Рональд Уизли И Бремя Бессмертного

– Уизли? Магазин подержанных палочек в другом конце улицы.

– О, мистер Олливандер, - ухмыляюсь, - Мои родители, наконец, накопили денег, чтобы купить настоящую палочку хотя бы одному ребенку.

Старик хмыкнул:

– Неужели как самому талантливому?

Неуверенно киваю:

– Я тешу себя такой надеждой, но на самом деле, боюсь, дело не в таланте, а в наглости.

Олливандер, все это время скрытый тенью магазина, вышел к прилавку.

– Молодой Уизли. Ваша семья всегда могла похвастаться неординарными личностями, - он прошелся быстрым взглядом по притихшим близнецам, и те немного расслабились, даже заулыбались.
– Чего нельзя сказать о доброй традиции покупать качественные палочки.

Безразлично пожимаю плечами, отчего слегка задремавшая Элис недовольно запищала.

– Я отвечаю только за себя. И мне нужна палочка, что-нибудь прочное, без лишнего изящества.

Олливандер наклонил голову на бок, будто сова. Нахохлившаяся седая сова.

– Не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника, мистер Уизли.

– Боюсь, мистер Олливандер, это относится только к бесхребетным неудачникам, не способным делать выбор и отвечать за него, - улыбаюсь в лицо старику.
– Палочка, это как носки. Чужие, конечно, тоже на ногу налезут, но свои носить как-то более гигиенично.

Близнецы давятся смехом, а Олливандер морщится, правда оскорбленным совсем не выглядит.

– Самое оскорбительное сравнение, которое я слышал за последние полсотни лет. После таких пассажей мне бы гнать вас взашей из моего магазина. Но вы пробудили во мне любопытство. Не так давно я продал палочку мистеру Гарри Поттеру. Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая палочка. Палочка, выбравшая хозяина.

Близнецы переглянулись, Фред шепотом спросил:

– Гарри Поттер?

– Мальчик-которого-знают-все-потому-что-об-него-убился-тот-кого-по-имени-не-называют.

Встречал я живые легенды и покруче. Эй! Да я сам был не совсем дохлой гребаной легендой, которую хотела окончательно убить половина мира. Вот это была легенда. А здесь? Темный волшебник, увидев меня, так ржал, что убился своим же заклинанием. Охренительное достижение. Воландеморт получает приз за самую тупую смерть в этом столетии.

– Я бы добавил: Мальчик-который-сам-не-знает-почему-его-все-знают, - задумчиво сообщил Олливандер.

А старик с чувством юмора. Сколько ему? За сотню? Со временем научился смотреть на мир с долей иронии и здорового цинизма?

– К Мерлину Поттера!
– отмахиваюсь, - Я здесь за своей палочкой!

Старик пошел к стеллажам, вытаскивая коробочки с палочками, а заодно закончил свою мысль.

– Палочка выбрала мистера Поттера, как когда-то другая палочка выбрала Того-чье-имя-не-называют.

– Что лишь подтверждает тот факт, что Темный Лорд когда-то тоже был простым парнем, писавшим в штаны и подглядывавшим за девочками.

– Конечно!
– отозвался Олливандер.
– Великими не рождаются. Великими становятся. Но одни становятся великими благодаря. А другие - вопреки.

На прилавке появилось два десятка коробочек, которые он начал открывать. Не дожидаясь приглашения, взял первую палочку.

– Ни один по-настоящему великий человек никогда не считает себя великим, - взмах.
– Люмос.

Тяжело считать себя великим, когда смотришь на покрытые кровью руки. Нельзя изменить мир к лучшему, не закопав попутно несколько десятков тысяч человек. Сияние с кончика палочки неровное, и ощущения такие, будто хочешь пописать на улице в мороз. Вроде и хочется, но агрегат к этому совсем не готов. Коротким броском возвращаю палочку в коробку. Следующая.

– Очень хорошее заключение для волшебника вашего возраста.

– Я много читаю, - взмах.
– Люмос.

Заклинание срабатывает, но неохотно. Возвращаю в коробку и беру следующую.

– И где же вы это прочитали, мистер Уизли?

– Это высказывание принадлежит Уильяму Хэзлитту, писателю, жившему на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков.

– Он был маглом?

Взмах.

– Люмос, - слишком ярко, нестабильно, не то.

– Да, но некоторые его высказывания я нашел в литературе волшебников того времени.

Фред изобразил сон, закинул голову и даже готов был пустить слюну. Зрелище казалось ему скучным. А вот Джордж спокойно ждал. Хей! Не такие уж братья и одинаковые.

– Это все не то...

Я провел ладонью над открытыми коробочками, но ни к одной из палочек рука не потянулась. Может, я много хочу? В конечном итоге, палочка - это всего лишь палочка. Может мне больше подходит другой инструмент? Жезлы окончательно вышли из моды всего-то четыреста лет назад. Посохи - чуть меньше восьмисот. Если сравнивать посох, жезл, он же трость, и палочку, то это как сравнивать цвайхендер, катану и шпагу. Посохом, конечно, можно долбануть - будь здоров. Он пропускает в разы больше энергии, снижая нагрузку на заклинателя. Гриффиндор, который Годрик, с помощью посоха лесной пожар в несколько гектаров с одного каста погасил. Факт. Но ничего сколько-нибудь изящного посохом не родить. Та же "алохомора" в исполнении посоха вынесет с корнем дверь. Зато не спасут обычные контрзаклятия, их снесет сырой силой. Жезлы не так неповоротливы и куда более изящны, но не прижились. Они требуют от волшебника куда большего мастерства, чем посохи и палочки. Там и жесты сложнее, и заклинания более сложные и глубокие. Я не зря сравнил их с катанами. Мастер, владеющий жезлом, среднестатистического пользователя палочки... нет, среднего боевого мага с палочкой скрутит в бараний рог одним или двумя движениями. Но, как и в случае со шпагой, мастер с палочкой все же обладает большим спектром возможностей, и, в независимости от мастерства мага с жезлом, одержит верх.

– Может мне подыскать себе жезл? Плевать, что вышло из моды, зато они куда более универсальны...
– задумчиво произнес я.

– О! Мистер Уизли. Поверьте опытному в этом деле магу, жезлы были плохой идеей. Моя семья изготавливает волшебные палочки с триста восемьдесят второго года до нашей эры, и...

Хмыкаю.

– Мистер Олливандер, не надо мне лапшу на уши вешать. В четвертом веке до нашей эры до островов даже римляне еще не добрались. А местные аборигены жили в полуземлянках, полу хижинах, и только снаружи поселения обносили камнем. Они не то, что палочку, посох с сердцевиной сделать не смогли бы. Палку от магического древа оторвал, череп сверху насадил - вот и посох. И сами римляне однозначно пользовались посохами, в каждой манипуле, а позже когорте их легиона стоял маг с посохом, заканчивающимся орлом на вершине древка. Палочки они начали создавать уже к закату своей империи.

Вполне общедоступная информация, кстати. Достаточно лишь сопоставить магловскую историю с историей самих волшебников, и вытряхнуть весь мусор. Олливандер несколько секунд смотрел на меня, а затем кивнул.

– Очень грубое, но в целом верное заявление. Первые магические палочки делались без сердцевины. Это были грубо обработанные ветви, пропитанные различными составами. И пользовались ими исключительно волшебницы. Мужчины маги предпочитали посохи, которые легко было использовать, как дубинку. А если череп принадлежал единорогу, то мог сойти за отличный наконечник копья.

Киваю.

– Ага, только не рассказывать современным напыщенным петухам, что в их руках женский облегченный вариант посохов.

Старик развел руками, молчаливо соглашаясь со мной, и ушел искать палочку. Элис на моем плече завозилась, и, достав ей из кармана ягоду, я глянул на боковой стол, где лежала еще одна коробка. Подошел, заглянул внутрь.

– Эбоний или черное дерево, тринадцать дюймов, сердцевина - жилы из сердца дракона, - сообщил мне Олливандер.
– слишком длинная, слишком тяжелая и слишком твердая. Я бы даже сказал, слишком грубая.