Ромашка для Терновника

— И ты поверила? — Я отвела взгляд. Поверила же ненадолго, чего врать? — А вот за такое я скоро начну тебя шлепать по заднице. — Тимур сразу всё понял. — Стась, скажи, почему ты мне не веришь? Что я делаю не так?

И в этот момент мне стало стыдно за свою панику и излишнюю осторожность. Уж кто-кто, а он мне не давал поводов в себе усомниться.

— Я верю, верю, Тим, просто я же знаю, как ты тоскуешь по маме, вдруг…

— Стась, я ведь тебя люблю, — просто сказал он, и моё сердце ухнуло куда-то в пятки.

Тимур смотрел на меня зелёными, такими сейчас не похожими на отцовские глазами… из них струилось тепло, а не холод, а ещё любовь. Купаясь в их лучах, я мгновенно успокоилась и принялась покрывать его лицо короткими поцелуями, обняв ладонями за щёки.

— Прости, прости, я тоже тебя люблю, очень сильно. Мне просто было страшно. Очень страшно тебя потерять, — шептала я между касаниями губ к его глазам, губам, носу — до всего, куда доставала.

— Дурочка моя маленькая. Я раньше говорил, что ты мудрая? Забудь, — он принялся целовать меня в ответ.

Боже, всё страшное позади! Какое счастье! Из глаз потекли слёзы радости, и Тимур их принялся слизывать, шепча всё новые и новые признания.

Мы бы этим, наверное, занимались очень долго, но я вдруг вспомнила, что ещё не всё рассказала.

— Тим, погоди. Он, твой отец, кинул мне карту и велел убраться из города. Что с ней теперь делать? Оставлять в кафе я побоялась.

Тим застыл, а потом резко поднялся вместе со мной на ноги.

— Так. Это уже ни в какие ворота. Пойдем.

— Куда? — Ох, неужели это ещё не конец?

— Съездим к отцу, и я ещё раз ему доходчиво объясню ху из ху.

Он от меня оторвался и, подойдя к стене, отодвинул панель, за которой, оказывается, скрывался сейф. Вытащил оттуда папку и протянул мне руку.

— А транспортная? — ухватилась я за последнюю возможность обойтись без неприятной встречи.

— Уже приезжали, и я всё отдал. Идём.

Ох, что будет…

Я вложила свою руку в терневскую и приказала себе не трусить. Мой мужчина просил верить в него и доверять — это я теперь планировала сделать привычкой.

Тим был настроен очень решительно, и откладывать визит он не имел ни малейшего желания. К машине мы подходили решительным шагом и запихивали меня в неё аккуратно, но властно. В каждом его жесте сквозила угроза, и я подозревала, что в родительском доме нас ждёт грандиозный скандал.

— А что в папке? — спросила я, когда Тимур вырулил из двора, чтобы попытаться хоть как-то его отвлечь и унять ярость.

— Вся правда о звезде. Пусть папаша знает, что мечтал меня женить на шлюхе и наркоманке.

— Тимур, она не похожа на шлюху и наркоманку, — удивилась я.

Нет, я к Лизе тёплых чувств не испытывала, но я и вправду себе как-то иначе представляла опустившихся женщин.

— Неважно. Даже если я и преувеличил немного — пусть. Они тебя не жалели, навешивая ярлыки, вот и я не стану.

— Может, не надо? Зачем нам это? Давай просто уедем? — мне действительно просто хотелось поскорее перелистнуть эту страницу и всё забыть.

— Нет, — в очередной раз отрезал Тим. — Ей ничего страшного не сделают. Максимум — потаскают по врачам и отберут кредитку. А вот ты могла пострадать серьёзно, и это никого не остановило.

Спорить с ним было бесполезно, и я, просто смирившись, затихла до самого элитного коттеджного посёлка, где жила семья Тернева.

Шикарный дом стоял среди цветущего сада — позже деревья покроются плодами, сейчас же они буйно цвели, превращая берлогу монстра в сказочный замок. Двигаясь по дорожке к крыльцу, я пыталась всё это как-то совместить, но у меня никак не получалось сложить всё в единую картинку. Просто удивительно, что в такой красоте могут жить беспринципные тираны, наверное, поэтому злость на Василия Савельевича начала постепенно отпускать, и к порогу я подходила со стойким желанием сгладить конфликт, если это возможно.

— Давай не пойдём, Тимур? Может, его нет дома?

— В это время он всегда дома. Тихий час у него, — не поддался на уговоры мой защитник.

Он толкнул массивную дверь и завёл меня в просторный холл. Навстречу выпорхнула та женщина, которая пыталась в «Дикаре» сгладить ситуацию и отвести от меня ядовитые стрелы Звездецких.

— Тимур? Романа? — удивлённо поприветствовала она нас.

— Её зовут Станислава, Энжи, — рявкнул Тим, ему точно не понравилось напоминание о моей работе в «Дикаре». — Зови отца.

— Но он отдыхает. — Интересно, кто она? Любовница? Жена? Прислуга? Про неё мне Тимур подробностей не рассказывал. — Васятка приехал весь какой-то нервный, я не рискну…

Рисковать ей не пришлось. Ужасный сам, услышав шум, спустился проверить. Видимо, не спалось… Он спустился с лестницы решительным шагом и поспешил перейти в наступление.

— Тимур, хорошо, что ты приехал, я как раз хотел раскрыть тебе глаза на твою якобы…

— Не продолжай, не надо, — прервал его не менее решительно Тим. — Скажи, мы, по-твоему, живём в обществе, где сын в ответе за поступки отца?

— Но гены! Сын, я чувствую, что это всё не просто так…

— Да. Гены. Согласен. Я, как и мать, полюбил одну из Ромашкиных, — этих слов Василий Савельевич не ожидал и даже схватился за сердце.

— Как ты можешь?! Это предательство! Ее отец разрушил твою семью!

— Это ты разрушил нашу семью. Напомню: мне было пятнадцать, а не три года. Я всё видел и понимал. Мама ещё долго тебя терпела, ей памятник надо поставить…

Где-то в сторонке ахнула Энжи, а мне удавалось молчать и прикидываться невидимкой.

— Что?! Да как ты смеешь! Ты мне больше не сын!

— Принято, — вообще не расстроился Тим, чем довёл отца до белого каления. — Советую заняться созданием нового, пока не поздно, а то некого будет дрессировать и шантажировать деньгами.

— Ох, нет, никаких детей! — некстати пискнула Энжи. Очень похоже, что с сообразительностью у неё туго. Я даже рискнула приложить палец к губам, глянув на неё из-за плеча Тима, призывая к молчанию.

— Ты пожалеешь! — Тернев-старший перешёл на крик. — Останешься без кола, без двора, с голым задом.