Роман с вампиром
Шрифт:
– А учет в город не собираетесь переносить?
– Нет, конечно!
– Слава Богу! А то мы тут, как на пороховой бочке сидели. Директор каждую неделю нам говорил, что «возможны изменения». И думай, что хочешь. Завод – единственное место у нас, где можно работать. И с этими щитами тоже! Закроют или нет? Или уезжать? А куда мы от семей, от земли?
– Приятного мало, но нет, учет весь будет здесь.
– Мы и сами думали. Даже пусть, если нас даже уволят, как это получиться, чтобы кто-то, не видя производства, что-то понял? Сами по пятнадцать раз все переспрашиваем, да переделываем. Сколько за день в тот же цех сбегаешь проверить?!
– Сюда
– А Дмитрий?
– Дмитрий – программист. Он – молодец, но он не бухгалтер.
– Конечно, молодец, – кивнула Марина. – Он тут нам много чего помог. С каждой сидел, программу объяснял, отчеты сам сдавал.
– Он – единственный, кто вас защищал, хвалил. Говорят, что вы ничего не знаете, – брякнула, не подумав, Вика и тут же пожалела.
– Кто это говорит? – возмутилась Галина. – Уж не сама ли Света, бывшая начальница? Она, конечно, умная, я ничего не говорю. Но ведь она все наши данные брала-то! Мы ей все готовое приносили!
– Не переживайте. Это не Света. Зря, вообще, я это сказала.
– Ну, как не переживайте! Мы всю жизнь бухгалтерами работаем. Не один десяток лет! Все учились! Обидно слышать такое! Мы знаем, конечно, что директор бухгалтерию недолюбливает, но разве это только наша вина?
– Ну, вот, придет новый человек, будет всем хорошо. И вы под защитой, и порядок, и Славе есть с кого спросить.
– Ага, если еще уживутся! А то директор – человек горячий. А есть уже кто-то на примете?
– Есть. Только я еще не разговаривала ни с кем. Поэтому говорить рано.
– Она с Вами работает?
– Да. Очень спокойная, тихая, грамотная.
– А сколько ей лет?
– До пенсии год.
– Понятно. Ну, ладно, не будем больше спрашивать, не смейтесь.
– Я смотрю, у Вас, Вика Лексевна, на пальчиках ни золотого колечка, ни цепочечки на шее. Как-то странно! Вы же все-таки финансовый директор!
«Ну и что? Какое это имеет значение? Я что, в Сирии, где все свое на себе носить приходится?»
– Ну, ты Ань, как всегда! – прогремела Галина, глядя на смущенную руководительницу. – Какое твое дело?
– У меня кредит за квартиру, – через секунду Вика стрельнула в Анну глазами. – И потом, мне кажется, это не показатель достатка. Или чего-то еще.
– Да, уж, – хохотнула Марина, – у тебя, Анька, колец на каждом пальце! На ногах только нету! Садись, вон, на директорское кресло!
Та обиженно замолчала, поглядывая между делом на финансового директора: не обиделась ли на ее слова про золото?
– Опять надулась, – засмеялась Марина, – в кого ты такая?
Наступил вечер. Колесникова решила вернуться с завода пораньше, чтобы вдоволь посидеть в бане, отдохнуть. Усталость сказывалась на ней, заставляя по нескольку раз перепроверять одни и те же цифры. Чувствуя это, она поднялась из-за стола вместе с бухгалтерами и в половине шестого уже была в гостинице.
В холле на втором этаже, где обычно проходили шумные обеды, больше смахивающие на совещания, было тесно. Тяжело поднявшись, Вика увидела, что собрались некоторые из местных предпринимателей, все начальники цехов и директора. Они сидели на диване, на деревянных стульях за столом, ходили, пачкая грязными ботинками коврики, по комнате, курили. Она нахмурилась: не хватало, чтобы ее комнату провоняла табаком!
В ответ на ее тайные угрюмые мысли, Вячеслав рявкнул:
– Не
курите здесь! Как я спать потом буду?Девушка прислушалась и поняла, что разговор идет о том несчастном случае, по поводу которого они вчера с Дмитрием заезжали в прокуратуру. Жук не возражал против лечения и выплат, но не хотел делать это официально, предлагая «договориться».
– Ага, – возражал программист, – сейчас ты ему заплатишь, а потом он снова всплывет, скажет, будьте добры директор Баталкин – заплатите. И потом, заплатив официально, мы показываем свои благие намерения. А так что? Как мне это поможет? На мне ведь сейчас уголовка из-за этого!
– Почему Баталкин? – вмешалась в разговор Вика (фамилия Димы была Баталов).
– На, почитай, – он протянул ей грязный тетрадный листок, сложенный вчетверо.
Вика развернула то, что ей вручил главный бухгалтер и начала читать написанные корявым почерком строки: «Дир-ру Баталкину. Обьяснителья. Прощу простить не явился до работы – был пьный, мастер не пустил. Федорук».
– Это кто был «пьный»? Тот мужик, которому палец отрезало?
– Нет, это другой кадр. Просто этот тоже был выпимши, даже мою фамилию не смог написать правильно. Слав, ты меня извини, конечно, но кто за этим следить должен, я?
– А ты чего от меня хочешь? Они каждый месяц себе пальцы режут. Напьются и давай! А где я других возьму? Работать – некому. Никто не хочет!
– Так пусть их проверяют!
– Их и проверяют с утра до ночи. Все равно умудряются. В заднице они эти бутылки носят, что ли?
Вика прыснула.
– Ты знаешь, – продолжал разгоряченный спором Жук, – сколько у меня таких ухарей? Приходят устраиваться – плачут, рассказывают сказки про голодных детей и больных родителей; сердце прям кровью обливается. Говорю: хорошо, вставай к станку, работай. – Не-ет, зачем к станку? Мне бы охранником. – Так ты ж денег хочешь заработать, а какие у охранника заработки? Копейки! – Не-ет, все равно, мне бы посидеть. Я ему говорю: Тебе бы не посидеть, увальню, а спереть что-нибудь с завода, да напиться. Даже те, кто и соглашается в цехах стоять, все равно все свои деньги пропивают. У нас многие мастера зарплаты напрямую женам просят передавать – толку больше!
– Можно, я эту записку себе возьму? – попросила Вика.
– Валяй! Кстати, – продолжал Вячеслав, – станок этот на балансе не стоял?
– Нет, – отозвался Дима. Надо срочно ставить.
Жук скользнул жестким взглядом по Вике:
– Ты тоже так думаешь?
– Да. И всю остальную технику тоже.
– Зачем?
– Чтобы порядок был, все учтено, солярка списывалась нормально, можно было амортизацию, какие-то расходы, ремонты списывать на конкретную технику. Тогда проще будет и себестоимость посчитать. Станет возможным в принципе.
– Да вы оба сейчас своим порядком меня в тюрьму посадите и все! Я сидеть не собираюсь!
– Сидеть – это пока мне грозит, не тебе, – откликнулся Дима.
Вика же от удивления приоткрыла рот:
– Причем тут учет и сидеть?
– Да просто сейчас этого станка нет и все! И я могу сказать, что он дома этот палец отрезал.
– Ага, сейчас! Он приведет следователя на завод и ткнет в него обрубленным пальцем. А у тебя этого станка по документам действительно нигде нет.
– Ну и что? Я этот станок утоплю, на х… У меня вообще ни на что нет ни паспортов, ни инструкций. Все потеряно! И техника в технадзоре не числится! Этот бардак тут был задолго до меня!