Роковой выбор

Анна, которую, по ее словам, обманом лишили Ричмондского дворца, пересилилась в Кокпит. Я по-прежнему сожалела о нашем разладе с ней и часто вспоминала о том времени, когда она старалась во всем подражать своей обожаемой старшей сестре.

Маленький Уильям рос живым, умненьким и занятным ребенком, хотя здоровье его все еще и давало порой основания для беспокойства. Миссис Пэк по-прежнему была при нем, и любовь к ней возрастала. Анна не поддавалась убеждениям Сары, настаивавшей, чтобы миссис Пэк уволили. Анна была поглощена заботами о ребенке и его благополучии; в этом проявилось все ее природное упрямство, так что ради сына она была готова поссориться с Сарой.

Миссис Пэк и Сара были заклятыми врагами. Мне было забавно наблюдать бесконечные неудачные попытки Сары взять верх над кормилицей.

Я часто делала мальчику подарки. Он проявлял ко мне большой интерес, вероятно потому, что слышал, что я – королева.

Он повелительно подзывал меня к себе, желая показать мне какую-нибудь картинку или дворец из кубиков.

– Королева, – кричал он, – иди сюда, королева, посмотри!

Анна говорила о его уме – против обыкновения, очень многословно. Сара теряла терпение, но на Анну это не производило никакого впечатления, и она с тем же восторгом продолжала превозносить достоинства своего ребенка.

У мальчика был собственный экипаж, запряженный самыми маленькими пони, каких только можно было найти.

Люди подходили к парковой ограде, чтобы взглянуть на ребенка. Они приветствовали его. Он важно оглядывал их и потом приветливо махал им рукой. При этом все смеялись, и приветствия звучали еще громче. Это так нравилось ему, что он подпрыгивал от восторга.

Маленький герцог пользовался популярностью, как и Анна, ее любовь к нему трогала сердца. Где бы она ни появлялась, было видно, что народ расположен к ней. Ко мне тоже хорошо относились. Только Уильяма встречали молчанием.

Мальборо отправился в Ирландию, где на юге начались беспорядки. Он успешно справился с ними, и, когда он вернулся, я услышала, что Сара настаивала на награде для него.

Анна заговорила со мной об этом:

– Сара считает, что заслуги ее мужа должны быть оценены по достоинству. Он должен получить или орден Подвязки, или герцогский титул.

– Так ведь его уже сделали графом.

– Но подумай, сколько он уже совершил с тех пор.

– Он выполнял свой долг, я согласна.

– Сара говорит, что верная служба должна быть вознаграждена.

– Сара не пишет в этой стране законы, – сказала я резко, – хотя, несомненно, ей бы этого хотелось.

Анна, по обычаю, погрузилась в угрюмое молчание, так что я начала говорить о маленьком Уильяме, которого она никогда не уставала обсуждать.

Я рассказала об этом разговоре Уильяму.

– Мальборо считает, что он заслуживает вознаграждения, – сказала я. – Поскольку скоро представится место для еще одного кавалера ордена Подвязки, он рассчитывает получить его.

– Орден Подвязки! Мальборо! – воскликнул Уильям. – Об этом и речи быть не может.

– Я так и думала, что вы не согласитесь. В сущности, это идея его жены.

– Эта женщина вмешивается повсюду, и это уже слишком.

С этим мнением я от души согласилась.

Уильям сказал мне, что скоро намерен отправиться в Голландию и предоставит правление мне.

Это уже не напугало меня так, как раньше. Перспектива занять первое место и принимать решения вызывала у меня прилив энергии. Я начала понимать, что, несмотря на все тревоги, сопутст– вующие этому положению, власть возбуждает меня.

– Я должен присутствовать на конгрессе европейских стран, – сказал он. – Французов следует больше опасаться, чем Якова, а так как и он сейчас во Франции, мы должны удвоить осторожность. Он слаб, но Франция сильна, и все те, кто против нее, должны объединиться. Мы обсудим это на конгрессе.

За несколько дней до его отъезда был обнаружен заговор. Это был предел безрассудства. Заговорщики обещали помочь отцу вернуться, если он даст торжественное обещание управлять Англией как протестантской страной. Он должен был собрать отряд во Франции, который помог бы ему произвести высадку на английском берегу. После этого французов следовало отправить обратно во Францию. А тогда его друзья в Англии поддержали бы его и помогли вернуть ему трон.

Было наивно с их стороны полагать, что отец сдержит такое обещание, даже если бы он его и дал.

Трое заговорщиков, лорд Престон, майор Эллиот и некий мистер Эштон, должны были обратиться к французам с таким предложением. Их действия возбудили подозрения, и, прежде чем их небольшое суденышко покинуло устье Темзы, его задержали и письма, адресованные отцу, были перехвачены.

В результате все трое оказались в Тауэре.

Уильям был доволен, что все это обнаружилось до его отъезда.

Но тут возникла еще одна проблема. Принц Георг выразил желание служить во флоте.

– Разве нельзя это ему позволить? – спросила я Уильяма.

Муж посмотрел на меня презрительно.

– Мы не можем обременять флот людьми, от которых нет толку.

– Но все же можно было бы найти ему какой-то пост?

– Это должен быть важный пост, подобающий его сану. В этом вся сложность. Вспомните Торрингтона.

– Торрингтон был способный человек. Ему просто не хватало судов.

– Способный человек преодолевает трудности.

– Для этого ему необходима удача. Торрингтону не повезло.

Уильям явно не желал обсуждать Торрингтона. Он был озабочен ситуацией с Георгом. Он презирал Георга, бывшего ему противоположностью; и он был твердо намерен не допускать его на службу. Как помешать ему? Что-то нужно сделать.

– Во флот он не пойдет. Это я решил окончательно. Но лучше было бы убедить его самого отказаться, чем запрещать ему.

– Запрещать? – воскликнула я.

Лицо Уильяма приняло ожесточенное выражение.

– Да, если это окажется необходимым. Во флоте должны служить лучшие. Неспособным там не место.

– Но кто убедит его?

– Анна, я думаю.

– Она не станет этого делать.

– Тогда вы убедите ее сделать это. Привлеките на свою сторону эту Черчилль. Я слышал, что вы умеете обращаться с людьми.

– Это будет нелегко.

– Иметь дело с дураками всегда трудно.

На следующий день он отбыл в Голландию.

Я беспокоилась, потому что была плохая погода, но он не пожелал откладывать свой отъезд. Ему было необходимо побывать в стране, где народ ведет себя благоразумно, где люди понимают его, а он их.