Россия и мусульманский мир № 6 / 2017

Это наше предупреждение, сделанное более десяти лет назад, мы вынуждены повторить сегодня, когда в регионе вновь звучат утверждения, что на Кавказе воцарился мир, межнациональных конфликтов больше нет, а нерешенные проблемы имеют в основном внешнее происхождение. На Первом межрегиональном форуме Общероссийского народного фронта в г. Ставрополе в январе 2016 г. одним из ведущих региональных активистов было заявлено: «Мы все понимаем, что… можем с гордостью сказать, что сегодня Юг России – это территория мира и спокойствия» [1]. Отношение к кавказским проблемам по-прежнему оставалось реактивным: происходит крупное ЧП – создаются комиссии, штабы и др. Проходило время, ситуация вокруг отдельных ЧП успокаивалась, и работа явно шла по инерции.

С 2008 г. на Северном Кавказе началась эскалация насилия. К концу 2009 г. ситуация фактически была на грани гражданской войны. Именно в этих условиях в начале 2010 г. был образован Северо-Кавказский федеральный округ. Главной задачей при его создании ставилась экономическая реконструкция региона. Упор был сделан на мирное, экономическое решение всего комплекса проблем. Теоретически это выглядело убедительно. Но при этом не учитывалось, что многие из проблем имеют неэкономическую природу. Деструктивные силы на Кавказе отреагировали на планы властей усилением экстремистской и террористической активности. Уже было невозможно говорить о действиях отдельных боевиков или бандгрупп: речь шла о скоординированных действиях бандподполья.

Сразу после создания Северо-Кавказского федерального округа ЮНЦ обратился к упреждающему выявлению и анализу угроз и рисков для реализации утвержденной правительством России Стратегии развития СКФО. Этому был посвящен пятый том Атласа, вышедший в 2011 г. [2]. Во многом благодаря нашему участию в работе комиссий, готовивших стратегию, в нее был включен важный раздел о национальных отношениях и исторической памяти как факторах, осложняющих реализацию экономических проектов.

В пятом томе Атласа доказано, что ставка на туризм как важнейший фактор экономического развития не оправданна, так как его развитие предполагает высокий уровень стабильности и безопасности. Этот наш прогноз подтвердился. За прошедшие годы не удалось существенно продвинуться в развитии туристического комплекса даже на Ставрополье – наиболее спокойном регионе.

Послеолимпийский период ознаменовался существенной эскалацией напряженности в Азово-Черноморско-Каспийском регионе в связи с активизацией бандподполья в Дагестане, а также с украинским кризисом, а позднее с событиями в Сирии и вокруг нее. Россия оказалась на южном фланге в принципиально новой социально-политической ситуации, многие признаки которой были выявлены нами в предшествующих исследованиях.

Украинский фактор – важный элемент культурной политики на Дону, Кубани и Ставрополье. Большинство жителей региона, имеющих украинские корни, главным образом малороссы, глубоко интегрированы в жизнь России и не забывают о своих культурных корнях.

Украинские национально-культурные объединения активно и беспрепятственно действовали на юге весь постсоветский период. На Дону открывались классы с изучением украинского языка, публиковались результаты научных исследований об украинских корнях местного населения. Все это можно было бы считать нормальным, если бы на Украине тем временем не разворачивались прямо противоположные процессы: сокращение сферы использования русского языка, тотальная украинизация как дерусификация. Мы обратили внимание на тот странный факт, что на Юге России в постсоветский период возведено немало памятников запорожскому казачеству, голодомору, деятелям украинского национального движения. Эти факторы могут быть задействованы деструктивными элементами для раскачивания ситуации.

В то время как почти полтора десятилетия нынешнего столетия между Россией и Турцией складывались взаимовыгодные отношения, и Турция рассматривалась российским руководством не просто как важный торговый партнер, но и как стратегический союзник, мы показали, что геополитические интересы России и Турции в Азово-Каспийско-Черноморском регионе не совпадают, а нередко приходят в противоречие.

Турция несколько веков конкурирует с Россией за влияние в Кавказско-Причерноморском регионе. Лидеры и идеологи этой страны ставят амбициозные цели по созданию его новой конфигурации. Турция попыталась создать так называемое тюркское пространство на постсоветских территориях и юге Отечества. Мы выявили «болевые точки», которые может использовать турецкая элита в своей деятельности: пограничные проблемы между тюркскими и нетюркскими народами на Северном Кавказе, отсутствие единой ногайской государственности, а после присоединения Крыма – крымско-татарский фактор.

Широко использовалась и используется Анкарой «адыгская проблема». В период подготовки Сочинской Олимпиады наибольшую враждебную активность по отношению к ней проявили зарубежные адыгские организации именно в Турции. Но главное – Турция в течение всего постсоветского времени реально выступала привлекательным образцом для тюркских народов Кавказа (кумыков, балкарцев, карачаевцев, ногайцев, азербайджанцев) и других частей России.

Крым – регион, который Турция никогда не переставала считать зоной своих особых интересов и на основании того, что полуостров на протяжении нескольких столетий входил в состав Османской империи, и на основании того, что здесь живет много дружественных туркам крымских татар. Во все критические моменты истории Турция пыталась разыграть крымскую карту. Так было и во Вторую мировую войну, и после распада Советского Союза. Анкара последние годы создавала себе базу в крымском политическом классе. Лидеры меджлиса были и остаются желанными гостями в Турции. Совсем недавно, в августе 2015 г., в Анкаре прошел второй Всемирный конгресс крымских татар, основными вдохновителями которого были Мустафа Джемилев и Рефат Чубаров. Следует отметить, что большинство мечетей и татарских школ Крыма построено на турецкие деньги.

Резко усилилась разведывательная и диверсионная деятельность спецслужб Украины и США в Крыму, на прилегающей территории Таврии со стороны перешейков, в акватории Черного моря. В Крыму только в 2015 г. произошло несколько диверсий на железной дороге на участке Симферополь – Бахчисарай – Севастополь, были обнаружены и изъяты из схронов сотни единиц стрелкового оружия, десятки самодельных взрывных устройств (СВУ), другие боеприпасы. Как и на востоке Северного Кавказа, отмечены само-подрывы террористов в Керчи и в окрестностях Симферополя. Ведется активная работа с крымско-татарской молодежью по вовлечению ее в антироссийскую диверсионную деятельность.

Экономический кризис в России, активная фаза которого берет свое начало в конце 2014 г., для большинства республик Северного Кавказа имел негативные последствия. Этот регион и в докризисный период имел самый низкий уровень экономического и социального развития, тенденциями последнего времени стали снижение доходов населения в бюджетном секторе, рост доли неформальной экономики в регионе до 80% и выше. Около половины доходов домохозяйств на Северном Кавказе формируются бюджетом – пенсии, пособия по инвалидности, материнский капитал, сельскохозяйственные кредиты. Снижение социальной поддержки населения, которое происходит на протяжении последнего года, ведет к падению его лояльности по отношению к власти.

Жизнь практически во всех республиках Северного Кавказа сегодня далека от спокойствия. Только в 2015 г. было уничтожено порядка 200 активных членов вооруженного подполья. Сейчас самым взрывоопасным регионом в нашей стране является Южный Дагестан – одна из немногих заметных территорий в РФ, где проживают сунниты и шииты. Так же важно, что подавление салафитских общин в северных и центральных районах Дагестана сконцентрировало радикально настроенных ее членов на юге республики.

Социально-экономическая и гуманитарная напряженность в республиках Северного Кавказа побудила десятки тысяч граждан расселяться в соседние субъекты Федерации. Во многих районах Ставрополья, Ростовской, Волгоградской, Астраханской областей, Калмыкии ряд населенных пунктов оказались полностью заселены чеченцами и дагестанцами. Русскоязычное население или вытеснено, или попало в зону влияния кавказской культуры и религии.

Напряженность, характерная для Северного Кавказа, особо ощутима в Ставропольском крае. Начиная с 2012 г. здесь происходят нападения и обстрелы, ситуация изменилась в 2014 г., но при этом и сейчас оружие остается инструментом решения споров различного характера, да и общая криминальная ситуация в регионе в 2015 г. оптимизма не вселяет. Калмыкия никогда прежде не фигурировала как место криминально-террористической активности, но за последний год здесь зафиксировано два проявления такого характера (обезвреживание СВУ на входе в энергетическую компанию, крупная спецоперация).