Романовы на фронтах Первой мировой

Наступление русских войск в Восточной Пруссии остановилось 11 августа на линии Лабиау – Тапиау в 30 верстах от Кёнигсберга. Затем началось отступление на Олитскую позицию, и полк был переведён на левый фланг, с целью задержать продвижение немцев. В десятых числах сентября началось русское контрнаступление, и к 20 августа русские войска вновь подошли к границе.

12 сентября: «Эскадроны его величества в 4 уходят в разведку. В 8 1/2 часов выступаем по шоссе Езно на Вирбилишки. Я ищу еды и белого хлеба в штабе 4-го корпуса. Приехал Николаус (Ермолинский). Жратва: какао, бисквиты, омары и т. д. Вечером пели песенники 2-го эскадрона…»

13 сентября: «…Пришли в Сивиляны в 3 часа. Весь полк в разведке, кроме 2-го эскадрона…»

20 сентября: «Сегодня, 20 сентября 1914 года, обновляю эту книжку, снова увидев немецкую границу».

23 сентября: «…На север от Владиславов, впереди, ночью и утром гремят пушки. Мы отбили Ширвиндт, который сейчас занят нашей стрелковой бригадой. По словам прошедшего только что мимо нас раненого, немцы пытались вчера овладеть Ширвиндтом два раза».

24 сентября: «Идёт бой под злополучным Ширвиндтом… Раух находится с главными силами где-то сзади и копается. Нам нужны ещё пушки… Ночевали сегодня в Жарделе… Наш маршрут: Жарделе, Печиски, Блювы, Гудойце, Раугали, Рудзе, Бойтеле и Атмонишки…»

25 сентября: «Сегодня мы выступили в 8 час. Мороз. Делали рекогносцировку на Радзен. Шёл только один наш полк со взводом артиллерии. Передовые части вошли в город, из которого в это время выехало несколько велосипедистов. Дозорные по собственной инициативе поехали вплотную на велосипедистов. Убиты двое. Совсем непонятно, отчего вся дивизия не принимает участия в этой совсем бестолковой операции».

26 сентября: «Выступили в 8 час. утра. Предположено идти в Данен затыкать дыру, образовавшуюся между Стрелковой бригадой и 56-й дивизией, с целью зайти немцам, сидящим в Шукле, в тыл. Конечно мы знали, что это не будет сделано. Мы сейчас сидим в одном фольварке уже 11 часов, не дойдя ещё до Владиславова. Слышны пулемёты и артиллерийские выстрелы… Стрельба чаще. Пехота отходит. Команда: «К коням!» Нам было приказано прикрывать лавой отходящую пехотную дивизию. Когда подошли лавой, то заняли фольварк. Додик и я на третьем, Голицын на втором, в Кушелев на первом (взводе)» [76] .

76

Гавриил Константинович, великий князь. В Мраморном Дворце: Воспоминания. – 2-е изд. – М.: Захаров, 2005. – С. 245–246.

Это последняя запись в дневнике.

27 сентября в районе д. Шарвинишки князь Олег был ранен. Обстоятельства этого события приводят в своих воспоминаниях Н.Н. Ермолинский и Г. Гоштовт. Также подробное описание случившегося в письме к матери князя великой княгине Елизавете Маврикиевне приводит взводный унтер-офицер Карлов, из эскадрона, взводом которого командовал Его Высочество в роковой день:

«27-го сентября сего года наш полк шёл в авангарде. Два эскадрона, наш и его Величества шли впереди своего полка, от вышеназванных эскадронов были высланы вправо и влево заставы. Через некоторое время какая-то боковая драгунская застава заметила неприятельский разъезд и начала его обстреливать. Разъезд, спасаясь от драгунской заставы, нечаянно наскочил на наши главные силы авангарда, во главе которого шёл 4 эскадрон. Названный эскадрон открыл по наскочившему неприятельскому разъезду огонь, который повернул в сторону как раз на заставу эскадрона Его Величества, которая была под командой корнета Безобразова. Желая окончательно разбить наскочивший германский разъезд, корнет Безобразов стал просить о помощи, как только б этом услыхал Его Высочество князь Олег Константинович, они немедленно стали просить у эскадронного командира графа Игнатьева разрешения участвовать при атаке неприятельского разъезда, ротмистр граф Игнатьев не разрешили им идти, Его Высочеству очень хотелось быть при этом деле, и они выпросились. Его Высочество князь Олег Константинович во главе 3-го взвода пошли преследовать удирающий немецкий разъезд. Мы нанесли неприятелю страшный удар; удирающий разъезд обстреливался; около полверсты я ехал с их Высочеством вместе; так как лошадь их Высочества была гораздо быстрей моей, то я ни в коем случае не мог следовать и остался позади. Первого взвода взводный Попанов с отставшими людьми под командою князя Олега Константиновича, который не от их высочества, с ними вместе ехал эскадрона Его Высочества вольноопределяющийся Бобринский. Взводный Попанов видел, как Их Высочество упали с лошади, подъехал с вольноопределяющимся Бобринским к Его Высочеству, стали поднимать их, и увидали что они ранены, они стали спрашивать Его Высочество, что больно вам, Их Высочество говорили, что мне не больно. Унтер-офицер Василевский был в дозоре недалеко от их Высочества, он подъехал к ним и стал делать перевязку с вольноопределяющимся Бобринским, а взводного Потапова послали за фельдшером, который встретился с эскадронным командующим ротмистром графом Игнатьевым и доложил, что князь Олег Константинович ранен. Когда я подъехал к их Высочеству, была сделана перевязка, через некоторое время приехал корнет Безобразов и ротмистр граф Игнатьев, и князя Олега Константиновича перенесли в ближайший хутор где фельдшер сделал правильную перевязку. Когда приехали их Высочества Гавриил Константинович и Игорь Константинович после чего взяли у хозяина этого хутора лошадь с повозкой, положили на неё их Высочество и повезли» [77] .

77

ГАРФ, ф. 657, оп. 1, д. 123.

Вспоминает Н.Н. Ермолинский, служивший в той же армии, что и князь: «В ночь с 27 на 28 сентября получена была в Штабе армии из 3 армейского корпуса срочная телеграмма такого содержания:

«Раух доносит, что сегодня при лихой атаке на неприятельский разъезд ранен в ногу Князь Олег Константинович. Чагин».

Садясь в автомобиль, я совершенно недоумевал, куда ехать. Телеграмма, составленная, очевидно, наспех, не сообщала никаких подробностей. Куда ранен Князь Олег? в мягкие части навылет или с раздроблением кости? легко или тяжело? остался он в строю или отвезён в тыл? наконец, где он в настоящую минуту находится? Все эти вопросы остались без ответа. Самым логичным казалось отправиться первоначально в Штаб 3-го корпуса, что я и сделал.

После семи часов беспокойного пути удалось, наконец, дотащиться до Вильковишек. Вблизи шёл бой. Вследствие редкого упорства противника Епанчин против обыкновения нервничал, а добрый Чагин старался меня успокоить, уверяя, что рана Князя Олега наверно лёгкая, и тревожиться нечего. Где находился раненый? Этого пока никто не знал. Вдруг Епанчина озарила счастливая мысль, и он посоветовал мне сговориться с полком по искровому телеграфу. Я отправился к станции, расположенной в открытом поле. Дул сильный ветер, и моросил мелкий дождь. Возле самого аппарата был разложен костёр. Мне долго пришлось соединяться с гусарами и ещё дольше ждать ответа. Наконец, писарь расшифровал телеграмму следующего содержания: «Князя Олега повёз дивизионный врач в Пильвишки. Оттуда поездом Вильно-Павловск. Выехал вчера ночью. Корнет граф Игнатьев». Получив такой тревожный ответ, я отправился на автомобиле не в Пильвишки, а прямо в Ковно, надеясь предупредить поезд с раненым и ждать его там. Около шести часов заблестели огоньки железнодорожного пути, и мотор подкатил к вокзалу. Я бросился к начальнику станции и узнал от него, что поезд с раненым прошёл в Вильно ещё утром, но зато приехавший с ним уполномоченный Красного Креста Бутурлин остался и в настоящее время пьёт чай в буфете. Дойти туда было делом минуты.

Конец ознакомительного фрагмента.