Роли леди Рейвен. Том 2

Джейн хихикнула, прикрыла рот ладошкой и тут же состроила серьезную и торжественную мину.

– Папа, позволь представить тебе леди Эрилин Рейвен. Я рассказывала тебе, помнишь? Леди Эрилин помогла мне добраться до дома и любезно приняла приглашение на чай.

– Большая честь для нас, миледи, – отец Джейн поклонился. – Прошу.

– Я приведу себя в порядок, – изобретательница бросила на меня робкий взгляд. – И тотчас же к вам присоединюсь.

Дождавшись разрешающего кивка родителя, девушка стрелой взлетела по лестнице, только клетчатые юбки взметнулись, а мы с профессором Свифтом проследовали в гостиную.

– У вас удивительная дочь, профессор, – с улыбкой произнесла я, когда хозяин дома распорядился насчет чая.

– О да, – отозвался тот, и в голосе звучала гордость с легкой примесью обреченности. – Джейн, должно быть, слишком отличается от сверстниц ее возраста и положения…

– Разве что в лучшую сторону, – не кривя душой отозвалась я.

Профессор улыбнулся, удобнее устроился в кресле.

– Значит, криминалист? Признаться, когда Джейн сказала мне, что познакомилась с вами, я не сразу ей поверил. Не поймите превратно, я как никто верю, что женщины ничуть не уступают мужчинам, а вот здесь, – он многозначительно постучал пальцем по лысине, – могут и дать нам фору, но все же криминалистика… и леди! Я, должно быть, не оригинален, но что сподвигло вас выбрать именно эту дисциплину?

– Именно это и сподвигло, – я чуть улыбнулась. – Отец прочил меня в экономисты, маменька намекала, что раз уж мне так захотелось учиться, то пусть хотя бы это будет какая-нибудь филология, философия и иже с ними, и я решила выбрать то, что мне интересно, но при этом менее всего подходит женщине и леди. Медицина меня интересовала, но потом я решила, что во мне недостаточно человеколюбия. В этом свете криминалистика показалась особенно привлекательной.

Отец Джейн усмехнулся.

– И как же эту сокрушительную новость пережили ваши родители?

– Я думаю, главное тогда было то, что они все-таки ее пережили, – философски заметила я, и профессор не сдержал тихого смеха.

– Джейн было девять, когда она спросила, не может ли она надеть штаны, как я, потому что юбки пачкаются, рвутся и мешаются в мастерской. Тогда я, наверное, и понял, что где-то упустил тот момент, когда надо было из ребенка воспитывать юную леди…

Принесли чай. Я пригубила обжигающий черный напиток, а хозяин дома продолжил негромко, с легкими нотками ностальгии.

– Я сам наделал немало ошибок, пытаясь отыскать свое предназначение, свой путь в этой жизни. Мне нравилась наука, нравилась магия… и, когда открылось «окно», я решил, что мой дар артефактора – это именно то, что мне нужно.

Я метнула в профессора короткий заинтересованный взгляд поверх чашки и прислушалась с куда большим интересом. Значит, он маг? Так-так…

– Но я ошибся. Дело не приносило удовлетворения, вы знаете, такого внутреннего довольства, понимания, что ты делаешь что-то правильное. Бесконечные занятия, медитации, упражнения выматывали. Отдушину я находил в книгах: теория привлекала меня куда больше, чем практика. Обычно я не разрешал Джейн присутствовать в мастерской, когда я работаю, но как-то вечером она проскользнула, начала задавать вопросы, и я понял, что мне от этого легче работается – когда я показываю ей, объясняю, растолковываю. Ей все это было невероятно интересно. И как-то незаметно я стал отдаляться от магии, сосредотачиваясь в первую очередь на вещах, требующих мануального труда куда больше, чем работы дара – чтобы Джейн могла мне помогать. И сам не заметил, как помощница превратилась в хозяйку мастерской. Свой первый артефакт, наполненный моей силой, да, но собранный, придуманный от и до ей самой, она сделала в десять лет.

Я не сдержала удивления – брови сами собой поползли вверх. Меня в десть лет волновали платья, куклы и как бы досадить Грею, а уж «мануальный» труд ограничивался вышивкой, под строгим маменькиным надзором.

– Когда нам пришлось запечатать ее «окно», это стало для нее трагедией. Я до последнего искренне надеялся, что обойдется, и эта болезнь ее минует, только, увы, девочка всегда была больше похоже на меня, чем на свою покойную матушку, упокой Господь ее душу. Джейн грезила этим даром, твердила, что я мог бы учить ее украдкой, и никто бы ничего не узнал. Но закон есть закон. Я не решился переступить через него… простите, миледи! – он вдруг вскинулся, отставил блюдце в сторону. – Что-то я совсем забылся! Возможно, я зря вам все это рассказываю?

– Нет, что вы, мне очень интересно! – искренне заверила его я. – Едва встретив Джейн, я сразу задалась вопросом, откуда взялся такой талант.

В коридоре зазвучали легкие торопливые шаги, и «талант» влетел в комнату – умытый, причесанный, сияющий, в свежем светлом платьице, достойном дебютантки, а не гения-изобретателя. Бедный, бедный лорд Томас…

– Надеюсь, пока меня не было, вы нашли тему для беседы, – заметила она, усаживаясь на диван.

– О да, профессор любезно поведал мне, откуда берутся девочки-изобретательницы.

Джейн смущенно потупилась, но тут же вскинула голову.

– А хотите я покажу вам мастерскую?

– Джейн!

– Папа!

– Хочу, – вмешалась я, оборвав на корню зарождающийся спор. – Профессор, позвольте, мне правда любопытно.

Мужчина только махнул рукой, пробормотав себе под нос: «В мое время юные леди друг другу альбомы со стихами показывали… где-то я не доглядел, не доглядел…»

Под мастерскую семейство Свифт обустроило часть подвала, прямо напротив кухни и я искренне надеялась, что на вкусе пищи в этом доме такое соседство не сказывалось. Все же юной изобретательнице сильно повезло с таким понимающим родителем. Вздумай я устроить в подвале лабораторию, не то что маменька, меня бы отец первым из дома выставил!

Там оказалось неожиданно просторно. Несколько высоких шкафов, большой стол посередине, на котором громоздилось нечто явно в работе, пара чуть поменьше вдоль стены – один с бумагами, другой с установленной лупой и большой яркой лампой. Но передвигаться между всем этим можно было свободно, не рискуя что-либо уронить.

Я приблизилась к большому столу, с интересом разглядывая каркас чего-то неизвестного, и отметила про себя, что магией в мастерской не пахло совершенно. Ни фиалковой, ни какой-либо другой. Любопытно.

– Джейн, могу я задать вам вопрос? – поинтересовалась я, задумчиво обведя пальцем разложенные на тряпочке гайки и шестеренки.

– Да, конечно, леди Эрилин.

– Те изобретения, что нашли свое пристанище в герцогском особняке… откуда в них магия?

Девушка недоуменно сморгнула, изумленно раскрыла рот.

– Откуда… вы тоже маг? Запечатанный?

Я кивнула, глаза у изобретательницы загорелись нездоровым исследовательским блеском.

– И как сильно она ощущается? По шкале от 1 до 10? Вы сразу это заметили или нет? И…

– Я первая спросила, – хмыкнула я, прислонившись к заваленному бумагами столу.

– Простите, – Джейн заметно смутилась. – Я случайно. Просто… мы с отцом уже несколько лет работаем над одним проектом, и до сих пор у меня не было возможности изучить…

Она снова осеклась, и, поколебавшись мгновение, заговорила жарко и увлеченно:

– Когда меня запечатали, я очень долго не могла смириться с тем, что мне не суждено создавать артефакты, как отцу. То есть, я конечно, прекрасно знала, что женщинам запрещено заниматься магией, но одно дело знать это, не имея такой возможности в принципе, а другое – когда эту возможность у тебя отбирают. Вы понимаете?