Роман с физикой, или За всех отвечает любовь

– Вот они какие философские секреты!

– Не важно, главное работает.

Борков быстро переоделся. Изотов торжественно как награду вручил ему документы. Все было готово к побегу.

Врач предупредил, чтобы к утреннему обходу было все нормально, санитар отпер и закрыл за ними двери. Свобода встретила их ветром и ледяной крупой.

Изотов уже было свернул на знакомую дорожку, но Борков остановил его.

– На автобус нам ни к чему. Ждать долго, а ехать две остановки. Пройдем на прямую через парк. Я дорогу знаю.

Они пошли через парк, к своему счастью мимо замечательного винного магазина. Боркову было особенно холодно, шляпу он выбросил.

– Где пистолет, – спросил Изотов, когда они были далеко.

– Выбросил.

– А вдруг что не так?

– Когда будет не так, будем думать.

– Все прошло нормально?

– Как в кино, только в кино падают красиво.

– Искусство, что поделаешь.

– А ваши приборы?

– Все работает. С утра ребята проверяли. Все как в прошлой жизни.

Борков повел через парк, затем через железнодорожные пути, затем через другой парк, он везде умел найти самый короткий, пусть и не самый простой путь к цели. Будь это дорога в прямом смысле, или это путь научной мысли в физике.

Наконец, они вышли прямо к зданию института, из которого они ушли то ли три дня назад то ли в прошлую эпоху. В еще более темном и убогом вестибюле, чем это было при брежневской жизни, совершенно пустом, сидел знакомый вахтер Петрович.

– Привет Петрович! Нам бы надо пройти.

– Здрасьте! Вы что без ума? Нельзя.

– Ты же меня Петрович знаешь, сколько лет. Правда, надо. Не просил бы так.

– Нельзя, подсудное дело.

– Мы по такой погоде шли. Замерзли как собаки, а ты нельзя.

– Сказано нельзя. Такой порядок.

– Ну, Петрович.

– Хоть чего делайте Николай Георгиевич, – нельзя. Не пущу.

– Да, вот так, – обратился Борков к Изотову, – неожиданное препятствие все пошло прахом. Что делать?

– Что делать? Курить, раз делать нечего.

Изотов достал пачку и угостил Боркова, взял сам и смачно затянулся. Сладкое облако дыма растеклось по помещению.

– Чевой-то вы курите? – поинтересовался Петрович.

– Новая Ява, – Изотов протянул пачку Петровичу.

– Неужто наша, не может быть, – понюхал сигарету Петрович, – чудно, вроде по-русски написано.

– Да, ты прикури.

Петрович аккуратно размял сигарету и закурил.

– Хороша!

– У меня еще есть, – Изотов достал полную пачку, – возьмите покурить. Смена длинная.

– Ну, спасибо, ребятки, так вам куда?

– На второй этаж в методический кабинет. Ничего секретного, а у Профессора Изотова все допуски есть, как положено.

– Хорошо пущу, но не надолго. И чуть чего мухой вы улетаете, а я вас знать не знаю.

– Хорошо, хорошо.

Петрович с Явой в зубах уже открывал турникет.

В знакомом кабинете ничего за пару дней не изменилось.

– Немного другой вид стал у приборов, внешний дизайн более имперский, а все остальное, включая начинку совершенно такие же. Такие приборы делали годах в 50-х, когда я только в институт пришел, у нас такие были, – прокомментировал Борков.

Борков бросил пальто и начал проверять соединение приборов с телевизором.

– Все нормально. Можно начинать, – сказал Борков так, как будто и сам не верил и боялся начать.

– Давайте, начнем, – тоже со страхом поддержал Изотов.

– Ладно, двум смертям не бывать, как говорится, – пробуем, будь что будет.

Точно так же как и в прошлый раз, они расположились на креслах, точно так же и лежали их пальто.

– Включаю.

Борков опять защелкал тумблерами и кнопками. Включил и телевизор.

– Ничего страшного, если с первого раза не получится, еще есть время, – успокаивал сам себя Изотов.

– Да, с первого раза обычно ничего не бывает, – подтвердил Борков.

Экран засветился. На экране была странная картинка. Большая улица заполненная толпой людей. Люди шли неожиданно быстро, по краям толпы у тротуаров происходили какие-то драки. Комментариев было не слышно.

– Это улица Горького. У телеграфа. Я там часто бываю.

– А что происходит?

– Не пойму.

На экране появилась диктор:

Вы смотрели репортаж из центра Москва, где восставший народ расправляется с агентами НКВД и их приспешниками.

– Вот это да!

– Ты видел, – Борков перешел на ты, – ты видел там просто трупы вдоль дороги.

– Конечно, видел. Там просто ловят всех шпиков или кто на шпика похож, и забивают до смерти.

– Интересно когда это. Сколько ждать?

– Снега на улице не было, значит скоро.

Диалог прервала диктор:

А сейчас вы увидите запись казни Сталина и его семьи по приговору чрезвычайного трибунала на даче в Кунцево.

– Это можно не смотреть, – сказал Борков, – как расстреливают немощного старика смотреть тошно.

– Да еще и с семьей. Опять все по-ленински сделали.

– Смотреть нужно, – сам себе возразил Борков, – надо досмотреть пока, как в прошлый раз конденсаторы не разрядятся.

– Какой ужас! – глянул на экран Изотов.

Тут он и произнес ту фразу, которая входит сейчас во все учебники политологии. К сожалению, там нигде не пишут об авторстве этой фразы. С другой стороны в учебниках написано примерно так:

Появление во властных структурах сотрудников спецслужб или получение сотрудниками секретных служб доступа к рычагам власти приводит в конце концов такую государственную систему к массовым беспорядкам и революционным изменения с элементами насилия и жестокости.

Не это говорил Изотов, он сказал, глядя в телевизор:

– Всевластие стукачей ведет к кровавому бунту.

Телевизор снова стал показывать улицу Горького (теперь Тверская) с горами трупов на тротуарах. Кое-где на хилых липах улицы Горького висели висельники, те у которых нашли удостоверение НКВД.