Ромео должен повзрослеть
Шрифт:
– Ты… я этого так не оставлю. Ты ответишь! Обещаю, ты пожалеешь, что на свет родилась. – Все это он произнес тихо, в отличие от жены. Низким, каким-то утробным голосом.
– Простите. – Анна усилием воли заставила себя взглянуть ему в глаза. – Это недоразумение. Мне очень жаль. Я… соболезную.
– Я тебя уничтожу, – прошипел Жарко.
Анна почувствовала, что от него, как и в прошлый раз, пахнет алкоголем. Она ничего больше не стала говорить и вышла на улицу. Подошла к машине, села, заблокировала двери. И тут ее затрясло.
– Малыш, ты уже освободилась? Так быстро? – Ей показалось, что его голос звучит будто из другой вселенной. Оттуда, где нет этого ужаса, отчаяния и мрака. – Что ты молчишь? Ты едешь домой? Я сварил гречку.
– Молодец, – замороженном тоном сказала Анна.
– Молодец, что сварил? – удивился Клюев. – Ты какая-то странная. У тебя там все в порядке? Что с документами?
– У меня не все в порядке. – Анна наконец почувствовала, как приближаются долгожданные слезы. Голос ее сорвался на полушепот: – Дима, Димочка! У меня беда.
– Что случилось, Аня? Ты плачешь? Что-то не так? Тебе сделали замечание?
– Если бы! Если бы замечание. Это ужас, Дима, ты даже представить себе не можешь…
– Вот что, – перебил Клюев, – в таком состоянии ты не можешь вести машину. Жди, я сейчас приеду.
– Нет, не надо! – При мысли, что нужно будет сидеть во дворе колледжа, где в любой момент к ней могут подойти родители Жарко, Анне стало дурно. – Я могу вести. Я приеду сама.
– Ты можешь толком объяснить, что случилось? – произнес Дмитрий с недоверием.
– Дома объясню. – Анна решительно повернула стартер.
8
Дмитрий как будто ждал за дверью – тут же открыл, едва Анна нажала на звонок. Вид у него был встревоженный и возбужденный.
– Наконец-то! – он схватил Анну в охапку и втащил в прихожую. – Господи, на тебе лица нет. Неужели все так серьезно?
Она кивнула и без сил опустилась на банкетку.
– Давай рассказывай, – велел Клюев и принялся снимать с нее пальто и сапоги.
– Ольга Жарко умерла сегодня ночью. Покончила с собой.
Клюев замер с Аниным сапогом в руках.
– Что? Ты что говоришь??
– Отравилась таблетками. Перед смертью оставила записку. Там она пишет… что… что… – У Анны наконец хлынули слезы градом.
– Что? – эхом повторил Клюев, точно завороженный глядя на Анну.
– Что в ее смерти виновата я…
– Как это? Почему?? Что за чушь? – Он отбросил сапог.
– Помнишь, я пришла к тебе в среду вечером? Ты как раз собирался ехать в Ростов? Помнишь?
– Ну да, – рассеянно произнес Клюев.
Он выглядел оглушенным и растерянным.
– Перед этим она пришла ко мне в кабинет и попросила назначить ей день пересдачи. У нее были долги с прошлого года. Вчера после пар она была у меня и пыталась выпросить тройку просто так, ничего не ответив.
– И ты…
– Я
не поставила. Она закатила истерику, рыдала, заламывала руки.– Черт! – неожиданно воскликнул Клюев и обхватил голову руками. – Черт, черт!!
– Ты понял? – Анна перестала плакать и печальными, бездонными глазами смотрела на него.
Он опустил голову.
– И после этого она пришла домой и… написала записку? – его голос звучал хрипло и сдавленно, словно стальная невидимая рука сжимала ему горло.
– Да. Что не может так больше. Что просит во всем винить Акулову А. А…
– Черт! – уже спокойней повторил Дмитрий. – Вот это подстава, малыш! Это могут быть большие проблемы.
– Со мной уже беседовал следователь. Сказал, что вызовет на допрос. От работы отстранили. И этот… отец Жарко…
– Ты его видела?
– Да. Он обещал меня уничтожить.
Анна уже совсем взяла себя в руки. Слезы принесли ей некоторое облегчение, к тому же дома, рядом с Дмитрием, она чувствовала себя в относительной безопасности. Вдвоем они что-нибудь придумают. Сумеют доказать, что Ольга написала записку в состоянии аффекта и никто не виноват в ее гибели. Дмитрий молчал, погруженный в какие-то свои мысли. Анна осторожно дотронулась до его плеча:
– Пойдем поедим?
Он посмотрел на нее с удивлением:
– Ты хочешь есть?
– Ну я же не завтракала, – она попыталась улыбнуться, улыбка вышла вымученной и жалкой. На самом деле при мысли о еде ее тошнило. Но надо было что-то делать, как-то продолжать жить, постараться отвлечься, поверить в лучшее, хотя внутри у нее все точно оледенело.
Клюев кивнул и взял Анну за руку.
– Конечно. Прости. Я не подумал. Так ошарашен тем, что ты сказала. Прости.
Они зашли на кухню и уселись за маленьким круглым столом. Анна хотела подойти к плите, но Клюев жестом остановил ее:
– Сиди! Я сам.
Он разогрел на сковородке кашу, положил Анне в тарелку, добавил сливочного масла и пару кусков ветчины. Она ела и давилась. Он по-прежнему молчал, лицо его было сумрачным и отрешенным.
– Дим! – тихо позвала Анна.
– Да, малыш. Вкусно? Я старался.
– Очень вкусно. Я думаю… что теперь делать?
– Ну что делать? – он погладил ее по голове. – Пока ждать, что скажет этот следак. Ты запомнила его фамилию?
– Дроздов.
– Я наведу справки. Попробую выяснить, что можно предпринять.
– Правда? – Анна так обрадовалась, что едва не подавилась кашей. И тут же сердце ее сжалось от пронзительной боли. – Дим… скажи честно… ты как думаешь – из-за меня Оля умерла?
– Ну что ты? Вот глупышка. – Он прижал ее к себе, как ребенка. – Девочку, конечно, очень жалко. Но как ты могла такое предвидеть? Она ведь не угрожала наложить на себя руки?
– Нет!
– Ну вот. Это надо пережить, малыш. Постепенно отпустит. Не вини себя. Сейчас главное доказать следствию твою невиновность.