Россия и современный мир №1 / 2013

Различия в международной конкурентоспособности государств ЕС очень углубились в результате вступления стран Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ), для которых характерны значительно более низкий уровень развития и более слабая конкурентная позиция на международной арене по сравнению со «старой» Европой. До недавнего времени эти государства действовали в условиях экономической и политической системы, отрицающей демократию и свободный рынок, и на протяжении почти полувека были лишены реального суверенитета, а три из этих стран (Латвия, Литва и Эстония) не имели даже внешних, формальных атрибутов независимости. Нет ничего удивительного, что после вступления в ЕС они заняли последние позиции в макроэкономических рейтингах стран – членов ЕС, что значительно увеличило различия между членами Союза. Его новые территории, простирающиеся далеко на восток, почти от Петербурга на севере до Черного моря на юге, были настолько экономически отсталыми, что появилась концепция так называемой «Европы разных скоростей», согласно которой диспропорции внутри ЕС носят устойчивый характер и с ними следует примириться. К счастью, эта концепция не встретила широкой поддержки ни в институтах ЕС, ни в заинтересованных государствах. Напротив, были предприняты энергичные действия в целях достижения единства «нового» и «старого» Союза. Совокупность этих действий получила название политики единства, дополняемой определениями: единства экономического, социального и территориального. Благодаря этому, дистанция, отделяющая страны ЦВЕ от остальных государств ЕС, понемногу уменьшается 8 . Эта положительная тенденция характерна для всех государств восточной части Союза, хотя и в разной степени. К сожалению, неожиданно разразившийся глобальный финансовый кризис, быстро распространившийся и по Европе, обусловил появление многих проблем в развитии этой тенденции. Нарастающие в связи с кризисом финансовые затруднения в Союзе ставят знак вопроса по отношению к будущему политики единства.

8

Политика единства приносит большую экономическую и социальную выгоду, значительно превышающую стоимость ее проведения [6, с. 170–175].

К вопросу о сущности финансового кризиса

Финансовые кризисы относятся к разряду явлений новых и недостаточно изученных в свете экономической теории. Исследования в этой области сопровождаются многочисленными трудностями, в том числе:

– неоднозначностью применяемой терминологии;

– отсутствием достоверной, углубленной информации о функционировании международной финансовой системы;

– отсутствием адекватных аналогий;

– использованием кризисной ситуации в политических и медийных целях.

В макроэкономической литературе понятия финансового и экономического кризиса налагаются одно на другое, а иногда понимаются как одно и то же и взаимозаменяются. Согласно традиционным определениям из учебников, экономический кризис – это одна из фаз кризиса конъюнктуры, характеризующаяся стихийным и внезапным падением производства, а также иных макроэкономических показателей. Со временем, однако, это понятие становилось все более емким и в настоящее время оно означает в принципе любое значительное ухудшение экономической ситуации. В связи с этим ныне считается, что кризис не означает снижение реального ВВП, кризис может быть связан с любым значительным снижением темпов экономического роста, причем не существует никаких объективных критериев этого снижения 9 . Отсутствие последних приводит к многочисленным недоразумениям, в связи с чем предпринимаются попытки упорядочения используемой терминологии. К числу таковых относится введение близкого по смыслу понятия рецессии, определяемого однозначно – оно означает падение реального ВВП на протяжении по крайней мере двух кварталов подряд [17].

9

Применительно к Польше повсеместно говорится об экономическом кризисе, хотя реальный ВВП каждый год растет. Более того, темпы роста ВВП в Польше в период последнего кризиса значительно выше, чем в 2001–2002 гг., когда никому в голову не приходило вести речь о кризисе.

Понятие финансового кризиса, понимаемое в широком смысле, означает ситуацию, при которой финансовые рынки подвергаются серьезной дестабилизации. Симптомом ее являются, прежде всего, нарушения в функционировании биржи и падение важных финансовых институтов. Можно выделить несколько вариантов такого типа кризиса [10, c. 74–75]:

– валютный кризис – проявляется в значительной девальвации (либо обесценивании) валюты, обычно под влиянием спекулятивной атаки;

– банковский кризис – массовое изъятие депозитов их владельцами, приостановка банками исполнения своих обязательств, волна банкротств;

– системный финансовый кризис – дестабилизация финансовых рынков настолько значительная, что дело доходит до серьезных нарушений в реальной сфере;

– кризис внешней задолженности – отсутствие возможности обслуживания данным государством (или группой государств) своего внешнего долга.

Современная международная финансовая система функционирует в условиях развитой либерализации, основываясь на принципе саморегуляции, соответствующей доктрине неолиберализма. Вместе с тем для нее, как правило, характерна склонность к экспансии, выражением которой является чрезвычайно динамичное развитие финансовых инструментов и банковских продуктов, настолько сложных, что они становятся непонятными для клиентов [20]. В ситуации, когда «финансовые субъекты продолжают осуществлять внебалансовые операции, а множество финансовых организаций не подлежит никакому контролю, никто в полной мере не контролирует риск, которому подвергается финансовый рынок» [12]. В комплексе с непрозрачностью структур собственности и гигантскими размерами оборотов (уже в начале XXI в. ежедневные транзакции оценивались в 1 блн. долл.) это приводило к неполноте информации, ее деформированию и асимметричности (доступности только для избранных). Как утверждает Дж. Стиглиц, в таких условиях не может быть и речи об эффективной деятельности так называемой невидимой руки рынка [22, с. 61–102]. Очевидно, что дефицит необходимой информации весьма затрудняет анализ процессов, происходящих в этой системе. Это влечет за собой своеобразную беспомощность исследователей, проявляющуюся, в частности, в даваемых ими прогнозах, весьма отличающихся друг от друга.

Нынешний глобальный финансовый кризис – явление специфическое, не имеющее аналогов в прошлом [4]. Встречающиеся в литературе попытки сравнения его с великим экономическим кризисом межвоенного периода малопродуктивны с познавательной точки зрения, ибо у этих кризисов мало общего, различий же значительно больше 10 . Начало нынешнего кризиса связывают обычно с громким банкротством американского банка Lehman Brothers 15 сентября 2008 г., однако тревожные признаки дестабилизации финансового сектора в крупнейшем государстве мира – Соединенных Штатах – проявились уже в конце лета 2007 г. Быстрая интервенция Федеральной резервной системы (ФРС) смогла их нейтрализовать, но ненадолго: уже в 2008 г. внезапно обрушился рынок ипотечных кредитов, в частности так называемых кредитов subprime, которые в предшествующие годы росли в бешеном темпе 11 . Одновременно лопнул «спекулятивный пузырь» на рынке недвижимости и царящий на нем до этого момента оптимизм сменился паникой. Дело дошло до серьезных потрясений в финансовом секторе 12 : банкротства нескольких крупных американских банков (вышеупомянутого Lehman Brothers, IndyMac, Bearn Sterns), поглощение конкурентами (Meryl Lynch) и даже национализация (Fannie Mae, Fredie Mac, британского Northern Rock). Кризис в финансовом секторе быстро распространился на реальную сферу: упали инвестиционные и потребительские запросы, снизилось производство, выросла безработица. В глобальной экономике эти явления быстро распространились по всему миру. Уже в 2008 г. они проявились в Европейском союзе и Центральной и Восточной Европе, приведя вначале к замедлению экономического роста, потом к рецессии, после которой наступил период очень слабого роста, а в последнее время (август 2012) наступило очередное ухудшение. Прогнозы на ближайшее время неутешительны, многие экономисты предсказывают наступление новой, более сильной волны кризиса, причем, возможно, не последней.

10

Эти кризисы принципиально отличаются как по характеру, так и по глубине. Первый был классическим кризисом перепроизводства, имеющим совершенно иное происхождение, чем нынешний финансовый кризис, тогда как его глубина и длительность многократно превышала рецессию последних лет. Об этом свидетельствуют между прочим факты, касающиеся положения современной польской экономики: из расчетов Отделения экономических наук ПАН в Польше в 1932 г. так называемый социальный доход (категория, весьма близкая нынешнему ВВП) был на 32% ниже, чем в 1929 г. (в сопоставимых ценах), а внешнеторговый оборот в это период упал на 70%; предкризисный уровень социального дохода был достигнут только в 1937 г., уровень же внешнеторгового оборота не удалось восстановить вплоть до Второй мировой войны, еще в 1938 г. он едва достигал 42% от уровня 1928 г. [8].

11

Кредиты subprime – это финансовый продукт, введенный в 80-е годы с целью предоставления беднейшим слоям населения возможности покупки жилья. Кредит предоставлялся менее надежным клиентам (с низкими доходами, не имеющими постоянной работы, даже тем, кто не выполнил прежние банковские обязательства). Вследствие высокой степени риска кредиты предоставлялись под высокий процент, но благодаря удачному пиару эти кредиты пользовались большим и быстро растущим спросом. Их стоимость в США в 1999 г. составляла около 160 млрд. долл., в 2006 – 600 млрд., а в марте 2007 г. – 1360 млрд. долл. (данные Федеральной резервной системы).

12

Очень интересная интерпретация обстоятельств, которые привели к этим событиям, содержится в книге: [21, с. 157–170].

Экономико-территориальная структура региона пограничья и его макроэкономическое положение в предкризисный период

Последние расширения ЕС (2004 и 2007 гг.) привели к тому, что у границ Содружества Независимых Государств (СНГ) оказалось восемь стран – новых членов ЕС. Они образовали приграничный регион, протянувшийся по меридиану от Эстонии на севере, через Латвию, Литву, Польшу, Словакию, Венгрию, Румынию до Болгарии на юге. За исключением Болгарии все эти государства непосредственно граничат с СНГ, представленному в этом регионе Российской Федерацией, Белоруссией, Украиной и Молдовой (граница между Болгарией и СНГ проходит по Черному морю).

Протяженная восточная граница ЕС порождает новые трудные вызовы в сфере экономического и социального сотрудничества, а также в сфере безопасности, как для всего Союза, так и для отдельных его членов. Значительные различия в уровне развития по обе стороны этой границы, могут не только создавать экономические проблемы, но таят в себе угрозу политической дестабилизации континента, ибо чреваты опасностью нового раздела Европы – появления нового «железного занавеса» на восточной границе расширившегося ЕС. Опасность эта стала еще более серьезной после вхождения стран ЦВЕ в конце 2007 г. в Шенгенскую зону. Чтобы противостоять указанной опасности ЕС уже в 2003 г. инициировал так называемую политику нового соседства (New Neighbourhood Policy), называемую также европейской политикой соседства (ЕПС). Этой цели служат и другие действия и программы ЕС, в том числе польско-шведская инициатива «восточного партнерства», вызывающая интерес и пользующаяся поддержкой не только со стороны ЕС, но и со стороны Соединенных Штатов.

Государства пограничного региона характеризуются сходным геополитическим положением, а также сходными чертами социально-исторического развития. Будучи расположенными на пересечении важных торговых путей Восток – Запад и Север – Юг, в сфере активного экономического, политического и культурного влияния России, а также Западной Европы эти страны приобрели черты, характерные для приграничных территорий. Все они на протяжении нескольких последних десятилетий пережили две трансформации, в результате которых их слабые экономики пришли в еще больший упадок, а после вхождения в ЕС они заняли последние места в рейтингах уровня развития и конкурентоспособности экономики.

Государства восточного пограничья ЕС обладают относительно небольшим экономическим потенциалом и весьма отличаются друг от друга в плане демографическом и территориальном, что видно из данных таблицы 1.

Таблица 1

ТЕРРИТОРИЯ, НАСЕЛЕНИЕ И ВАЛОВЫЙ ВНУТРЕННИЙ ПРОДУКТ ГОСУДАРСТВ ВОСТОЧНОГО ПОГРАНИЧЬЯ ЕС (2011)

Источник: Eurostat ; cобственные расчеты автора.

Общая территория этой группы государств составляет 22,6% общей территории ЕС и 4% – соседнего СНГ. На долю восточного пограничья приходится 17,7% всего населения ЕС и 31,9% – СНГ. О слабости экономики данного региона свидетельствуют низкие показатели произведенного ВВП. В 2011 г. восемь государств пограничья произвели ВВП стоимостью 781,3 млрд. евро – исходя из валютного курса и 1339,4 млрд. евро – исходя из паритета покупательной способности (ППС) 13 .

13

Большие различия между этими показателями, рассчитываемыми по двум разным методикам, обусловлены тем, что средний уровень цен на пограничье всегда значительно ниже, чем в среднем в ЕС (хотя с течением времени эти уровни сближаются). Вследствие этого показатель, связанный с ППС, а следовательно, с учетом покупательной способности денег, выше, чем аналогичный показатель, исчисляемый исходя из курса валют.

По отношению к ЕС в целом ВВП этого региона составляет только 6,2% в соответствии с курсом валют и 10,6% в соответствии с ППС. Показатели ВВП на душу населения в соответствии с ППС, как наиболее соответствующие действительности, можно сопоставить со средними по ЕС, чтобы определить различия в уровне экономического развития. В 2011 г. этот показатель составлял 60% от среднего по ЕС, что свидетельствует о значительном экономическом отставании данного региона. Ситуация, однако, и здесь различна. Наибольшим ВВП на душу населения располагает Словакия (73% от среднего по ЕС), опережая Эстонию (67), Польшу (65), Литву (62), Латвию (58), Румынию (49) и, наконец, Болгарию (45%). Эти расхождения свидетельствуют о больших различиях в уровне экономического развития государств пограничья, а соответственно, о разнице доходов населения и связанного с ними уровня жизни. Примерно так же различается и международная конкурентоспособность государств.