Роман в утешение. Книга вторая

Незнакомый мне голос дотошно уточнил:

— Он у нас появился 10 июня, а освободился 12 апреля. Так что четыре месяца на воле. Вполне достаточно. Нагулялся.

С двух сторон вспыхнули еще фонари. Бандиты, обложенные со всех сторон, обреченно вышли вперед. Мне они были хорошо видны. Один из них, немолодой, скуластый, издевательски скалил рот с черными провалами вместо зубов. Да, типичный зек, явно привыкший к процедуре ареста. Другой был помоложе, растерянный и несколько испуганный.

Семен начал что-то говорить, но я уже не слушала. Если я высунусь, то придется говорить, кто я и что здесь делаю. А этого допустить никак нельзя. Если мои координаты станут известны нашей доблестной полиции, то до Пронина они дойдут наверняка, он сам мне как-то говорил, что имеет доступ к информационным базам МВД. Придется ждать, когда они уйдут. Но, с другой стороны, без моих показаний этим типам и инкриминировать будет нечего, и где гарантия, что они не сунутся ко мне снова? Заколдованный круг какой-то!

В полосу света вступил невысокий кряжистый мужичок.

— Что ж, похоже, ограбление Косоруковых ваших рук дело… — не заметив невольный каламбур, надел на мужиков наручники и сказал в телефон: — Подгоняй поближе, Василий, погрузим героев в УАЗик да в район отконвоируем. Их там давно ждут.

По дороге показались яркие огни. Василий подкатил машину почти вплотную, видимо для того, чтобы Федорчук со товарищем не били свои драгоценные ножки о неровные дорожки. Погрузив их в машину, коренастый мужик, видимо, местный участковый, и еще один незнакомый мне мускулистый парень сели рядом, и машина умчалась в ночь.

Семен прошел в мой дом, зажег свет и вышел, несколько обескураженный.

— Ее нет.

Один из оставшихся разумно предложил:

— Ладно, мы поедем, Семен, а ты тут сам разбирайся. Не думаю, что с ней что-то случилось, наверняка отсиживается где-то в кустах и за нами наблюдает. Вылезет, как мы уедем. Думаю, у нее есть резон с нами не встречаться. Тебе, кстати, виднее. Ты ее лучше нас знаешь.

От подоплеки сказанного я покраснела так, что щеки стали пылать, как небольшие костры. Вот ведь проницательные, гады! И это они вычислили явно не по мне, меня-то они и не видели. Значит, это Семен вел себя неадекватно. Что же он учудил?

Мужики ушли, и вскоре вдалеке чуть слышно загудел мотор мощной машины. Семен, оставшийся в одиночестве, осторожно прошел по улице, и, остановившись рядом со мной, негромко спросил:

— Рита, ты где?

Скрываться больше было глупо, и я неловко освободилась от обхвативших меня гибких веток. Услышав шум, Семен тут же оказался рядом, и, не успела я выползти на дорожку, притянул к себе и обнял, с силой притиснув к себе.

Так мы стояли довольно долго, пока он гладил меня по волосам и что-то бормотал. Наконец, чуть слышно вздохнув, он отодвинулся от меня и попросил:

— Давай посидим у тебя хоть немного…

От перенесенного стресса сил у меня не было, и на возражения меня не хватило. Мы пересекли пустынной двор и вошли в дом. Там горел свет, не выключенный Семеном. Зайдя, он тут же исправил свою ошибку и повернул выключатель. От неожиданности я чуть не сбила стул и замерла, боясь споткнуться еще раз.

К моему удивлению, Семен ориентировался в темноте без всяких проблем. Взяв меня за руку, он подвел к старенькому диванчику, стоявшему напротив окна, сел сам, и усадил меня на колени. Этого делать было нельзя, но остатки уходящего потрясения всё еще сотрясали мое тело, заставляя вести себя безрассудно.

Обняв меня, он зашептал:

— Я чуть с ума не сошел после твоего звонка. Поднял участкового с ближними мужиками за пять минут. Меня трясло просто, я даже толком объяснить не мог, в чем дело.

Ага, теперь понятно, почему односельчане Семена сделали столь далеко идущие выводы.

Проведя по моей спине чуть подрагивающей рукой, он вздохнул:

— Теперь ты поняла, почему я против житья здесь беспомощных старух? Это хорошо, что ты не спала и смогла позвонить мне, а если бы они застали тебя врасплох, как и намеревались? Что тогда?

Я не знала, что тогда, и знать не хотела. Поэтому перевела разговор на другое.

— Семен, дай мне свой сотовый.

Он удивился, но телефон подал. Ничтоже сумнятише, я нашла свой вызов и стерла номер. Семен и возмутился, и обиделся.

— Почему ты это сделала? Неужели тебе будет неприятно, если я изредка буду тебе звонить? Или боишься, что его узнает моя жена? Так я не позволяю ей брать свой телефон.

Жены его я не боялась, но Пронина — боялась, и еще как. Пришлось несколько сумбурно объяснить:

— Дело не в ней, а в том, что меня вполне может вычислить один тип, с которым я встречаться совершенно не хочу. Если хочешь мне иногда звонить, то принеси мне симку, а еще лучше телефон. По этому разговаривать слишком рискованно.

Семен так поразился, что несколько минут даже сказать ничего не мог.

— Что ты такое натворила, что даже по телефону боишься говорить?

Я возмущенно зафыркала. Нет, ну что это такое?! Неужто я так подозрительно выгляжу? Не вдаваясь в подробности, сказала:

— В меня влюбился один из наших олигархов и решил, что я должна принадлежать только ему. А я никому принадлежать не хочу, только и всего. Понятно?

Он озадаченно покрутил головой и поспешно согласился:

— Хорошо, я принесу тебе свой старый телефон и симку раздобуду. Но, может, ты мне расскажешь эту историю поподробнее?

Я упрямо покачала головой.

— Нет. Я даже вспоминать об этом не хочу, не то что говорить.

Решив удовольствоваться тем, что есть, он поплотнее притянул меня к себе и уложил мою голову на свое плечо. Он не делал ничего, чтобы меня смутить, и постепенно дрожь, сотрясавшая мое тело, проходила, впитывая надежное тепло держащего меня в объятьях сильного мужчины.

— Как ты увидела этих типов? — его голос был мягким и вкрадчивым, отказывать ему не хотелось, и я неохотно пояснила:

— Случайно. Просто засиделась в палисаднике, уж очень вечер был хорошим. И увидела чью-то тень возле дома бабы Маруси. И пошла потихоньку посмотреть, кто это.

Он вздрогнул и чуть не заорал:

— Посмотреть? Бог ты мой! А если б они тебя увидели? У них же финки в карманах были!

— А что б предпочел ты? Чтоб я встретила их в доме?

Он содрогнулся.