Роковой Париж

Юля не отрывалась от него, но когда он тоже обнял её и расслабился, улыбнулась и снова еле слышно проговорила:

— Петя, прости меня, пожалуйста.

— Я давно тебя простил, — так же тихо ответил он. Он уже месяц назад мысленно простил, но сейчас в её объятиях полностью избавился от всего тяжёлого, что было в его душе. Пётр вдруг почувствовал себя лёгким, свободным. Счастливым. Он вздохнул, потому что понимал, что снова зависим от неё, но наслаждался этим моментом, пока девушка была рядом, в его объятиях, и совсем не хотел её отпускать.

Юля ликовала, ведь она думала, что Пётр никогда её не простит. Ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди от радости — настолько она была счастлива, что боялась отстраниться, иначе точно кинулась бы его целовать. Но улыбка так и держалась на лице, а девушка крепко прижималась к Петру. Было ощущение, будто с их последней встречи прошло не десять месяцев, а один день, будто они и не расставались никогда.

Они стояли так минут пятнадцать, не отодвигаясь, не отстраняясь друг от друга. И Пётр первый нарушил тишину, осторожно спросив:

— Юля, ты же сказала, что семнадцатого вернёшься в Воронеж?

— Да, у меня через три часа автобус. Как раз завтра утром приехала бы.

— Мы так и будем стоять тут три часа?

— Я не против, — улыбнулась она. — Помнишь, когда я улетала, мы тоже так стояли. Если бы не самолёт, я бы и шесть часов простояла.

— Может, посидим где-нибудь, поговорим, — Пётр чуть отстранился, заглядывая девушке в лицо.

Юля по-прежнему улыбалась, но он был серьёзен, невозмутим и так старался сдерживаться, что казался даже несколько холодным, хотя внутри у него бушевал вулкан эмоций.

Пётр помог отыскать Юлину сумку — ту кто-то снял с ленты, и она неприметно стояла в углу. Они расположились в кофейне в аэропорту, сели за маленький столик друг напротив друга. Подошёл официант, и Пётр по привычке заказал себе двойной эспрессо, а Юле зеленый чай, но девушка остановила официанта и попросила мокаччино.

— Мокку?! — Пётр приподнял брови. — С каких пор ты стала пить кофе?

— Угостили в Германии, а мне понравилось. Иногда пью, чтобы взбодриться, — пожала плечами Юля.

Пётр с ещё большим любопытством приглядывался к Юле: она изменилась куда больше, чем он предполагал. Не считая чёлки, очков, новой стрижки, у неё на лице появилась какая-то усталость: круги под глазами, бледность. И хотя глаза блестели радостью, но взгляд не был таким жизнерадостным, как раньше. То, что Юля начала пить кофе, для него было удивительно.

— Выглядишь немного измученной, — отметил он. — Кто или что не даёт тебе отдыхать?

— Я знаю, что плохо выгляжу, — поморщилась Юля, — можешь мне не говорить об этом. Прости, сегодня я не готовилась к встрече.

— Расскажи мне, чем сейчас живёшь? — спокойно спросил Пётр. — Кстати, а почему одна? Где Денис?

— Он влюбился в мою усовершенствованную копию, и они поехали дальше кататься по Германии, — сделав равнодушное лицо и закатив глаза, сообщила Юля. — А мне нужно будет кое-что сделать в Москве, пришлось вернуться.

У Петра мелькнула лёгкая улыбка.

— Усовершенствованная копия говоришь, ревнуешь?! — подловил её он.

— Нет, но на её фоне особенно заметны все мои несовершенства, — потянула Юля.

— Значит, вы с ним расстались из-за этой девушки, — сделал вывод Пётр.

— Мы с ним и не были вместе, — Юля виновато опустила глаза.

Пётр едва заметно нахмурился, заметив вину на лице девушке:

— Юль, мне интересно, значит, вместе вы не были, но зато путешествовали по Германии, а стоило ему встретить девушку, и ты его сразу «не ревнуешь», расскажи-ка поподробнее.

— Если уж рассказывать, то давай всё по порядку, столько всего случилось! — Юля вдруг устремила на него серьёзный взгляд. — Ты можешь меня не понимать, я думаю, что ты и не поймёшь, только выслушай, не перебивай. Я тебе очень давно хотела рассказать про Франсуа, ты же мне ни разу не дал возможности объясниться.

— Хорошо, рассказывай, буду молчать, — Пётр был невозмутим.

60

Юля начала свой рассказ с того момента, как забыла шапку и с танцев. Говорила о том, как сначала восхищалась Франсуа, а потом искренне посчитала, что влюбилась, про последние недели репетиций, когда Франсуа стал оказывать знаки внимания. Юля выкладывала всё: как ей было стыдно, и как она боялась сказать Петру. Сейчас слова давались легко: слишком долго всё копилось, — и теперь Юля взахлеб выливала на него всё, ей нужно было освободиться от вины, пусть он не поймёт, осудит, даже нагрубит, но девушке стало бы спокойней, если бы он всё узнал.

Она следила за реакцией Петра, он хмурился, иногда закатывал глаза и вздыхал, но молчал, явно пытаясь анализировать полученную информацию, а может, просто не верил.

Юля перешла к рассказу про премьеру, про то, что Франсуа впервые по-настоящему поцеловал её на сцене. Когда она сказала, что потом они пошли к Франсуа и поцеловались, Пётр не выдержал и нервно перебил её:

— Только давай без интимных подробностей, — он сильно нахмурился, Юля чувствовала, что он сердится.

— Не было никаких интимных подробностей, ничего не было, — продолжила Юля, и не выдержав взгляда Петра, опустила глаза. — Но мне хотелось быть с Франсуа, он был рядом, и одновременно я не хотела ранить тебя.

Пётр снова закатил глаза, явно с трудом держа себя в руках, он вздохнул, протяжно выдохнул, но промолчал. Продолжения истории он не знал. Юля вкратце сказала про театр, про чувство вины, но когда упомянула, как застала Франсуа за приёмом наркотиков, лицо у Петра выразило неподдельное удивление, он вскинул брови, а потом очень сильно нахмурился.

Юля рассказала о своей внутренней дилемме и принятом решении остаться с ним. Тут Пётр снова не сдержался.

— Ты осталась с наркоманом?! — он искренне возмутился и проговорил, отделяя слова: — Юля, ты, вообще, о чём думала?!

— Я предупреждала, что ты меня не поймёшь. Он был для меня близким человеком, и он попал в беду, я должна была помочь, — Юля вновь попыталась объясниться. — Петь, пожалуйста, выслушай всё до конца, а потом можешь говорить всё, что угодно.

У Петра явно чесался язык, его возмущение было написано на лице, но он снова вздохнул и смолчал. Юля пересказала то, что говорил ей Франсуа про таланты, семью, из-за чего он стал наркоманом. Пётр качал головой, приподнимая брови, Юля видела по его лицу, что он считает это полной чушью, а в конце рассказа он просто обречённо положил лицо на руку и смотрел на Юлю как на дуру.