Роман Арбитман: биография второго президента России
Шрифт:
Еще одна публикация Арбитмана, по сути, ликвидировала возникшую в 60-е годы традицию здешних новобрачных — после регистрации в ЗАГСе приезжать фотографироваться и возлагать цветы у металлической стелы на месте приземления Юрия Гагарина, в ближайшем пригороде Саратова. Замерив радиационный фон вблизи стелы, Роман Ильич даже не стал возмущенно комментировать полученные цифры, а лишь сопоставил их с цифрами закрытой статистики генетических заболеваний новорожденных в те же 60-е. Эффект сравнения сам по себе оказался убойным: местную достопримечательность тотчас же обнесли по периметру бетонным забором, а все саратовские ЗАГСы получили спешную инструкцию перенацеливать новобрачных на памятник Н. Вавилову — знаменитому
Несмотря на объявленную в стране гласность, около полудюжины статей, написанных Арбитманом для «ЗМ» во второй половине 80-х так и не появились в газете, поскольку им воспрепятствовал сам партийный хозяин области. Причины запретов во всех случаях, кроме одного, разнообразием не отличались: Муринеску опасался всесоюзного скандала, не будучи стопроцентно уверен, что его однокашник Горбачев не сдаст его, если что, зубрам из Политбюро.
В частности, первый секретарь обкома наложил вето на статью о реальной судьбе уроженца села Яковлевка Базарно-Карабулакского района Саратовского области героя Великой Отечественной Василия Клочкова. Роман Ильич установил, что Клочков не погиб под Москвой вместе с другими панфиловцами, а умер только в 50-е, в одноместной палате саратовской психиатрической больницы, куда его направили с диагнозом «правдоискательский бред»: бывший политрук имел наглость прилюдно утверждать, что никогда не произносил, умирая, фразы «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва», и вообще, некоторым образом, еще жив…
Только в виде газетной верстки сохранились еще два исторических, но злободневных материала Арбитмана. Один был о том, что библиотека Ивана Грозного не пропала совсем, а была тайно найдена еще при Ленине и тайно же передана в США при Сталине (в обмен на триста тракторов «форд-зон», переименованных у нас в «кировец», и ужесточение приговора убийце Троцкого Рамону Меркадеру — чтобы сидел в мексиканской тюрьме подольше и болтал поменьше).
Другой материал был написан в дни ожесточенных споров советских историков о достоверности фотокопии секретного протокола к договору «Молотов-Риббентроп» 1939 года. Арбитман посоветовал поискать оригинал документа в семье бывшего наркома иностранных дел; например, внутри семейной реликвии — плюшевого медведя юного молотов-ского внука Славика Скрябина (впоследствии бумага была найдена именно там, где предсказывал Роман Ильич).
Наконец, осталось под спудом весьма любопытное расследование Арбитмана, посвященное неизвестному фильму Александра Сокурова с участием Владимира Высоцкого: в советской приключенческой картине по мотивам романов Карла Мая знаменитый бард должен был играть роль индейского вождя Виннету. Фильм был отснят, доведен до стадии озвучания, но затем производство было остановлено, а негативы смыты — и все для того, чтобы избежать конфронтации СССР с Югославией, для которой у Виннету могло быть лицо только одного человека в мире — Гойко Митича. Никаких идеологических причин для запрета статьи не было; просто Муринеску, большой поклонник Галича и Окуджавы, Высоцкого почему-то терпеть не мог.
Хотя упомянутые статьи Арбитмана так и не увидели света, внутри редакции «ЗМ» о них знали и ценили умение Романа Ильича найти выигрышную тему, но при этом еще и насолить высокому начальству. Понятно, отчего встречать прилетевшего в Саратов полуопального депутата Ельцина редакция газеты отправила Арбитмана; на сей раз Роман Ильич, естественно, не отказался. При этом репортера «ЗМ», привыкшего к мелким пакостям местного чиновничества, ничуть не удивило, что самолет из Москвы с прилетевшим лидером Межрегиональной депутатской группы посадили — по метеоусловиям, как было объявлено, — не в саратовском аэропорту, а на летном поле военного аэродрома соседнего города Энгельса.
Прочие журналисты, понапрасну прождавшие в главном аэропорту,
разъехались ни с чем. Только Арбитман, быстро сориентировавшись, на попутном цементовозе успел добраться до Энгельса вовремя. Московский гость торопился на встречу с саратовскими депутатами, а потому согласился дать интервью корреспонденту «ЗМ» по пути в Саратов, прямо в машине — в «Жигулях», арендованных здесь же у местных кооператоров. Виктор Чалов, шофер Ельцина, прилетевший вместе с ним, сел за руль; ехать из Энгельса им предстояло по трехкилометровому мосту через Волгу…О том, что произошло на мосту, сохранилось мало информации. Ничего, по сути, не объясняет скупой рапорт, найденный автором этих строк в архиве саратовского Обл-ГАИ: «29 ноября 1989 г. на автомобильном мосту через р. Волгу в 14.32 сложилась аварийная ситуация. Движение транспорта на 6 мин. было приостановлено, а затем возобновлено. Человеческих жертв и повреждений а/м не зафиксировано. Уголовное дело не возбуждалось ввиду отсутствия события правонарушения. Ни одна из сторон претензий не имеет».
Сам Роман Ильич никогда и ничего не рассказывал о тех событиях на мосту, а в тех редких случаях, когда в интервью так или иначе всплывала эта тема, изящно уходил от ответа.
Многие телезрители, особенно американские, вероятно, запомнили его беседу с Ларри Кингом, происходившую в прямом эфире телекомпании CNN 28 апреля 2000 года во время первого рабочего визита Арбитмана в США. Хотя после оживленного обсуждения обоими участниками шоу The Problem of Kursk как-то подзабылись и ушли в тень другой важный вопрос телеведущего и ответ гостя студии.
Кинг тогда спросил: «Правда ли, что Борис Ельцин выбрал вас своим преемником потому, что много лет назад вы спасли ему жизнь?» (цитируем по тексту из архива Lenta.Ru). Арбитман ответил: «Не стоит превращать Ельцина в этакого восточного богдыхана. Насколько я знаю, первый президент России, подбирая кадры, руководствовался в первую очередь не личными симпатиями или антипатиями, а профессиональными качествами претендентов. Вероятно, он решил, что я — не самый плохой из возможных кандидатов. Согласитесь, с моей стороны было бы чистым лицемерием утверждать обратное. Иначе бы я попросту отказался баллотироваться на этот высокий и ответственный пост…»
Обратим внимание на то, что Роман Ильич как бы не заметил части вопроса Кинга, не подтвердив и не опровергнув, а обойдя стороной слова о спасении жизни будущего президента России.
Так что же все-таки случилось 29 ноября 1989 года с 14.32 по 14.38? Больше всего фактов можно почерпнуть из единственного интервью В. Чалова, взятого у него по телефону в эфире радио «Эхо Москвы» почти два десятилетия спустя, 23 апреля 2008 года — в первую годовщину смерти Бориса Ельцина. Вот фрагмент разговора (цитируем по тексту из архива www.echo.msk.ru):
«Виктор Чалов.:…да нет, не придирался, классный был мужик…
Эхо Москвы: А в серьезные аварии с ним вместе попадали?
В.Ч.: Тьфу-тьфу, обходилось… Нет, ну нештатные ситуации, конечно, были, как же без них?..
Э.М.: Например?
В.Ч.: Ну вот, допустим, когда мы с ним однажды в Саратове на машине через мост ехали… Не на нашей «Волге», а на арендованной «двушке»… Там была заваруха, да.
Э.М.: Авария?
В.Ч.: Говорю же, заваруха. Я притормозил, а как не тормозить, если они, гады, двумя тачками дорогу нам перегородили, четыре лба с бейсбольными битами?.. Вернее, я тогда еще зеленый был, не знал даже, что это биты, вижу — качки с во-от такими дубинами, обходят нас с двух сторон. У нас и про бейсбол-то тогда толком никто не знал, это уж потом, в начале девяностых, братва насмотрелась штатовских фильмов и завела себе моду… А когда я рассказываю, еще восьмидесятые были, тогда все больше с арматуркой, ее-то на стройках всегда полным-полно, а еще…