Роковой роман Достоевского

– Хорошая у вас туалетная вода. Как называется?

Тепло ее дыхания. Как прекрасно близко, с ума сойти…

Пересохшие губы непослушны. Надо ответить. Может быть, тогда едва начинающая звучать мелодия не растворится в истошном визге тормозов и обрывках чужих монотонных разговоров. Может, тогда стихи, которые уже точно есть, точно существуют, но пока не хотят превращаться в ритмичные строчки, прекратят разрывать мозг и вырвутся в конце концов на бумагу.

– Это «Ambre» от Baldessarini, – прошептал, краснея, Влад.

Да, он смешон. Готовился к этой встрече два часа. Сначала надел любимый бежевый вельветовый костюм от Bally – нет, слишком солидно, не подходит. Потом натянул акриловый черный пуловер Dolce&Gabbana – уже лучше, но он с добавлением яркой серебристой нити, пижонство, слишком броско. В конце концов выбрал черные джинсы от CK, темно-серый свитер Neil Barrett и кроссовки Prada – немного скучно, но нейтрально, не вызывающе. Неизвестно ведь, как Лика относится к ярким стильным вещам. Вера – та смеется над его любовью к шмоткам и говорит, что по времени, проведенному в бутиках, он даст фору любой девушке. Пусть лучше одежда будет нейтральной. И – аромат, очень чувственный. Кажется, Baldessarini не подвел. Или все-таки все пропало окончательно?

– А чем вы пользовались вчера? – холодно поинтересовалась Вронская, отступая на шаг назад. – Вчера, когда караулили меня в арке? У этой туалетной воды очень яркий запах, я бы его узнала.

Стоящая рядом с писательницей симпатичная блондинка растерянно ахнула:

– Какой арке? Кто кого караулил? Что вообще происходит?!

Влад молчал, не зная, что ответить. Да, вчера у него был действительно другой парфюм. Не хотел расстраивать пристально наблюдавшую за его сборами Веру, и под ее измученным взглядом рука невольно потянулась к флакону со свежим L’eau D’issey. А потом, на презентации, после гибели парня, он все пытался расслышать номер телефона, который Лика продиктовала милиционеру. Но не смог, пришлось ехать в гостиницу, куда накануне подвозил Веру. И он Вронскую не караулил! Все неправильно истолковано, перевернуто с ног на голову!

– Очень мило с вашей стороны, что вы полазили в Интернете и выяснили, какие именно цветы и конфеты я предпочитаю. Судя по тому, что вы заявились в магазин, а не подкараулили в очередной раз в темном переулке, убивать меня, как бедолагу Крылова, вы не собираетесь, – едва слышно сказала Лика, зябко ежась под пронизывающим колючим ветром. – А договариваться со мной уже бессмысленно. Я была в прокуратуре, следователю все известно. Наверное, он и сам бы нашел ту статью, в которой Артур писал, как вы, сбив человека, уехали с места ДТП. Но я ему помогла. Да, вот так, и еще…

Что «еще» – остолбеневший Влад так и не узнал. Блондинка, нагнувшись к Вронской, прошептала буквально пару фраз, резко развернулась, и писательница покорно засеменила за ней следом к стоянке такси.

Влад растерянно смотрел на удалявшуюся миниатюрную фигурку. И ему казалось, что он умирает, потому что выстуженная вечным ветром с Финского залива ночь взорвалась: Mozart, Requiem – Lacrymosa. И этот величественный отчаянный ливень смывал собственную робкую, нежную, еще практически неразличимую мелодию.

Прижав к ушам ладони, Влад бросился к своей машине, припаркованной метрах в ста от «Книгоеда».

Надо с ней поговорить, Лика должна понять, войти в его положение, в конце концов! Ошибки бывают у всех, и он тоже ошибался, и к Артуру действительно был особый счет. Кто знал, что все так выйдет… Но то, что происходит сейчас, – это же невыносимо, убийственно!

Бежать Не открывая глаз Не разбирая фраз Медленно умирая Знаю…

Писк сигнализации, щелчок по кнопке лампы освещения салона. Где карандаш, ручка, хоть что-нибудь пишущее, есть в этой гребаной, блядь, машине РУЧКА???

Одновременно. Дышать на замерзший стержень, трясущимися руками листать телефонную книжку. Почему здесь все исписано?! Ни одной чистой страницы, да что же это такое!

Ну наконец-то, только бы успеть, не забыть, все вспомнить…

Бежать Не открывая глаз Не разбирая фраз Медленно умирая Знаю… Бежать Имя твое шептать Видеть тебя и знать, Что ты совсем чужая

Слова внезапно закончились. Музыки тоже нет, черт возьми, мотив не приходит! Но это – Влад пробежал глазами по неровным строчкам и улыбнулся – это, похоже, будет припев.

Он обессиленно откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Новые строчки не приходят. Не приходят, черт возьми! И она должна ему помочь. Иначе…

– Я тебя просто убью, Лика, – с отчаянием прошептал Влад.

* * *

Лика Вронская проснулась от долгого звонкого стука в окно.

Посмотрев на часы, она застонала: шесть утра, какая рань… Это не ворона, это просто жаворонок какой-то, с приемом пищи строго по расписанию. И плевать птица хотела, что ее кормилица в это время еще сладко посапывает. Вот ведь паразитка, долбит себе по стеклу и долбит, настойчивая. Нет, это даже не жаворонок. А не иначе как жаворонкодятел, злостный мутант!

Лика выбралась из постели и, потерев глаза, потянулась к оконной ручке. Ворона, взмахнув рыжеватыми крыльями, впорхнула в номер. А Вронская резво спряталась за штору.

К дому, где находится мини-отель, примыкает невысокое здание. И вот прямо на его ровной плоской крыше сидит мужчина в вязаной шапочке и солнечных очках.

Он резко задирает на макушку темные стекла.

Влад Резников… Собственной персоной…

Лика секунду оторопело таращилась на симпатичное, чуть покрасневшее лицо с сияющими глазами. Потом вспомнила, что на ней пижама, так что можно прекратить драпироваться занавеской. И, высунувшись в окошко, с деланым равнодушием поинтересовалась:

– Хорошо сидим?

– Отвратительно. – Влад весело улыбнулся. – Ужасно холодно. Пустите погреться! Птичку вам жалко, надо и человека пожалеть! Кстати, отличный заголовок: ворона в гостях у Вронской! Пускайте, а то продам журналистам!

В его словах было столько искренней радости и сумасшедшего счастья, что Лика, уже собиравшаяся разразиться гневным спичем в адрес коварного преступника, прикусила язык.

– Вы все еще думаете? Тогда мы идем к вам, – прокричал Влад и прыгнул к окну.