Роспись по телу
Шрифт:
Юля позвонила в турбюро и навела кое-какие справки, связанные с турами на острова Тихого океана. Получалось, что самый быстрый способ оказаться в Науру – это вернуться самолетом в Москву и уже там, возможно с помощью мамы, у которой в туристических фирмах появилось довольно много связей, заказать туда чартерный рейс. Другого выхода не было. Но это стоило бешеных денег. Значит, придется заказывать их в банке.
Словом, дел было много, но все они зависели от Дмитрия – согласится он отправиться с ней в путешествие или нет? Она ему, понятное дело, ничего не скажет. Для него это будет просто приятное путешествие.
Представляя себе, как она будет действовать уже там, на острове, нанимая машину, которая доставит ее из порта в столицу или в самый большой город, где находятся банки, ей становилось не по себе. Какие банки именно? Или
Когда она поняла, что представляет собой остров Науру, с ее глаз словно спала пелена. И ей стало предельно ясно, каким образом Бахрах намеревался передать наследство сыну. Доверенности. Другого способа просто не существует. Каждая из девушек, являясь директором той или иной подставной фирмы, подписывая документы, подписывала в числе обычных финансовых договоров и доверенности на имя… Дмитрия Михайловича Бахраха. Вот и вся схема. И если у них все получится, то она сделает так, чтобы свою долю получили все оставшиеся в живых «звенья», включая Олю Белоконь. Все деньги будут разделены поровну. На шестерых: Дмитрий, Земцова, Шубин, Гел, Рейс и Белоконь. Это будет справедливо. Ведь если бы не Земцова, никто бы никогда и не узнал, где Бахрах спрятал свои миллионы долларов… Но вот, если окажется, что Бахрах и на этот раз решил пошутить со своим сыном и что никаких денег в Науру нет, тогда Юля потеряет не одну тысячу долларов на этом путешествии. В этом, собственно, и состоит ее риск, помноженный на желание поправить свои финансовые дела. А почему бы и нет?
Когда она услышала, что звонят в дверь, ей стало страшно. Она была совсем одна, и посетителем мог оказаться сам Нодень. Если он сбежал один раз, то почему бы не сбежать снова?
– Юля, открой, это я, Шубин.
Она с непроизвольно вырвавшимся из ее горла воплем радости бросилась открывать.
– Прости, – она повисла у него на шее. – Игорь, прости, что я так неожиданно улетела, но так было надо.
– Я пришел сказать тебе, что ухожу от тебя, – он отстранился от нее и говорил сухо и очень тихо. – Я не могу работать с человеком, который мне не доверяет, который заставляет меня так страдать и выставляет посмешищем перед чужими людьми. Ты сильно изменилась, Юля, ты стала как Крымов. Я понял, что вы с Дмитрием летите на остров, чтобы снять или перевести деньги Бахраха. Что ж, бог в помощь. Я догадался о доверенностях, которые подписывали девчонки в пользу Бахраха-младшего. Это не самое сложное в этом деле. Сложность состоит в том, чтобы деньги не превратили людей нежных и хрупких, таких, как ты, в Крымовых и Харыбиных. Но, видимо, этот процесс так же естествен, как дыхание.
– Игорь! Что такое ты говоришь?
– Это еще не все. Перед тем как уйти, я сделаю тебе небольшой подарок. Думаю, ты будешь рада.
С этими словами он полез в карман и достал оттуда грязный носовой платок, развернув который показал роскошные серьги с синими камнями.
– Сапфиры… Это… Катины? Но откуда? Ведь ты был в Москве? Ты нашел убийцу?
– Нет. Убийцы уже нет в живых. Это наркоман, сосед Кати Уткиной по дому, некий Лепнев. Это его башмаки, я думаю, наследили кровью на пороге квартиры Уткиной. Во всяком случае, мы с Корниловым уже были сегодня на квартире этого Лепнева, и эксперты взяли на исследование вымазанные кровью ботинки. Несколько дней тому назад он выбросился из окна своей квартиры… Обычное дело для наркомана со стажем. Думаю, что он убил Уткину с целью ограбления, когда ему позарез нужны были деньги на наркотики. Скорее всего, он караулил, когда Олег уйдет, чтобы потом позвонить в ее дверь.
– Но почему тогда серьги остались? Почему он не продал их?
– Он мог просто забыть про них или не успеть продать, потому что этот бомж, дружок его, который и предложил эти серьги мне сегодня в аэропорту, сообщил, что его друг совершил убийство соседки и что у Лепнева, помимо этих серег, были еще бриллианты и шмотки, за которые он выручил хорошие деньги.
– Какая нелепая смерть… Бедная девочка. Надо же… И Бахрах здесь ни при чем. Выходит, с Олега Хмары можно снимать обвинение?
– Выходит. Осталось только все оформить. Так что можешь звонить его матери и успокоить. Теперь, во всяком случае,
тебе не придется возвращать гонорар.– Игорь!
– Извини. Может, я, конечно, сейчас и погорячился, но мне надо какое-то время побыть одному. Я устал. И не хочу жить так, как жил прежде. Я не такой романтик, как ты. Мне нужна семья. А тебе…
– А что нужно мне? – она еще не верила в то, что все эти слова исходят от Игоря, от ее Шубина.
– Ты свободна, и этим все сказано. И никакие силы или чувства не заставят тебя посмотреть на некоторые вещи иначе. Ты не собираешься вить гнездо, ты хочешь посмотреть мир, доказать себе, что ты ни от кого не зависишь. А я хочу зависеть от другого человека, хочу зависеть от своей жены, детей, хочу осенью покупать картошку и лук, помогать жене крутить банки с огурцами. Я – простой человек, таких, как я, – большинство, и мне мало надо. Возможно, что я вернусь в прокуратуру, к Корнилову. Он звал. У меня будет мало денег, мало времени, но много другой жизни. Извини.
Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как они наполняются слезами. Игорь же, высказав все, что у него накопилось за последнее время, резко повернулся на каблуках и решительно зашагал по дороге. Невысокий, крепко сбитый, с руками, засунутыми в карманы, он олицетворял собой сейчас само одиночество. Его рыжие волосы, обрамлявшие бледную лысину, быстро темнели под дождем…
45. Зоналка
Земцовой стоило больших усилий не впасть в панику, узнав о том, что Шубин ее бросил. С одной стороны, думая об этом, она чувствовала, что теряет часть себя, но с другой, ей казалось, что она полностью освободилась от прошлого, которое упорно тянуло ее назад и не сулило ничего, кроме серой и скучной жизни, заполненной щами, котлетами и пеленками. Да, Шубин был прав, когда говорил о том, что ему мало надо. Ему всегда было мало надо, а потому он лишь молча выполнял свою работу и служил ей, считая это верхом блаженства. Когда же он прозрел – а в этом ему несомненно помогла умная Гел, – то понял, что лишь потерял время, ожидая перемен в Земцовой. Она не для него. И об этом знали все, кроме самого Шубина.
И хотя Юле грустно было осознавать, что кто-то в тебе здорово разочаровался, все равно жизнь продолжалась и впереди были новые испытания.
Она добралась до своего гаража и оттуда на машине отправилась к Дмитрию. По дороге залила полный бак бензина, заехала в магазин за продуктами и появилась перед дверью покойного Михаила Семеновича с тяжелыми пакетами. Она была готова к встрече с Ло, с кем угодно, но молила бога только о том, чтобы застать дома Дмитрия. Предупреждать его о своем приходе телефонным звонком было опасно: Дмитрий мог затаиться и просто не открыть дверь.
Услышав, что в квартире кто-то есть, она вздохнула с облегчением и отошла от двери, чтобы ее не могли увидеть. Дверь открылась, и она увидела заспанное лицо Дмитрия. Увидев Юлю, он посмотрел на нее с удивлением.
– Привет. К тебе можно?
Он пожал плечами и впустил ее в дом. В квартире было, как это ни странно, прибрано. Нигде ни следа от пустых бутылок, ни грязи, ни примет женского присутствия.
– Как тебе живется на новом месте? – спросила она, делая вид, что ничего не знает о том, что он живет с Лолитой. – У тебя теперь хоромы. Ты один?
– Один. Проходи. Хочешь, я сварю тебе кофе.
Он вел себя почти так, как и прежде, когда они были любовниками. Никакой неловкости, никакой натянутости.
На кухне, устроившись за столом и глядя, как Дмитрий с непринужденным видом варит кофе в турке, Юля улыбнулась: ее бывший возлюбленный уже не выглядел больным или невменяемым. Разлив кофе по маленьким фарфоровым чашкам, Дмитрий, вдруг вспомнив, что не брит и не умыт, извинился и скрылся в ванной. А когда вернулся оттуда, Юля поняла, что не было ничего удивительного в том, что она когда-то была влюблена в этого молодого мужчину. Дмитрий был определенно красив. И даже очень.
– Тебе с сахаром и молоком? – спросил он.
– Да, как всегда.
– Знаешь, от меня ушла Ло. Мы ведь жили с ней вместе. Но она чуть не разорила меня. Отец оставил деньги в секретере. Глупо было предполагать, что для меня, но раз я уж тут оказался… Да это сейчас и неважно. Понимаешь, сначала мы с ней пили как идиоты. Пили и ели. Как после блокады. А потом она быстренько пришла в себя и стала тратить деньги с бешеной скоростью. Когда она заявилась в норковой шубе, в самую жару, я понял, что это конец…