Россия и мусульманский мир № 12 / 2017

Думаю, что накануне юбилея Октября 1917 г. стоит вспомнить и без излишней стыдливости рассказывать современной молодежи, что происходило в одной, очень верующей и богобоязненной, православной стране 100 лет назад, когда был провозглашен лозунг: «Свобода, равенство, братство» и без какой-либо религиозной подоплеки была объявлена непримиримая борьба за новую справедливость под лозунгами: «Фабрики рабочим!», «Землю крестьянам!», «Власть народу!», «Мир хижинам – война дворцам!», «Да здравствует красный террор!» и т.д. И при отсутствии радио, телевидения, Интернета и прочих современных СМИ эти идеи в самые короткие сроки всколыхнули огромную страну, и миллионы оболваненных людей бросились в кровавую битву.

Пролетарская и сельская беднота, у которой никогда не было такой исторической перспективы, легко поверила, что она и есть самый передовой класс – «могильщик капитализма». А все остальные единоверцы – интеллигенция, зажиточные крестьяне, привыкшие работать с восхода до заката, люди, которые умели что-то делать и создавать, верой и правдой служившие Отечеству солдаты и офицеры – были обозначены как «буржуазия и ее прихвостни» и обречены на уничтожение. И вовсе не только как класс, а на физическое уничтожение.

Сравним размах событий. По современным данным, представленным в 2015 г. правозащитными организациями Сирии и Ирака, общее количество жертв ИГИЛ составляет около 20 тыс. человек, в том числе женщин, детей и муфтиев. Одновременно с этим ими были осквернены десятки религиозных святынь и памятников истории.

В период Гражданской войны в России (1917–1922) были убиты и умерли от ран 2,5 млн, погибли в результате террора 2 млн, умерли от голода и эпидемий 6 млн, были вынуждены бежать из страны более 2 млн человек. Из 77 тыс. церквей, действовавших в России в 1914 г., к 1948 г. были разграблены и разрушены более 63 тыс. Только в 1937 г. были арестованы 136 900 православных священнослужителей, из них расстреляны 85 300 человек.

Пролетариат был просто опьянен идеей всеобщего равенства, провозглашения его самым передовым классом и наделение его правом на насилие над «враждебным классом». Патологически поверив в эту историческую иллюзию, до этого достаточно толерантный и богобоязненный народ отказался от веры предков и погряз в крови. Но идея новой справедливости была крайне соблазнительной. Воодушевленные этой идеей в ряды Красной армии, карательных отрядов и ЧК вступали тысячи высокообразованных людей, офицеров, студентов, творческой интеллигенции и даже романтически настроенных представителей крупного капитала. И ведь искренне боролись за торжество справедливости, расстреливая классовых врагов целыми семьями, включая малолетних детей, как исходно враждебный класс. Старшее поколение еще помнит, чем это закончилось. То, что пришло на смену коммунистическому режиму (1991), вначале было воспринято с воодушевлением, но по мере бескомпромиссного слома всего старого «с водой выплеснули и ребенка» – традиционные для России идеи и образы будущего были отвергнуты, а новых так и не появилось.

8. «Перемен требуют наши сердца…»

Мы все еще действуем на (выдвинутой младореформаторами в качестве основной) платформе экономизма и недооцениваем роль и силу идей. И пока ничего не противопоставили идеологии так называемого «Исламского государства» и ему подобных. Предшествующий и современный опыт человечества со всей очевидностью демонстрирует, что ни общая территория, ни общий язык, ни общая история не делают конкретный социум единым народом. Только обращение в общее будущее является главным консолидирующим фактором, и этот образ должен быть ясным и привлекательным.

Идея справедливости – это не только лозунг, но и маркер. Дискуссия о справедливости и периодическое усиление несправедливости идут на протяжении всей истории человечества параллельно. Однако усилие этой дискуссии является маркером потребности перемен. Демократия – это весьма противоречивый общественный институт, так как провозглашенные ею лозунги свободы, равенства и братства, так же как идеи справедливости и равенства возможностей все меньше подтверждаются в реальной жизни. Относительно уверенно можно сказать только одно: смыслы жизни и справедливость не находят, а обретают в борьбе, но эта борьба должна вестись цивилизованными методами.

Литература

1. Решетников М.М. Современная российская ментальность. (Психоисторический анализ). – М.: Российские вести, 1995. – 192 с.

2. Решетников М.М. Психологические факторы развития и стагнации демократических реформ. – М.: МГУ, 2014. – 320 с.

«Информационные войны», г. Юбилейный МО, 2016 г., № 3 (39), с. 28–36.

Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии

Мусульманские молодежные субкультуры в КЧР: Структура и функции

М. Батчаева, старший преподаватель кафедры государственного и муниципального управления и политологии Карачаево-Черкесского университета имени У.Д. Алиева

Аннотация. В условиях глобализации и реинституционализации ислама в Карачаево-Черкесии происходит формирование и функционирование молодежных мусульманских субкультур, выполняющих функцию религиозной социализации. Молодые мусульмане обособляются внутри доминирующей культуры традиционалистского ислама, признаками идентификации в их среде выступают ценностные ориентации на идеи исламского фундаментализма, внешний вид, образ и стиль жизни, гендерные отношения.

Ключевые слова: молодежные мусульманские субкультуры, реинституционализация ислама, субкультурные признаки, глобализация, гендерные отношения.

Процесс глобализации, затронувший все стороны жизнедеятельности социума – политическую, экономическую и культурную, обостряет в российском обществе проблемы противостояния традиционного и модернистского как в целом в системе культуры, так и в институте религии в частности. С одной стороны, глобализация как политический феномен способствует распространению либеральных идей, пропаганде прав и свобод человека. С другой стороны, глобализация как культурный феномен становится источником противоречий и проблем в сфере этнической, религиозной и иной социальной идентичности. Глобалистская культура может провоцировать противоречия с национальными и религиозными нормами и традициями. Так, например, модернистские установки во многом противоречат нормам кавказской традиционной культуры, но в результате «возрастания» возможностей информационного воздействия, при наличии огромных технических достижений, эти установки приводят к переоценке ценностей в традиционной культуре. Либерализация и демократизация социальной системы современного российского общества в условиях глобалистской культуры способствуют и свободе нравов, и свободе выбора системы ценностей и убеждений. Глобализация превращает культуру в одну большую пеструю мозаику, состоящую из субкультур. В современной науке существует множество определений субкультуры. Так, согласно американскому социологу М. Брейку, исследовавшему молодежные субкультуры, субкультура – это особая форма организации людей (чаще всего молодежи), автономное целостное образование внутри господствующей культуры, определяющее стиль жизни и мышления ее носителей, отличающееся своими обычаями, нормами, комплексами ценностей и даже институтами. Понятие «субкультура» также используется для характеристики стиля и образа жизни, набора символов, культурных образцов и ценностей той или иной обособленной социальной группы, в то же время не теряющей связей с доминирующей культурой [1, с. 84].

Совершенствование средств массовых коммуникаций, увеличение потока и доступности информации приводят к появлению в современном российском обществе в целом и в Карачаево-Черкесии в частности различных субкультур внутри доминирующей кавказской традиционной культуры. В первую очередь, образование субкультур различной направленности характерно для молодежи как наиболее прогрессивной части социума. Наибольшее внимание общественности с конца прошлого века привлекают мусульманские молодежные субкультуры региона. Продиктовано это рядом факторов как политического, так и социального характера. Среди этих факторов можно отметить события мирового масштаба, связанные с развитием ислама; чеченские войны на рубеже веков; обострение межпоколенческого конфликта «отцов и детей» в связи с трансформацией социальной системы; эффект юношеского максимализма; реинституционализацию ислама; экономические проблемы в регионе. В массовом сознании, не без участия СМИ, сформирован негативный образ молодого мусульманина, причем чем моложе мусульманин, тем негативнее восприятие окружающих.

С позиции социологической науки мусульманские молодежные образования возможно проанализировать посредством субкультурного подхода, так как им присущи основные признаки субкультур: стиль и образ жизни, ценностная система, символы и культурные образцы, такие как внешний вид, пищевые ограничения, гендерные отношения, самоидентификация и т.д.

Система идей исламского фундаментализма является идеологической основой для мусульманских молодежных субкультур. Исламский фундаментализм характерен для суннитского направления. Согласно исламскому преданию, через каждые 100 лет в исламе появляется «обновитель веры», который способствует очищению ислама от всяческих наслоений и нововведений. Исламский фундаментализм как идеология движений за возвращение к чистым истокам веры принял вид салафизма (от араб. салафия – «праведные предки»). Образцом истинной исламской общины для последователей фундаментализма является Мединская община Пророка и мусульманская умма времен четырех праведных халифов [2, с. 49]. Все аспекты жизни мусульман в фундаментализме регулируются Кораном и Сунной как основами шариата. Как и на всем Северном Кавказе, в КЧР фундаменталисты выступают за очищение ислама от «недозволенных новшеств», укоренившихся, по их мнению, в сознании и религиозной практике кавказских мусульман. Доминирующей религиозной культурой в регионе является суннитский ислам ханафитского толка. Его также можно назвать «традиционалистским» исламом, или, как его еще называют, «исламом по рождению». Проявляется доминирующая религиозная исламская культура сугубо в культово-ритуальной практике, в первую очередь в похоронном обряде. Импульсом к появлению внутри доминирующей исламской религиозной культуры субкультур стал процесс реинституционализации ислама в постсоветский период, продолжающийся и в современной России. На фоне возрождения религиозных ценностей, отсутствия собственной кавказской исламской богословской школы, социального кризиса, геополитических процессов мирового масштаба, связанных с исламским миром, в рядах молодых мусульман региона стал распространяться исламский фундаментализм. Идеи исламского фундаментализма были созвучны и юношескому максимализму, и нигилизму, отвержению принятых традиционных религиозных идей. Подпитывались они и социальным и экономическим кризисом, так как религия особенно востребована в критические моменты жизни человека. В то же время эти субкультуры не противоречат доминирующей религиозной культуре региона, не пытаются активно ее разрушить.