Россия и мусульманский мир № 3 / 2013

Мусульмане, конечно, хотели бы, чтобы Москва активнее сближалась с исламскими государствами, помогала им. Они живо откликаются на тяжелые события в Ираке, Афганистане, Сирии и особенно в Палестине. Россияне исламского вероисповедания даже готовы понести какие-то жертвы ради зарубежных братьев, что-то потерпеть и на что-то закрыть глаза внутри страны во имя общих интересов мирового ислама. Все-таки все мусульмане – это одна умма, и переживать за беды единоверцев – религиозный долг. Палестинский вопрос, пожалуй, самый важный для российских мусульман во внешней политике. Они активно приветствовали и поддерживают приглашение лидеров ПНА и ХАМАС в Москву. Но в то же время на «Кавказ-Центре» – рупоре «имаратчиков» – еще не так давно на полном серьезе писали, что «самый главный джихад сегодня идет в Чечне». Вообще для северокавказских радикалов палестинская тема, очень важная для мусульман всего остального мира, – далеко не самая острая. Более того, они даже критикуют ХАМАС за умеренность и дружбу с Москвой.

Но это все конъюнктурные вспышки. Даже при беглом анализе понятно, что своя «внутриполитическая» рубашка российским мусульманам ближе к телу. Причем взгляды на события за рубежом, как сейчас в Сирии и ранее в Ливии, и на то, как Москва должна на них реагировать, могут быть прямо противоположными. Мусульмане, как и все россияне, больше всего хотят, чтобы наша внешняя политика была разумной и адекватной. И сказывалась на благополучии (как материальном, так и духовном) каждого конкретного человека.

«Россия в глобальной политике», М., 2012 г., т. 10, № 3, май-июнь.

Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии

Власть и религия в Республике Башкортостан

С. Филатов, исламовед

С советских времен и вплоть до 2010 г. власть в Республике Башкортостан принадлежала президенту, бывшему при советской власти председателем Верховного Совета Башкирии Муртазе Рахимову, башкиру по национальности. Фактически в республике господствовал авторитарный режим, один из самых репрессивных среди субъектов РФ. Деятельность оппозиционных партий была сведена в республике «на нет» и целенаправленно подавлялась режимом. Серьезный вызов режиму был брошен лишь однажды, когда крупный олигарх Александр Веремеенко на выборах 2003 г. выставил свою кандидатуру на пост президента. Перед вторым туром выборов А. Веремеенко был вынужден снять свою кандидатуру, однако этот демарш «варяга» показал, что власть Рахимова имеет свои пределы.

Религиозная политика М. Рахимова, однако, не была чрезмерно репрессивной и имела некоторые оригинальные особенности. С одной стороны, правительство М. Рахимова оказывало религиозным организациям определенную материальную помощь и стремилось направить их деятельность в легальное русло. В частности, в конце 1990-х годов религиозным организациям было возвращено 125 зданий и одновременно переданы бесплатно более 100 зданий, ранее не носивших культовый характер (из них 70 – новостройки). Кроме того, М. Рахимов предоставил существенные налоговые льготы религиозным организациям. Указами президента Башкирии налоговые льготы были также предоставлены предприятиям и организациям, вносящим пожертвования на строительство и реставрацию культовых сооружений. Все годы правления Рахимова сохранялась должность председателя Совета по делам религий, которую долгие годы занимал Анвар Муратшин.

Рахимов неизменно выступал за «не только равное, но и ровное отношение ко всем конфессиям» в республике. Принятие республиканского «Закона о свободе совести и вероисповедания в Республике Башкортостан» (1998) может рассматриваться как вызов федеральным властям, так как он устанавливал равенство религиозных организаций и равное отношение к ним со стороны органов власти, в нем также не было деления на «традиционные и нетрадиционные» религии. Однако А. Муратшин резко выступал против всех антисектантских выпадов в прессе, старался выдерживать равновесие всех конфессий, например помогал общинам Свидетелей Иеговы и Новоапостольской церкви в приобретении зданий и земли. В интервью автору в 2004 г. А. Муратшин утверждал, что «лучший способ плодить экстремизм и конфликты – это загонять религиозные организации в угол. Все должны получить юридический статус и помещение для собраний и богослужений, после этого можно и спрашивать». Выражая официальную позицию властей республики, А. Муратшин осуждал попытки властей ориентироваться на какую-либо одну религиозную организацию, в частности заигрывание федеральных властей с православием. Кроме того, республиканские власти Башкортостана (в отличие от районных властей) обычно не препятствовали миссионерской деятельности протестантских церквей в республике.

С другой стороны, республиканские власти выступали резко против присутствия религиозных организаций в учебных заведениях, государственных учреждениях и общественно-политической жизни республики. От них ждали лишь церемониального благословения в торжественных случаях. Одной из форм такого церемониального участия в жизни республики стало развитие сельских центров национальной культуры. В соответствии с решением М. Рахимова все народы, проживающие в республике, имеют по одному национальному селу. В этих национальных селах развиваются фольклор, народные промыслы, народная культура, традиционные формы хозяйствования. Один или два раза в год в национальных селах проводятся имеющие общереспубликанское значение этнические праздники. Для русских таким селом является Николо-Берёзовка (170 км от Уфы). В этом селе ежегодно проводится «величественное» (по словам архиепископа Никона) празднование Николы Вешнего, в котором православная епархия играет ведущую роль. Та же ведущая роль достается ей на празднованиях в украинском, чувашском и мордовском селах.

Несмотря на лояльность и прямую материальную поддержку «традиционных» религий, Рахимов жестко ограничивал публичное пространство, в котором могла присутствовать религия, в том числе и ислам. Мусульманское (как и любое другое) духовенство не имело доступа в учебные заведения и в большинство государственных учреждений. Рахимов опасался, что широкое участие религии в жизни республики может взорвать межнациональный и социальный мир.

Ислам в Башкирии – религия двух этносов: башкир и татар. Башкиры (как и родственные им казахи и ногайцы) – этнос не слишком религиозный, среди них меньше практикуется отправление религиозных обрядов и следование моральным и бытовым предписаниям ислама. Среди башкир в неизмеримо большей степени сохранились пережитки язычества (тенгрианство). Возрождение ислама в Башкирии совпало с началом процесса национального возрождения башкирского народа и обострением противоречий между башкирской и татарской общинами республики. За годы перестройки число мечетей выросло более чем в 30 раз, открылись средние и высшие учебные заведения.

Тем не менее процесс религиозного возрождения в Башкирии сопровождался серьезными и разнородными конфликтами внутри исламской общины. Наиболее существенен конфликт, связанный с противоречиями между Талгатом Таджуддином (председатель Центрального духовного управления мусульман, верховный муфтий России. – Ред.) и молодым мусульманским духовенством, недовольным соглашательской политикой Таджуддина с российской властью и его реформаторскими настроениями (на общероссийском уровне – это конфликт между ДУМЕС и ДУМЕРДУМАР). В 1992 г. в Уфе произошел один из первых бунтов против Таджуддина, за которым последовали аналогичные бунты по всей России. От ДУМЕС откололось Духовное управление мусульман Республики Башкортостан (ДУМ РБ). В октябре 1994 г. радикалам, противникам прежнего «пророссийского» ДУМЕС даже удалось временно отстранить Таджуддина от власти. Однако уже в декабре того же года Таджуддин совершил контрпереворот и вернулся к руководству ДУМЕС, переименованному тогда в Центральное духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ (ЦДУМР). В Башкирии эта борьба между ЦДУМР и ДУМ РБ своеобразно накладывается на национальные конфликты, вступает в непростые отношения с национальными движениями.

Противники Таджуддина обвиняют его в первую очередь в аморальном поведении – пьянстве и даже наркомании. Но гораздо важнее обвинения, связанные с его идейной позицией. Таджуддин заявляет, что шариат не должен быть ни в коем случае нормой права, но лишь внутренним законом мусульманина («шариат должен быть в сердце»). Он утверждает, что многовековое пребывание мусульман в составе России – для них не зло, а благо, и что, то «как сейчас живут в Иране или Судане никак не может быть для нас образцом». В своем выступлении на Всемирном русском соборе в декабре 1999 г. он говорил, что «Святая Русь – и для российских мусульман значимое понятие». Таджуддин занимает экуменическую позицию – он ратует за взаимное сближение «авраамических религий» и постоянно стремится к укреплению контактов с РПЦ.

Экуменические ориентации Таджуддина и стремление сделать ислам «современным» объективно отражают мировоззрение значительной части российских мусульман, получивших европейское образование и принявших многие западные ценности.

В начале 1990-х годов сопротивление Таджуддину в Башкирии возглавили имамы башкир Н. Нигматуллин и татарин Н. Аширов. В созданный по их инициативе в 1992 г. ДУМ РБ муфтием был избран Нигматуллин, а его заместителем Аширов. С самого своего возникновения ДУМ РБ занял гораздо более радикальную теологическую и политическую позицию, чем ЦДУМР, в первую очередь благодаря Аширову. Если Нигматуллин был скорее витриной для привлечения башкир в ДУМ РБ, то реальное руководство муфтиятом концентрировалось в руках Аширова. Идеологически ДУМ РБ ориентируется на мусульманские страны Ближнего Востока (БВ). Лидеры ДУМ РБ считают утверждение шариата в общественной жизни недостижимым идеалом. А. Бибарсов, заместитель муфтия с 1997 г., заявил в интервью автору этих строк: «Как мусульманин я не могу быть против шариата. В Саудовской Аравии – шариат, а ведь Саудовская Аравия – это рай. Но я понимаю, что в современных российских условиях внедрение шариата практически невозможно». Аширов сумел установить тесные контакты с мусульманскими организациями в странах БВ. В беседе с нами в 1996 г. он признавался, что получает от них финансовую помощь.

В первой половине 1990-х годов ДУМ РБ привлек к преподаванию в своих учебных заведениях несколько десятков преподавателей из стран БВ. В русле контактов с мусульманскими организациями этих стран в Башкирии появлялись и проповедники.

В отличие от Таджуддина, стремящегося установить как можно более тесные отношения с РПЦ, ДУМ РБ имеет с ней лишь чисто формальные, протокольные контакты, инициированные властями. Таджуддин обвинял лидеров ДУМ РБ в распространении политического и религиозного экстремизма, национальной вражды и связях с ваххабитами. В свою очередь, ДУМ РБ в долгу не оставался, обвиняя Таджуддина в аморальном поведении, сервилизме перед российскими властями, экуменизме, «обновленчестве» и даже в масонстве.