Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах
Шрифт:
— Странная манера у вас беседовать, влезаете в чужую квартиру… А если у меня не прибрано или злая собака? Да и вообще, возьму да и милицию сейчас вызову. А может, я и сам в милиции работаю…
— Ни в какой вы милиции не работаете, да и вообще, глупо милицию, — гость сморщился, как будто в рот ему влетела жирная навозная муха, он осмотрелся кругом, куда бы ее выплюнуть. — Очень глупо! Я же у вас ничего не беру, весь ваш столовый алюминий на месте, а бардак у вас, по всему видно, дело обычное, а я вот вам брюки с пола поднял, когда вас не было, и даже могу предложить вам что-нибудь дельное, а вы милицию…
— А взамен что, не душу ли попросите?
— Пожалуй, что и душу, — ухмыльнулся гость. — Экак вы, драгоценный мой, в точку
— Ну, посмотрите, а взамен что предложите?
Юрий Анатольевич молчал, внимательно разглядывал лицо Андрея.
— Вы знаете, у вас хорошее лицо. Такие лица редко встречаются в природе… А уши! Ну-ка, повернитесь в профиль. — Андрей, ухмыльнувшись, повернулся. — Да, уши изумительные: прижатые, слегка деформированные, чуть вывернутые, — он даже причмокнул от удовольствия, — и лишь немного не дотягивают до совершенства. Но в целом, любезный, у вас хорошее лицо.
Андрею сделалось приятно от похвал этого человека. Ему еще никто не говорил, что лицо его близко к совершенству, а свои прижатые к голове, вывернутые уши он с детства ненавидел.
— Ну так все-таки, о чем вы хотели поговорить?
— Видите ли, мой любезный, мой дорогой Андрей Николаевич, я знаю, вернее, я уверен, что Кристиночка говорила обо мне всякие глупейшие нелепости. Ведь говорила, признайтесь, друг мой, говорила?!
— Ну, так, кое-что, — замялся Андрей.
— Видите ли, с ней это случилось давно, у нее вдруг стали появляться странные навязчивые идеи… Нет! Не поймите меня неверно, это случается только изредка. Но я, ласковый мой, начал беспокоиться. Она часто уходила из дома, ночевала черт-те где… Ну, словом, вела себя возмутительно, совершенно выйдя из-под контроля… И не стану от вас скрывать, мой милый, несколько раз даже совершала суицид, пыталась покончить жизнь самоубийством. Это перепугало меня до ужаса! Потерять свою любимую дочь…
— Вы сказали… дочь? — перебил Андрей.
— Да. Ну, разумеется, дочь. А кем же она, по-вашему, мне приходится?!
— Я думал…
— Что вы думали, любезный?! — черные брови вновь взлетели чуть не до середины лба.
— Да нет, ничего. Продолжайте, пожалуйста.
— Так вот, я… я вынужден был нанять для нее охрану. Сами понимаете, это обходится недешево, даже совсем недешево. Но она не ценит этого, ох уж эта неблагодарность детей, постоянно убегала от охранника и издевалась над ним, как только хотела. Бросала грязью, обзывалась, делала неприличные жесты… Теперь вот она снова убежала из дома и шляется неизвестно где и с кем. Так что вот, дорогой мой, вы мне глубоко симпатичны, поэтому я и рассказал вам всю правду… А уж я разбираюсь в людях… И если бы вы оказали мне услугу, то, поверьте, я бы вас отблагодарил.
— Да… никак я не предполагал, — начал Андрей, совершенно сбитый с толку. — Но, по-моему, вы не совсем осведомлены. Во-первых, она живет у своей бабушки…
— Бабушки?! — возбужденно перебил Юрий Анатольевич и даже чуть привстал в кресле от возмущения. — Эту каргу вы, любезный, называете бабушкой?! Никакая она Кристиночке не бабушка, а так, больная старуха, и почему Кристиночка выбрала ее своей подружкой, ума не приложу!
— Но она называет ее бабушкой, — возразил Андрей.
— Да ее родная бабушка умерла давным-давно. Вот спросите, спросите ее, любезный, вам она не посмеет солгать. Но дело даже не в том, что она живет у этой убогой, больной старухи в антисанитарных условиях, там такой бардак и грязь. Фу! Вы там были когда-нибудь? — Андрей покачал головой. — Хотя дома я окружал ее любовью и заботой. Я один растил и воспитывал ее с детства… Но не будем об этом, для меня это слишком тяжело вспоминать…Так вот, любезный, дело даже не в этом, что она не ночует
дома, дело в том, что у нее иногда появляются навязчивые идеи такого странного свойства… что, поверьте мне, они могут даже шокировать. Так вот, психиатр, у которого она проходила курс лечения, строго велел ей соблюдать диету и не увлекаться мистикой… Кстати, в психиатрической клинике, где Кристиночка проходила лечение, она и познакомилась с этой так называемой бабушкой… у нее, кстати, паранойя, я узнавал. Я много раз говорил Кристиночке об этой старухе. Но она и слушать ничего не хочет. Так что в связи с вышесказанным у меня к вам, любезный Андрей Николаевич, важное дельце или нижайшая просьба, как вам будет угодно, но не могли бы вы ставить меня в известность о ее намерениях и передвижениях или, может быть, еще лучше ее лечащего врача, тогда мы хоть как-то сможем контролировать ее дальнейшие непредсказуемые действия и не допустить попытки суицида или еще чего-нибудь похуже… Вы меня понимаете, мой ласковый?Юрий Анатольевич смотрел внимательно, прямо в глаза Андрею, не моргая, взгляд у него был не то что добрым, но мягким и располагающим.
— Вот, родной мой, вот вам визиточка ее лечащего врачика. Вы можете без церемоний звонить в любое время года и суток.
Юрий Анатольевич достал из кармана визитку и протянул Андрею.
Больница имени Кащенко
Скунс Ирина Станиславовна
психиатр
Внизу стояли два номера телефона. Андрей сунул визитку в карман куртки.
— Я не знал всего этого, — несколько растерянно заговорил он, попутно припоминая странное порой поведение своей новой знакомой. — Но теперь я, конечно, за вашей дочерью…
— Вот-вот, любезный, присмотрите, возлагаю на вас самые обширные надежды, — проговорил Юрий Анатольевич, приветливо улыбнувшись. — Тем более вы мне симпатичны, у вас все-таки редкое лицо. Помогите спасти Кристиночку. Я вижу, что она вам нравится. Ведь я не ошибся? Ну, скажите, нравится?!
Андрей слегка смутился от такого впрямую заданного вопроса. Хотел ответить, что нравится, конечно, нравится… Но в памяти вдруг всплыла спящая Марианна, ее удивительное, необычайной красоты лицо, голубой глаз, который он видел, подняв веко, и, немного помявшись, выдавил:
— Немного, пожалуй, нравится.
Юрий Анатольевич воспринял эту заминку в пользу своей дочери.
— Ну, вот и славно! — обрадовался он. — Помогите вытащить ее из этой отвратительной трясины… Я бы хотел видеть своим зятем такого воспитанного и симпатичного молодого человека, ведь приятные лица встречаются сейчас так редко. Выродились, выродились!.. Я возглавляю Всемирное общество выдающихся личностей, уж мне, как никому, известно, насколько редко встречаются такие… — он хотел еще что-то добавить, но передумал. — Кстати, возьмите на всякий случай и мой номер телефона. Он протянул визитку. Андрей сунул ее в карман не читая.
— Хорошо, я сделаю все, что возможно.
— Ну что же, мне, пожалуй, пора.
Юрий Анатольевич поднялся из кресла.
— Да, знаете что, опасайтесь этой старухи. Я знаю, что она плеснула одному из Кристиночкиных ухажеров в лицо кипятком, и он, бедняга, долго лечился в больнице, теперь один его глаз почти не видит. И, представьте, ей за это ничего не было: сумасшедшая, что возьмешь. Однако не смею задерживать вас, мой любезный.
Юрий Анатольевич протянул руку для прощания. Андрей пожал ее.
— Да, кстати, в последний раз она не предлагала вам совершить какой-нибудь странный… эдакий какой-нибудь экстравагантный поступок? — не разжимая рукопожатия, спросил Юрий Анатольевич, прямо и как-то застыло глядя в глаза.
— Ну… — замялся Андрей, — она говорила, что вы не папа, а якобы ее бывший муж…
— О! Эти ее фантазии совершенно безобидны, — рассмеялся Юрий Анатольевич. — Ну а совершить какой-нибудь поступок, связанный, например, со смертью или какой-нибудь опасностью, она вам не предлагала?