Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Шрифт:
Первые попытки хоть чуть-чуть, но отойти от инфекционной метафоры можно отнести к началу XX в. и исследованиям творчества душевнобольных. Ханс Принцхорн и Карл Ясперс в своих работах, анализирующих творчество знаменитых и неизвестных шизофреников, впервые стали говорить о том, что само это творчество не является исключительно проявлением болезни, не является симптомом, а предстает важной частью личностной жизни человека. Таким образом, болезнь впервые стала трактоваться как несущая не только негативные, но и позитивные элементы.
Несколько дальше пошли феноменологические психиатры и экзистенциальные аналитики. Они положили в основу своих теорий утверждение о том, что болезнь – это не соматическое нарушение, а специфический опыт, не инфекция, а экзистенция. Однако в смене акцентов им еще не удалось избавиться от элемента пассивности. Признавалось, что этот модус бытия захватывает больного, ввергает его в пучину ничтожения и несет к небытию. Больной оказывался заброшенным в болезнь.
Лэйнг сделал более радикальный шаг: он попытался полностью уйти от инфекционной метафоры, и этот отход как раз и был сопряжен с введением концепта метанойи. Вспомним, что в «Разделенном Я» шизофрения еще понималась
Разумеется, метанойя излишне романтизирует шизофрению и психически больных. Разумеется, с медицинской точки зрения, этот концепт не вполне обоснован. Однако Лэйнг проделывает здесь своеобразный эксперимент, аналогов которому в истории психиатрии не существует: он полностью отходит от соматической инфекционной метафоры, и мы можем посмотреть, что получается в результате. В этом безусловный плюс и несомненное новаторство «Политики переживания» в целом и понятия метанойи в частности.
Несмотря на такой интересный ход, книга вызвала неоднозначные реакции. Сам Лэйнг это прекрасно понимал.
Никто из знакомых мне британских психиатров, даже не упомянул ее. <…> Мне кажется, что они считали это позором [309] .
Однако Дэниэл Берстон совершенно справедливо отмечает:
«Политика переживания» – довольно любопытная работа. Несмотря на свою категоричность, она вызвала отклик у многих родителей, клиницистов, философов и духовенства. Это были не только маргиналы и протестующие, не только хиппи, творческие люди и активисты, но и уважаемые представители истеблишмента, ощутившие убедительность и справедливости критики Лэйнга [310] .
309
Mullan B. Mad to be Normal. P. 302.
310
Burston D. The Wing of Madness. P. 105.
Эта работа окончательно закрепила за Лэйнгом репутацию лидера контр культуры, гуру безумцев и революционера от психиатрии. Она не только мгновенно вознесла его на вершину славы, но и расколола общественное мнение: одни поддерживали его идеи, другие выступали с ярой критикой, но никто не оставался равнодушным – Лэйнг задел истеблишмент за живое. Примечательно, что Лэйнг избрал очень грамотный и последовательный путь провокации общества. В «Политике переживания» он говорил о том, что, отстраняясь от общества и его системы социальной фантазии, индивид наносит удар по каждому из его членов. Так он и поступил. Он обозначил свой разрыв со всеми социальными группами и институциями: он был политически нейтрален, держался в стороне от толп ЛСД-революционеров, выступая против психиатрии, он всячески отрицал свою причастность к антипсихиатрии. Он был одиночкой, и самим фактом своего одиночества нанес удар по каждому из членов общества.
Эта был исключительно сартрианский ход, сартрианская революция и сартрианский протест.
Первые заслуживающие внимания критические реакции на «Политику переживания», появились в 1969 г.
В начале этого года в «Британском журнале психиатрии» Мириам Сиглер, Хамфри Озмонд и Гарриет Манн публикуют статью «Модели безумия Р. Д. Лэйнга». В статье авторы продолжают свои исследования моделей шизофрении, начатые ими в работах о медицинских, социальных, психоаналитических и проч. моделях [311] , и по нескольким критериям выделяют в «Политике переживания» сразу три модели, которые, на их взгляд, частично пересекаются и переплетаются друг с другом: заговорщицкую, психоаналитическую и психоделическую. Разделяют они эти модели по определению шизофрении, описанию поведения шизофреника, этиологии, лечению, прогнозу, функциям психиатрической больницы и др. И в рамках психоделической модели, которая и поддерживает концепт метанойи, называются следующие характеристики (в качестве содержания моделей используются цитаты и изложение фрагментов «Политики переживания», здесь приводится сокращенное описание):
311
См.: Siegler М., Osmond Н. Models of Madness // British Journal of Psychiatry. 1966. Vol. 112, № 493. P. 1193–1203; Siegler М., Osmond H. The Impaired Model of Schizophrenia // Schizophrenia. 1969. № 1. P. 192–202; Siegler M., Osmond H. Goffman’s Model of Mental Illness // British Journal of Psychiatry. 1971. Vol. 119. P. 419–424. По материалам этих исследований была написана книга: Siegler М., Osmond Н. Models of Madness, Models of Medicine. New York: Harper & Row, 1974.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Шизофрения – это естественный путь исцеления от отчуждения к свободе и экзистенциальной подлинности.
ЭТИОЛОГИЯ
В основе шизофрении лежит социальное отчуждение, от которого некоторым членам общества удалось частично уберечься.
ПОВЕДЕНИЕ
Безумие – это пародия, гротеск того, чем могло бы быть здравомыслие. Поведение
шизофреника – это отражение естественного целебного процесса, искаженное дезинформирующими попытками представить его в медицинских терминах.ЛЕЧЕНИЕ
Человек нуждается не в психиатрическом лечении, которое убивает его, а в грамотном сопровождении на пути инициации, путешествия к глубинам своего «я» и обретения подлинности.
ПРОГНОЗ
При грамотном сопровождении «шизофренического путешествия» человек может открыть в себе истинное «я», избавиться от отчуждения и обрести здравомыслие.
СУИЦИД
Самоубийство – это признак неуспешного «путешествия», но такое может случиться с каждым, кто осмеливается пройти этот путь.
ФУНКЦИЯ БОЛЬНИЦЫ
«Путешественник» нуждается в таком месте, в котором его бы сопровождали в «путешествии» во внутреннее пространство/время и в котором его «путешествие» будет благополучно завершено.
ПЕРСОНАЛ
Среди персонала должны быть люди, которые прошли путь туда и обратно и которые могут выступить гидами для тех, кто стоит в самом начале этого пути.
ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ШИЗОФРЕНИКОВ
Шизофреник имеет право пройти благополучное «путешествие», он имеет право на исцеление, приемлемое с экзистенциальных позиций, и обязан согласиться на пребывание в одиночной мягкой палате, если в начале «путешествия» он представляет угрозу для других людей.
ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ СЕМЬИ
Семья должна позволить шизофренику сделать свой выбор того, где и когда он совершит свое «путешествие». Семья не имеет права маркировать человека как шизофреника и помещать его в специализированные институции для убивающего лечения.
ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ОБЩЕСТВА
Общество не имеет никаких прав в отношении шизофреников, в том числе и прав маркировать их больными и заточать в больницах. Общество обязано признать, что его отчуждение ненормально, и позволить человеку совершить его «путешествие».
ЦЕЛЬ МОДЕЛИ
Цель модели состоит в том, чтобы позволить людям, называемым шизофрениками, развивать их потенциальные возможности для внутреннего исследования [312] .
312
Siegler M., Osmond H., Mann H. Laing’s Models of Madness / Laing and Anti-Psychiatry. P. 137–140.
Как отмечается авторами, в «Политике переживания» эта психоделическая модель входит в противоречие с другими моделями психического заболевания, представленными в книге. В итоге понять, на каких позициях находится сам Лэйнг, невозможно:
Без сомнения те молодые люди, что обращаются к Лэйнгу за помощью, имеют право знать, что он собой представляет, какую роль он играет, какую модель поведения использует, о какой власти он говорит. В этой книге он предлагает три модели, которые можно разделить лишь с большим трудом. И ни одна из этих моделей не принадлежит медицине, которая, как мы полагаем, и наделила его такой властью. Если Лэйнг хочет быть гуру или философом, без сомнения, он может им стать, но молодые люди, страдающие шизофренией, должны обратиться к врачу, который вылечит их, и это может сделать только он [313] .
313
Ibid. P. 149.
Тогда же, в феврале 1969 г., Джонатан Ритвоу в «Wednesday» говорит о необходимости понимания «Политики переживания» по аналогии с «Демианом» Гессе и настаивает на противоположности идей Лэйнга идеям Маркузе. На его взгляд, Маркузе является представителем рационалистической аналитической традиции, в которую с легкостью вписывается и Фрейд. Лэйнг же – представитель мистического гуманизма, по своей направленности антирационалистического и объединяющего такие фигуры, как Блейк, Ницше и Гессе. Свою статью Ритвоу завершает следующим абзацем:
К «Политике переживания» можно предъявить множество претензий – к беспорядочному стилю, к обилию смыслов и смысловых линий, не всегда согласовывающихся с названием и являющихся следствием того, что книга составлена из отдельных статей и выступлений. Как программа радикального преобразования она оставляет желать лучшего. Она несет два конструктивных предложения: более уважительный и внимательный подход к психически больным и открытие себя посредством темпорального разрыва с собственным эго. Однако мистический гуманизм Лэйнга выдвигает такую необходимую и ценную антитезу аналитической традиции радикальной социальной мысли. Это яркое, страстное напоминание о том, что совершенствование человечества – это прежде всего полноценная реализация опыта каждого отдельного человека [314] .
314
Ritvo J. I. R. D. Laing and Mystical Modern Man // Wednesday. 1969. February 26 (http:// www.thecrimson.com/article/1969/2/26/r-dlaing-and-mystical-modern/).
Вторая часть книги «Политика переживания» – «Райская птичка» – была оценена еще более противоречиво. Мать Лэйнга Амелия так и не смогла простить своему сыну этого текста. Она была действительно шокирована частотой употребления слов «fuck» в этом издании. Она переживала настоящий позор и опасалась, как бы книгу не увидели соседи. Но сплетни не заставили себя долго ждать: скоро многие знали, что ее знаменитый сын говорит о семье. Сын Лэйнга Адриан может найти только один ответ на вопрос, как Рональд мог написать эту книгу: она была создана под воздействием шотландского виски, калифорнийской травы и чешской «кислоты» в те часы, когда другие люди уже спят.