу, как на поляну выскочили разбойники. Бешено размахивая палкой, Сиаран принялся истошно кричать. Возможно, сам того не сознавая, он в отчаянии призывал на помощь не кого иного, как Мэтью.

— Помогите! Убивают! Мэтью! Мэтью, спаси меня!

И этот почти безнадежный вопль был услышан. Раздался треск ломающихся ветвей, и на поляну стремглав выскочил Мэтью. Он оттолкнул Бэгота с такой силой, что тот отлетел в сторону, и, закрыв собой Сиарана, преградил разбойникам путь. В руке у него сверкал обнаженный кинжал. Последний отблеск закатного солнца упал на его лицо — яростное и грозное.

— Назад! — взревел Мэтью, потрясая клинком. — Руки прочь от этого человека! Вы его не получите! Он мой!

Глава 14

Трое нападавших непроизвольно отпрянули, но уже в следующий миг поняли, что на выручку их жертве пришел только один человек, а стало быть, им нет никакого резона пускаться наутек. Обступив Мэтью полукругом, они держались вне пределов досягаемости его кинжала, но вовсе не помышляли о том, чтобы отказаться от своих намерений. Разбойники внимательно следили за каждым движением Мэтью, прикидывая, как им лучше действовать в неожиданно изменившихся обстоятельствах. Теперь им приходилось иметь дело с двумя противниками. Грабители знали обоих молодых людей, потому что провели с ними несколько дней под одной крышей, и прекрасно понимали, что и те скорее всего узнали, кто на них напал. Сумерки не были достаточно надежным прикрытием — для того чтобы узнать знакомого человека, не обязательно всматриваться в черты его лица. Впрочем, опасность быть раскрытыми отнюдь не обескуражила разбойников. — Говорил же я вам, что этот тип наверняка отирается где-нибудь поблизости, — проворчал Поер, переглянувшись со своими приятелями. — Ну да ладно. Одним покойником больше, одним меньше — невелика разница.