Роскошная хищница, или Сожженные мосты
Шрифт:
– Не хочу, – пробормотала она, закрывая глаза. – Ты ужинай, я полежу пока...
– Так не пойдет, – воспротивился Женька. – Я понимаю, что ты страдаешь без своих роллов и суши, но это ведь скоро кончится. А есть надо. Что ты как Егорка, в самом-то деле?
– Не воспитывай, – отозвалась она, не открывая глаз.
Хохол только рукой махнул, поднялся и пошел в кухню, где во всю орудовала удивительно быстро освоившаяся Даша. Ее любовь к обустройству быта была неистребима, и, оказавшись в новых условиях, хлопотливая Дарья моментально нашла, чем себя занять. Буквально за неделю она заново выбелила кухню, перемыла окна и перестирала шторки, взяла на себя приготовление еды на всех – словом, занялась
– Что, пострел, проголодался? Садись, вот твоя тарелка. Я пойду, Мишку крикну, где он там застрял?
Охранник Михаил за месяц успел обзавестись толпой поклонниц из местных девиц. Когда рано утром они с Хохлом отправлялись на пробежку в сторону леса, дамочки уже стояли наготове у ворот своих домов, вроде как выйдя по делу или просто поболтать, и откровенно разглядывали хорошо сложенную фигуру Михаила. Он был парень не промах и, пользуясь случаем, осчастливил уже пару-тройку жаждущих. Марина хохотала, слушая, как вечерами Мишка делится с Хохлом впечатлениями:
– Гляди, Мишаня, соберутся они в кучу да и оторвут тебе кое-что!
Мишка переминал плечами и только улыбался:
– Я ж никому жениться-то не обещал...
Словом, времени даром Маринин охранник не терял...
После ужина Хохол пошел проверить баню, и Марина тоже начала собираться.
– Даша, Егора уложить?
– Да не переживайте вы, Марина Викторовна, идите себе спокойно, отдохните, погрейтесь. Я сама уложу, – откликнулась Даша, ловко полоскавшая в большом тазу посуду, вымытую после ужина.
– Иди, Маришка, – вторила ей из своего кресла баба Настя. – Уж разберемся с одним-то пацаненком!
Коваль подхватила полотенца и пачку сигарет, набросила на плечи куртку Хохла и вышла из дома. Вечер выдался тихим, безветренным, красный закат где-то на дальнем краю деревни полыхал, как отсвет костра. Марина закурила, бросив полотенца на перила крыльца, выдохнула колечки дыма. Огромные собаки, лениво задрав головы, в такт застучали хвостами по деревянному настилу – узнали, не тявкнули. Где-то в соседних дворах протяжно мычала корова, в стайке около самого огорода возились поросята, подвизгивали и чавкали. Деревня... Коваль вздохнула, бросила окурок в ведро и пошла по дорожке к бане.
Внутри было жарко, даже в предбаннике уже пахло березовым веником и какой-то настойкой. Хохол лежал на полке, вытянувшись своим огромным телом на прогретых досках.
– Котенок, что ты так долго?
– Заждался? – она разделась и вошла в парилку, закрывая за собой дверь. – Подвинься, я к тебе хочу.
– Иди, – он протянул руки и притянул ее к себе, укладывая сверху. – Вот так... Как же я соскучился, котенок, ты не представляешь... Ну-ка, покажи плечико свое. – Хохол осторожно переместил Марину на полок и навис над ней, разглядывая затянутую тонкой розовой кожей рану на плече. – Платье без рукавов теперь не оденешь...
– Да и черт с ним, Женя, – пробормотала она, закрыв глаза и глубоко вбирая в легкие прогретый воздух, отдающий березой. – Не в этом счастье. Жива осталась в очередной раз – и то хорошо.
– Да, – эхом откликнулся Хохол. – Хорошо... Хочешь, я тебя веничком?
– Давай.
Все тело стало легким, невесомым, в голове шумело и плыло, Марина ощущала небывалую расслабленность. Хохол намылил губку и водил ею по спине, по ногам.
– Я могу так лежать вечно, – пробормотала
Коваль, переворачиваясь.– М-м-м, – протянул Хохол, отбрасывая губку и опуская ручищи на ее грудь. – И лежи...
– Жарко здесь, мне плохо будет...
– А я сейчас дверь открою, и все наладится. – Он быстро распахнул дверь, и поток прохладного воздуха хлынул в жаркую баню. – Теперь лучше?
– Да...
Хохол нежно прикасался к ней, целовал, поглаживал, заставляя вздрагивать и выгибаться навстречу его рукам. Марина откидывала мокрые волосы за спину и снова вцеплялась руками в плечи Хохла, вскрикивая и закрывая глаза.
– Моя родная... – шептал он, прижимая ее к влажной груди и поглаживая по спине. – Девочка моя...
И это слово уже не напоминало о Егоре, не заставляло страдать от боли и осекать забывшегося Женьку. Все проходит...
Мирная и размеренная деревенская жизнь действовала на Марину благотворно. Она стала спокойно спать ночами, не вскакивая и не вздрагивая от кошмаров, перестала кричать по поводу и без, прекратила нервно прикусывать губу в разговоре. Хохол был вне себя от счастья – ему вообще намного легче и лучше было здесь, в удаленном от города месте. Только тут он себя чувствовал настоящим мужиком, хозяином. Любая деревенская работа горела в его татуированных ручищах, за что бы он ни взялся, все выходило споро и ладно. Даша только головой качала, удивляясь:
– Вот уж не подумала бы, что ты, Женечка, такой трудяга!
– Ой, да ладно тебе! – отмахивался Хохол, орудуя топором и раскалывая чурки, сваленные у дровенника. – А то я там, дома, ничего не делал никогда.
– Ну разве снег от гаража откидывал да на стол – со стола, и то только для Марины Викторовны.
– А для кого ж мне еще-то? – поправляя рукой не так вставшее полено, пробормотал он. – Нет у меня больше никого.
Марину тоже забавляли хозяйственные способности любовника, открывшиеся еще в прошлый приезд и теперь заново расцветавшие. Но она молчала, считая неуместным и неправильным подтрунивать. Она понимала, что Женька нашел для себя отдушину и теперь доволен жизнью. Он – главный, он принимает решения, все не так, как обычно: Марина сказала – и все побежали исполнять. Она и сама старалась по мере сил подыгрывать, интересовалась его мнением, что-то спрашивала, советовалась. Правда, все это касалось лишь бытовых мелочей: что на обед, стоит ли вести на улицу Егора... Но и это здорово возвысило Хохла в собственных глазах. Он почти поверил в то, что глава в их импровизированной семье все-таки он, а не его такая любимая, но порой такая невыносимая женщина.
Как-то с утра вдруг позвонил Барон и сообщил, что в «Империи» налоговая полиция устроила проверку. Марина удивилась:
– С чего?
– Так знал бы прикуп! – вздохнул управляющий. – Такой шмон устроили – не дай бог! Все перевернули, документы перерыли, бардак, блин!
– Мне пора возвращаться, – захлопнув крышку мобильника, сказала Марина, коротко взглянув на сидящего рядом Хохла. – Иначе весь мой бизнес пойдет прахом. Чувствую, за меня решили взяться по линии ОБЭПа. Надо Ворону звякнуть, выяснить, что вообще в городе происходит.
Разговор с Вороном внес некую ясность. Оказывается, в его конторах тоже прошли проверки.
– Обложили нас, красотуля, – заключил Ворон. – Ты-то как?
– В порядке. Зажило, как на Жучке, – хохотнула Коваль. – Значит, пора мне домой, кончился отпуск.
Собираться стали сразу, не откладывая. Марина решила все же оставить Дашу с ребенком и охранником в деревне, чтобы обезопасить и Егорку, и себя. Дарья, разумеется, всплакнула – не хотела отпускать хозяйку одну, беспокоясь за ее здоровье, но Хохол быстро прекратил «бабьи вопли», как он это назвал: