Россия и русские в современном мире
Шрифт:
– Совсем недавно была озвучена мысль о превращении нашей страны в «энергетическую империю». И сразу же на Россию начали оказывать беспрецедентное давление. Последний звонок – в западных изданиях, которые издаются на русском языке для бизнес-сообщества и класса обеспеченных людей, начали озвучиваться совершенно крамольные мысли. Еще десяток лет назад никто бы не посмел произносить их вслух: «У России слишком много ресурсов, и настало время делиться с остальным миром». Неужели это время действительно настало?
– Эта идея не нова. Европа хочет, чтобы страны, которые волей судьбы оказались над залежами полезных ископаемых, не были единственными собственниками этих ресурсов – аргументы вроде таких: не являются же страны, над которыми
У России, которую заставили на невыгодных для нее условиях встраиваться в мировую систему, было не так много козырей, которые позволяют сохранить конкурентоспособность. И мы их впервые за 15 лет начали использовать.
– Про один козырь знают все. Это энергоресурсы, полезные ископаемые, вода, территории. Откуда взялся второй?
– Да, мы богаты и самодостаточны в области ресурсов. Но если мы примем западные условия игры, три четверти территории окажутся вообще нерентабельны не только для экономической деятельности, но и для жизни – из-за глубины промерзания, краткого сельхозсезона, разнесенности центров производства и потребления на расстояния 1000 км даже до Урала, а в Европе это не более 200. Мы единственная нация, построившая промышленность и города-миллионники в таких широтах. Компенсируют это ресурсы. Причем их полный набор, который позволяет России теоретически производить ВСЕ и в автономном режиме. Хотя нас и называют отсталыми, но мы находимся в той же технологической цивилизации. Конечно, «труба у нас пониже, и дым пожиже», но производим ракеты, двигатели внутреннего сгорания, компьютеры, есть и передовые технологии, и на Западе не очень хотят их развития.
Козырь второй – восстановление национально-государственной воли и оздоровление национального самосознания. Заговорили о суверенной демократии ведь не случайно. Можно сколько угодно придираться к термину, но сверка с историческим компасом назрела давно, и это просто ответ на запрос общества. 10 лет презрения к себе, всему своему опыту, подражание привели к огромным утратам и атомизации общества. Вспомним, как настойчиво и долго нам пытались навязать ложную интерпретацию, что «прогрессивное и демократическое гражданское общество» – это не связанная общими ценностями и историческими переживаниями совокупность индивидов, объединенных отметкой в паспорте. В качестве мерила цивилизованности был провозглашен тезис «где хорошо, там и отечество», а в качестве образца демократа – «гражданин мира», который желает поражения собственного правительства в войне за неделимость Отечества. Интересно, что бы сказал на это либерал Джузеппе Гарибальди.
Для чего? А чтобы нация, состоящая из мнящих себя «свободными» индивидов, даже не почувствовала, что поставлена под «глобальное управление». Такой экспорт стереотипов сознания – то есть идеологическое программирование – необходим для успеха «глобального управления». Обывателю внушается псевдолиберальный идеал несопричастности к делам Отечества, а элите – иллюзия сопричастности к мировой олигархии. Такая нация не суверенна в выборе исторического пути, такая демократия – это охлократия – власть толпы, за спиной которой мировая олигархия. Нет, нам действительно нужна суверенная демократия, иначе и к нам может быть применена формула: «Мы управляем вами, так как это в ваших же лучших интересах, а те, кто отказывается это понимать, представляют собой зло, подлежащее искоренению».
Но мы как-то вопреки всем прогнозам выросли из той клеточки на шахматной доске, куда нас поторопились определить.
Мы очень сильно изменились с начала 90-х годов и уже единодушны по поводу нашего дальнейшего исторического пути – он должен быть в гармонии с миром, но самостоятельным прежде всего. Это и есть интуитивное нащупывание суверенной демократии до того, как этот вполне условный термин был предложен для дискуссии. Все поняли и причину наших объятий и охлаждений с Западом – когда страна в 90-х годах находилась в хаосе и деградировала, когда расстреливали парламент, нас на Западе гладили по головке и говорили о торжестве демократии. Как только Россия показала, что собирает камни, как только стали высвобождаться из «объятий-тисков» Запада, нас стали обвинять в отступлении от демократии.Мы не только выжили, мы «посмели» восстановить многовекторность своей внешней стратегии. Мы установили стратегическое партнерство не только с самовлюбленным до слепоты Западом, а с державами XXI века – Китаем и Индией. Мы поняли свой исторический шанс, который мы не должны упустить. Суверенитет России над природными ресурсами, прямая зависимость от них Запада, а также шанс использовать растущую потребность в ресурсах и интерес к нам на Востоке и есть причина недовольства и озлобления. Вот все эти факторы и стали причиной русофобской травли, невиданной со времен «холодной войны».
– Объявленный курс на «суверенную демократию» и есть вот эта попытка проводить собственную и независимую внешнюю политику? Экономическую в первую очередь?
– Да, сейчас важнее всего то, что происходит внутри страны и не столько в экономике, как в головах и сердцах, в историческом сознании. Чтобы обратить в свою пользу мощь глобализации, надо действительно уметь говорить по-русски о свободе и справедливости. Но что это означает – эпигонство? Наверное, нет. Чтобы демократия воспринималась «самодержавием народа», необходимо «самодержавие духа» – способность к духовному самостоянию власти, элиты и общества, их взаимодействие и солидарность.
А вот внутри нашей политической элиты начавшаяся вроде дискуссия на эту тему, где высокую планку задали Зорькин, Третьяков, как-то иссякла. Одни устраивают забавную широковещательную кампанию одобрения и профанируют тему своей мировоззренческой пустотой. Другие – воинствующие западники розлива 90-х – лишь ерничают и беспомощно придираются к запятым и фразам. От них, впрочем, и ожидать было нечего – свой нехитрый «исторический проект» они уже пробормотали 15 лет назад: «Рынок, пепси-кола». Кто же спорит о достоинствах демократии и рынка? Но ведь это лишь средства, а где историческая цель – общая для бедного и богатого, для старого и молодого, для образованного и простого. Когда она была – Россия множилась и возрастала, объединяя многие народы.
Так и хочется, признаюсь, воспользоваться поводом и действительно рассмотреть волновавшие меня еще в моей книге «Россия и русские в мировой истории» великие вопросы и поучаствовать в возбуждении общенациональной дискуссии, в ходе которой можно было бы нащупать исторический проект, связующий прошлое, настоящее и будущее, связующий Россию и мир. Но разве обойтись без оценки: что есть мы и что есть мир, куда он влечет нас, кто в нем учитель и «судьи кто?». Говорить по-русски о свободе и правах человека – это ведь не просто выговаривать чужие клише, но поставить вопрос о сути великих для всех, но по-разному понимаемых понятий? «Я свободен: никто мне не может дать пощечину» или «я свободен: я каждого могу оскорбить»?
Что есть демократия в ее замысле вчера, сегодня, завтра? Если это действительно «власть народа», то ведь народы разные – индусы, французы, китайцы, немцы, русские, – они грешат и добродетельствуют по-разному, они могут и волить по-разному. Или демократия – это то, чего волят «историчные» народы для варваров?
Конечно, не обойти в этой дискуссии и беды, и несовершенства нашей наспех скроенной государственной машины, поиск равновесия и наиболее подходящего разделения полномочий между законодательной и исполнительной властями, о несовершенстве нашей Конституции, сделанной под конкретного человека в ситуации гражданского раскола.