Роковой романтизм. Эпоха демонов

Пьеса «Разбитый кувшин» выходила на русском языке несколько раз, чаще всего в отличном переводе Бориса Пастернака. Пастернак переводил и другие произведения Клейста. Он даже написал предисловие к одному из изданий. В нем говорится, в частности, о родстве мотивов у Клейста и Пушкина. Имеются в виду образы Михаэля Кольхааса (у Пастернака – Кольгааса) в одноименной новелле Клейста и пушкинского Дубровского. Это образы «благородных разбойников», причем весьма неоднозначные. «Читая у Клейста описание поджогов и убийств, совершенных из высоких побуждений, нельзя отделаться от ощущения, что Пушкин мог знать Клейста, когда писал Дубровского», – подчеркивает Пастернак.

К 200-летию смерти Генриха фон Клейста в Германии вышло сразу несколько новых книг, рассказывающих о его жизни, творчестве и его трагедии. Впрочем, такие книги выходили и в предыдущие годы. Столь высокий интерес к личности Клейста объясняется не только его выдающимся литературным наследием, но и множеством загадок, которые он оставил. Пожалуй, самая главная загадка: почему Клейсту понадобился для самоубийства второй человек? В 1810 году Клейст познакомился и близко сошелся с Генриеттой Фогель (Henriette Vogel), которая была старше его, замужем и страдала неизлечимой болезнью. Трудно сказать сегодня, кто именно выступил «инициатором» двойного самоубийства. Любовь здесь была ни при чем. Клейст на протяжении нескольких лет много раз возвращался к мыслям о том, чтобы покончить с жизнью. Как бы там ни было, но 21 ноября 1811 года он пришел на берег озера Ванзее вместе с Генриеттой и застрелил сначала ее, а потом себя. Там они и похоронены. Рядом стоят большой обелиск – над могилой Клейста и надгробный камень поменьше – над могилой Генриетты.

Виктор Гюго и парижские куртизанки

Без знаменитых куртизанок не было бы ни «Дамы с камелиями», ни «Травиаты», Бальзак не стал бы автором шедевра «Блеск и нищета куртизанок», Золя не создал бы свою «Нана», Мериме не написал бы новеллы «Арсена Гийо», Бодлер – знаменитых стихов. Куртизанки во Франции были всегда, но моду на них среди высшего сословия ввел в XIX веке Наполеон III, сравнивший женщину с послеобеденной сигарой. Это было во времена Виктора Гюго, и сравнение женщины с послеобеденной сигарой было противно великому романтику. В своих творениях он возносил ее на пьедестал величия, но одно дело творчество, а другое – реальная жизнь и здесь дело обстояло несколько иначе.

Конец ознакомительного фрагмента.