Роль хрусталя в семейной жизни

М е н т (пропихивая в дверь Ирину Викторовну ). Пустяки, сударь, не стоит извинения.

Исчезают и через минуту возвращаются с пустыми руками.

Б о м ж. Тэк-с… Студиозус легко пойдет, несущественная фигура.

М е н т. Тут осмелюсь возразить. По моему скромному разумению, студентик этот во всем происшествии выступил персоною наиважнейшею. В нем все сосредоточено, добро и зло, простите высокий штиль, небеса и преисподняя сошлись…

Б о м ж. Гонишь, начальник. Обычный обсос, ну, на зависть его пробило, и все дела.

М е н т. Таких обсосов сразу гасить надо. От них весь бардак идет.

Б о м ж. Что ж, возможно, вы и правы, господин городовой. Прошу-с, выбирайте конец.

М е н т. Мой черед, pardonnez-moi, ракообразно… Эх, дубинушка, ухнем…

Поднимают тело, несут к дверям.

Б о м ж. А этих… звездострадателей? Так оставим?

М е н т. Не наша территория. С ними пусть там (показывает вверх ) разбираются. Там есть кому их вопрос порешать. Конкретно.

Бомж и мент исчезают за дверями вместе с телом. В комнате пусто и тихо. Через минуту мужчина садится в кровати, смотрит на часы.

М у ж ч и н а. Одиннадцатый час! Ни фига себе… (Женщине. ) Проснись! Давай, давай, проспали, поздно уже!

Вскакивает, начинает спешно одеваться. Женщина просыпается, садится в кровати, трет лицо, смотрит на мужчину.

Ж е н щ и н а. Спали-то минут десять, а мне сон успел присниться… Ну, не дергайся так, успеем. Скажешь, что в пробке застрял…

М у ж ч и н а. Про пробки уже врать надоело.

Ж е н щ и н а (вылезая из постели и одеваясь ). А что врать, когда действительно пробки?

М у ж ч и н а. У тебя все легко получается. А я уже не могу больше так… Одно вранье.

Ж е н щ и н а. Не мог бы, так уж давно прекратил бы.

М у ж ч и н а. Опять?!

Ж е н щ и н а. Да надоело потому что, сил уже нет.

М у ж ч и н а. Надоело, так сама и прекрати.

Ж е н щ и н а. Ты просто так сказал или всерьез?!

М у ж ч и н а. Ну, ладно, хватит. Пошли, в следующий раз здесь уберем все, пошли быстрей.

Ж е н щ и н а. И в следующий раз не уберем. Здесь чисто никогда не будет.

М у ж ч и н а. Только не надо трагедию устраивать…

Ж е н щ и н а. Сон был такой… Противный. Бабка снилась, Ирина Викторовна.

М у ж ч и н а. Мне тоже что-то приснилось, представляешь? Какой-то мальчишка, как будто он меня убить хочет, а я прячусь…

Ж е н щ и н а. Ты и прячешься всегда… Во сне за мной прятался?

М у ж ч и н а. Не помню…

Ж е н щ и н а. Я тоже не помню, что приснилось, только бабку помню… Как будто мы с ней по лесу гуляем…

М у ж ч и н а. Ладно. Идем. Ты что, в сны веришь?

Ж е н щ и н а. Идем. Поздно уже. Не верю.

Выходят. Пустая комната. Спустя минуту входит Ирина Викторовна, садится на постель, закуривает. Входит тело, садится на пол, привалившись к стене. Входит бомж, берет со стола бутылку, садится на стул у двери, пьет из горла. Входит мент, становится посреди комнаты, направляя луч фонарика поочередно на лица сидящих.

И р и н а В и к т о р о в н а. Они останутся в убеждении, что это был сон.

Т е л о. Не въезжаю – а что, в реале мы разве не сон? Типа – я существую? Тогда ваще!

Б о м ж. Сон или не сон – в том ли вопрос, господа? Все мы только чей-то сон, однако ж мучаемся, словно живые… Я извиняюсь, конечно.

М е н т. Насчет сна не могу сказать, пока же, граждане, проходим как свидетели по факту события. И судимы были… забыл, как дальше… судимы были… по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Откровение Иоанна Богослова, глава двадцатая, стих двенадцатый, граждане.

Свет гаснет. Возникает картина ночной городской дороги: на зрителя ползет белая огненная змея фар, от зрителя – красная огненная змея задних фонарей. Раздается звонок мобильного телефона, второй, третий… Наконец отвечает механический голос.

М е х а н и ч е с к и й г о л о с. The subscriber’s cell switched off or out of the coverage…

Снова раздается звонок мобильного телефона, второй, третий…

М е х а н и ч е с к и й г о л о с. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…

Из белой змеи вверх возносятся два белых глаза фар, повисают в небе. Из красной змеи возносятся два красных глаза задних фонарей. Белые и красные звезды сближаются, сливаются, вспыхивают и рассыпаются искрами.

КОНЕЦ

2006–2007

Павловская Слобода

Интенсивная терапия (Клиническая комедия с песнями и танцами)

Действующие лица:

Больные 1-й, 2-й и 3-й.

Ангелы в белых одеждах с надписями «рай» и с крыльями – 1-й, 2-й и 3-й.

Человек в красной одежде с надписью «реанимация».

Человек в зеленой одежде с надписью «трансплантология».

Люди в синих одеждах с надписями «пятый корпус».

Радиоголос.

1

Больничная палата на троих. На трех реанимационных койко-местах лежат совершенно голые, как положено в реанимации, мужчины, подключенные к капельницам и прочим кардиографам. Над каждой кроватью свет, остальное пространство в полумраке.

1 – й б о л ь н о й. В сущности, все умрут.

2 – й б о л ь н о й. Не понял…

3 – й б о л ь н о й. Чего говоришь?

1 – й б о л ь н о й. Ну, один раньше – вены лопнут в пищеводе, и кровь за сутки вытечет, а другой позже – инсульт лет в восемьдесят, и еще шесть лет будет валяться, жену мучить… В сущности, обидно не то, что помрешь завтра или через неделю, а что вообще. Ну, какой, спрашивается, во всем этом смысл, если все равно конец? В сущности.

2 – й б о л ь н о й. Короче, командир, кончай гнилой этот базар, здесь люди реально лежат, лечатся, типа реанимация! Я не понял, ты что, больничкой, нах, недоволен или просто в смысле подбздеваешь? Если ты пацан, живи молча, умри стоя…

3 – й б о л ь н о й. Уссусь. Уже час звоню, а сестра не идет. Я уссусь, мужики.

1 – й б о л ь н о й. В сущности, не в больнице дело. Просто надо понять, имеет ли все это смысл. Допустим, трансплантация. Собирают из двух тел одно, а зачем? На год, максимум на два продлят это мучение, и большую часть дополнительного времени с чужой почкой проведешь в…