Ром

Войдя во вкус, Жан Гальмо продолжает приключения «калабрийца» и на следующий год принесет своей газете еще несколько тысяч читателей.

В свет выходят «Бандиты из Пегомаса».

Как же их боялись в преддверии 1905 года! Они терроризировали весь регион. Полиция направила на поиски самых опытных сыщиков; жандармерия встала на уши; чтобы изловить эдаких разбойников, в распоряжение властей даже был передан отряд альпийских стрелков, ибо общественность, и захваченная всем этим, и совсем голову от ужаса потерявшая, принялась громогласно возмущаться.

Несколько человек получили ранения, а одного чуть не убили до смерти; кюре из Пегомаса, безобидный служитель церкви, был арестован; ночью по всей местности, что протянулась от Грасса до Пегомаса, слышалась стрельба, и было видно, как горят скирды…

Неужто «Бандиты из Пегомаса» шагнули с газетных полос в реальную жизнь? Жан Гальмо, по обыкновению, посмеивался, как большое, худенькое и одинокое дитятко.

Он уже не в первый раз разыгрывал власть имущих. За репортаж о тайных игорных притонах, вопреки всем стараниям полиции работающих в окрестностях Ниццы, где любой выигрыш одержимых игроков согласовывался с самыми крутыми воротилами и сутенерами региона, его возненавидели не только представители мира подонков. И как только этот Гальмо умудряется всюду просунуть свой нос?

Теперь это уже не тот никому не известный юнец; он стал популярен. Роман-фельетон, написанный им по поручению редакции, этот «Раскаленный бал», где он выводит на сцену всю Ниццу с ее неслыханно разнузданной жизнью, хотя и в несколько условном стиле — что правда, то правда, — зато с некоторыми пассажами, полными такого откровенного эротизма, что они заставляют вспомнить о маркизе де Саде, чего никак не ожидали от газетного романа, — приносит ему славу. Перед ним открываются все двери. Он прилежно посещает салон Жюльетты Адан, где знакомится с Жаном Лорреном [5] и завязывает с ним дружбу…

5

Жан Лоррен (1855–1906) — известный в свое время писатель, декадент до мозга костей. Ограничимся простым перечислением: в детстве дружил с Мопассаном, а позже издевательски изобразил его в одном из романов; жил на Монмартре и написал несколько пьес для Сары Бернар; дрался на дуэли с Прустом из-за уничтожающей рецензии, написанной им на книгу Пруста «Утехи и дни»; писал тексты песен для Иветт Гильбер; был декадентом и в наркомании — ловил кайф, вдыхая эфир; гомосексуалист, которого называли «посланцем Содома»; одна из причин его ранней смерти — сифилис.

Кто бы мог догадаться, что этот роман — фельетон, который анонсировался и ожидался месяцами, был написан за три дня в кабинете, где шеф-редактор, выйдя из терпения, запер Жана Гальмо на ключ!

III. УЕХАТЬ!.. УЕХАТЬ!

Журналистика может привести куда угодно — при условии, что вы из нее ушли.

До сей поры, если не считать его вмешательства в дело Дрейфуса, Жан Гальмо ничем не проявил себя так, чтобы заслужить у коллег — одногодок славу умелого и проворного журналиста.

Каковы его устремления, его чаяния? Посещает ли его мысль, пусть и смутная, о том, что готовит ему грядущее? Догадывается ли он, что через несколько недель судьба возьмет да и перенесет его прямо в будущую страну всей его жизни?

Ему двадцать шесть. Он честолюбив. Некрасивый, но с несомненным обаянием.

Первые успехи в литературе приятно пощекотали ему самолюбие. Он выпускает книгу «Нанета Эскартефиг, История разбойников». «Спаниели графства Ницца и солдаты Эстереля» — гласит подзаголовок. Его сказки не лишены достоинств. Это красочно описанные нервным пером сцены разбоев, совершенных в тех местах во времена Первой империи.

Откроем книгу. На первой странице посвящение:

«Вот, милая подруга моя, невыдуманная история этого края, написанная для забавы ваших прелестных глазок…»

Я видел написанное в те же годы письмо Жана Гальмо к его сестре Мадлен, которое тоже нелишне привести здесь, ведь оно весьма показательно:

«…я люблю ее потому, что она мила, обворожительно мила. Эта любовь слишком сильна и слишком своеобычна, чтобы я мог сравнить ее с той нежной привязанностью, какую питаю к тебе…»

Он вот-вот женится.

И женитьба устроится в два счета.

Особа, которая станет его женой, — американка. Ее отец состоит на дипломатической службе.Он был консулом Соединенных Штатов в России. Мадемуазель Хайдеккер родилась в Париже, но прибыла из Санкт-Петербурга. Она белокура, мила и очень, очень молода: о такой невесте можно только мечтать.

Жан познакомился с ней в одном из светских салонов, которые теперь посещает. Он понравился будущему тестю. Любовь переполняет его. Жизнь прекрасна.

Свидетелем у него станет ни больше ни меньше как префект города Ниццы господин Жоли, и утверждают, будто он нахально позабудет пригласить на свою свадьбу собратьев по перу из «Пти Нисуа», после чего те затаят на него злобу.

Жизнь прекрасна.

И Жан Гальмо богат, поскольку богат его тесть!

На сколько времени хватит приданого мадемуазель Хайдеккер?

Жан наделал долгов: их оплатили. Жан повадился ездить в Монте-Карло: дорогое удовольствие. У Жана были свойавтомобиль, своиприемы, своиужины: это красиво, но стоит недешево.

Все это совсем просто, обыденно, логично и недостойно занимать страницы книги.

Но судьба никогда не ускоряет событий. Она плетет свои кружева осторожно, без спешки. Нити самым естественным образом запутываются, и в один прекрасный день готова сеть, из которой нет выхода.

Помышлял ли Жан Гальмо в своем городишке Монпазье о той необыкновенной стране на другом берегу океана, которую едва можно разглядеть на карте полушария, о стране, своей печальной и романтической репутацией обязанной одним лишь бандитам?

Гвиана.

Это не больше, чем Бретань и Нормандия, вместе взятые.

Солнце Экватора и красные воды рек отравляют тамошних жителей лихорадкой и напитывают их буйной силою.

В нескольких милях от побережья — лес.

Непроходимый, загадочный, полный мистического безмолвия.

Там есть золото, эфирные масла, розовое дерево, резина из стволов балаты; первопроходцы, мошенники-деляги, бывшие уголовники; туда отправляются и рыщут там беглые или отбывшие срок каторжники; они находят там свободу или смерть — а бывает, что гибнут бесславно…

Жан Гальмо ничего не знает об этом. Да и что за нужда ему про это знать? В конце концов, его это совершенно не касается.

А вот и нет. Всему этому суждено вскоре стать его страной, «делом» всей его жизни.

Тесть оплатил. Этот молодой журналисток не вызывает у него неприязни. Но не может же он так всю жизнь ничем и не заниматься, а лишь играть в рулетку и ужинать в казино?

У американского консула есть бизнес в Гвиане. Он никогда им не занимался. Впрочем, он никогда и не ожидал от своих «Золотых россыпей Элизиума» хоть какого-то дохода.