Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы

И так как он, по их обычаю, не мог венчаться ранее 1 сентября, или нового года, то он хотел в это лето показать народу свое могущество и величие, разослав по всей стране указы, чтобы готовились к войне и войска собирались к Серпухову (lrpag) на реке Оке, ибо распустил слух, что там стоит крымский хан и надлежит выступить против него и дать сражение, но он сделал это лишь затем, чтобы явить свое величие и могущество, приобрести себе славное имя и заслужить уважение в народе. В мае назначено было собраться всем на реке Оке, куда со всех сторон стеклось такое войско, какого еще никогда не было у московского князя, ибо с царем явились из Москвы бояре, дворяне, придворные, офицеры и стрельцы (strelsen oft scutten), всего тридцать тысяч человек при пятистах тысяч воинов, готовых к бою; и лагерь простирался на 5 миль в длину и 5 миль в ширину по квадрату; сверх того, вдоль реки Оки были расставлены пушки и к прибытию царя посреди лагеря разбили целый город из шатров, где были залы, канцелярии, башни, конюшни, кухни, церкви – все так искусно устроено, что издали принимали его за красивый город; и войско было так неимоверно велико, что поистине нельзя было и представить; сюда прибыл из Москвы Борис со всем своим двором, оставив в Москве царицу с дочерью и патриарха Иова, оберегавшего московские святыни, и Степана Васильевича Годунова, оберегавшего в Москве царский престол.

В течение нескольких недель войска выезжали в поле на смотры и каждый старался отличиться перед царем: кто верховою ездою, кто оружием; меж тем ждали крымского посла, ибо Борис достоверно знал, что он приедет его поздравить, привезет подарки и заключит мир на несколько лет. Прибыв в лагерь, посол весьма удивился драгоценным украшениям, носимым московитами, благородными и воинами; и мир был заключен на несколько лет, и посол уехал.

Этот поход предприняли между прочим с тем, чтобы показать крымцам великую силу и устрашить их, хотя в этом году они и не думали выступать из своей земли.

И после того как царь пробыл около шести недель, к нему в лагерь пришло духовенство с крестами и хоругвями просить его возвратиться в Москву, каковую просьбу он исполнил и распустил все войско; все ратники отправлены были по домам, только один отряд иноземцев был послан на быстрых конях в степь, в татарскую сторону, дабы очистить землю от некоторых возмутившихся казаков; они возвратились, не найдя никого, и царь обещал заплатить тройное жалованье после венчания. И каждый возвратился к себе домой.

В год 1599 после Рождества Христова, 1 сентября, или в лето 7116 от сотворения мира, как пишут московиты, хотя и не могут доказать, почему они насчитывают больше годов, нежели показано в греческой Библии, совершилось венчание Бориса Федоровича царем всея Руси, а сын его объявлен царевичем московским [34] ; и титул его, Бориса, писали в грамотах всем державам точно так же, как и титул Федора Ивановича, о чем мы уже говорили. Венчание на царство было совершено с большой пышностью и великолепием, и царский пир, весьма роскошный, продолжался восемь дней. Венчание происходило в храме Богородицы. Венец на голову Бориса надел патриарх в присутствии епископов и митрополитов, со многими церемониями, благословениями и каждением; и царь шествовал по золотой парче, постланной поверх пурпурового сукна по всем дорогам, по коим ему надлежало пройти ко всем церквам, по Кремлю и к дворцу и перед царем щедро разбрасывали золотые монеты, и каждый, сколько мог, подбирал их.

34

Борис венчался 1 сентября 1598 г. (7107 г.).

В Кремле, в разных местах, были выставлены для народа большие чаны, полные сладким медом и пивом, и каждый мог пить сколько хотел, ибо для них наибольшая радость, когда они могут пить вволю, и на это они мастера, а паче всего на водку, которую запрещено пить всем, кроме дворян и купцов, и если бы народу было дозволено, то почти все опились бы до смерти; но довольно о том писать, ибо сие не относится к предмету нашего сочинения.

Во время всеобщей радости царь приказал выдать тройное жалованье всем высшим чинам (oversten), дьякам (cancelieren), капитанам, стрельцам, офицерам, вообще всем, состоявшим на государственной службе. Одна часть жалованья выдана была на поминовение усопшего царя, называлась она Pominania, т. е. память, другая – по случаю избрания царя, третья – по случаю похода и нового года, и все по всей стране радовались, ликовали и благодарили Бога за то, что Он даровал им такого государя, усердно творя за него молитву во всех городах, монастырях и церквах.

Также призвал к себе царь бедных ливонских купцов, кои, будучи во времена тирана взяты в плен в Ливонии, были привезены в Московию и несколько раз им ограблены; Борис собственноручно поднес каждому из них кубок, полный меда, обещал быть государем милостивым, советовал забыть старое горе и даровал им полную свободу и права гражданства (burgerrecht) в Москве, наравне со всеми московскими купцами, а также дозволил им иметь церковь, где бы они могли молиться Богу по своему обряду, чем они и воспользовались; сверх того, каждого из них Борис ссудил деньгами без процентов (sonder interest), дав каждому сообразно с его достоинством: одному 600, другому 300 ливров, с тем чтобы на эти деньги они могли торговать и вести дела (negotieren en handelen) и впоследствии, по получении достаточной прибыли, отдали бы их обратно, и отпустил их жить с миром, ибо Борис был весьма расположен к немцам; в Москве говорят: «Кто умнее немцев и надменнее поляков?»

Борис тайно велел распространить слух о своем обете не проливать крови в течение пяти лет, что и делал он явно по отношению к татям, ворам, разбойникам и простым людям; но тех, кто был знатного рода, он дозволял обносить клеветою и по ложным обвинениям жестоко томить в темницах, топить, умерщвлять, заключать в монастырь, постригать в монахи – все это втайне, для того чтобы лишить страну всего высшего дворянства и на его место возвести всех родичей и тех, что ему полюбились.

Прежде всего в ноябре 1600 г. Борис велел нескольким негодяям обвинить Федора Никитича, отдавшего ему корону, и братьев его, Ивана, Михаила и Александра, с их женами, детьми и родственниками, и обвинение заключалось в том, что будто они все вместе согласились отравить царя и все его семейство; но это было только для того, чтобы народ не считал, что эти знатные вельможи сосланы со своими домочадцами и лишены имущества невинными, и не сокрушался об их участи; Федора Никитича схватили и сослали за 300 миль от Москвы, в монастырь, неподалеку от Холмогор (Colmogro), который назывался Сийская обитель (Chio), и там он постригся в монахи. Михаил и Иван были отправлены в злосчастную ссылку: один на Волгу, другой на татарскую границу; Александра же, которого он давно ненавидел, Борис велел отвезти на Белоозеро, вместе с маленьким сыном Федором, и велел там истомить Александра в горячей бане, но ребенок заполз в угол, где мог немного дышать через маленькую щель, и остался жив по милости божественного Провидения, и люди, взявшие его к себе, сберегли его.

Так же поступили и с остальными, которые были ненавистны, – одних топили, других душили. Дом князя Федора Мстиславского (Fedor Missislofsci), весьма знатного боярина польского происхождения, человека безупречного, был два раза дочиста разграблен, но его самого оставили в живых по настоянию народа, иначе его бы лишили жизни. Борис до вступления на престол неоднократно изъявлял желание выдать за него дочь свою, но потом не только отказался, но даже препятствовал ему жениться во второй раз, чтобы у него не было наследников. Таким образом Борис употреблял всевозможные средства истребить всех, знавших об его злодеяниях, опасаясь, чтобы они когда-нибудь не пытались отстранить Годуновых от правления.

Поэтому Борис поставил Дмитрия Ивановича Годунова, своего старого дядю, старшим боярином, ближайшим к царю, Иван Ваcильевич Годунов, также состоявший при нем, имел сына Ивана. Степан Васильевич Годунов, дворецкий (hoofmeester), имел сына Степана; Семен Никитич Годунов был казначеем [35] , а также ведал придворными докторами и аптекарями; он слыл по Москве человеком весьма жестоким.

Одним словом, все Годуновы и те, что принадлежали к их роду, также и те, что были в свойстве с ними (die soonen oft dochteren hadden vant Goddonoofs geslacht), занимали высшие должности в государстве; также те, что принадлежали к роду Вельяминовых и Сабуровых, женатых на их дочерях, как Шуйские, Бельские (Belscy), Голицыны (Golitzeny), Мстиславские и многие другие, которые вели себя во всех отношениях безупречно, а также некоторые родственники Годуновых знатного происхождения жили весьма скромно в своих поместьях и не несли никакой службы, иногда только их назначали воеводами на 3 или 4 года в некоторые значительные города. Из всех дьяков, которых там много, так как число провинций весьма велико, главным был Василий Щелкалов, как выше сказано, брат Андрея Щелкалова.

35

Казначеем в царствование Бориса был Игнатий Петрович Татищев.

У царя Бориса была дочь, которая в то время была на выданьи (houbaer), и он всяческими путями и всеми средствами старался выдать ее замуж за немецкого князя или королевича, ибо он не хотел выдать ее за кого-нибудь из бояр: ни за Мстиславского, ни за Шуйского, которые поистине были более знатного и благородного происхождения, чем Годуновы, ибо он смотрел на всех вельмож своей земли, как на холопов (knechten), и ему казалось, что царю неприлично выдать свою дочь замуж за одного из своих слуг; сверх того, он боялся за свою измену получить возмездие от своих и постоянно жил в страхе, как вор, который всегда страшится быть пойманным. Поэтому он полагал более безопасным иметь зятем немецкого князя, который был бы во всем ему верен и всегда готов сражаться за него.

Для своего сына он намеревался искать невесту с другой стороны: у черемисов, у персов или у какого-нибудь другого народа, так, чтобы обезопасить себя с обеих сторон – с запада и с востока, ибо он опасался Польши, ожидая от нее во всякое время неприятельских действий. Тревожимый совестью, он думал тогда о предстоящих ему несчастьях, и они вскоре его постигли.

В это время молодой герцог, по имени Густав, сын Эрика, короля шведского, бежал из своего отечества, где его намеревались, как достаточно известно, погубить, и молодой Густав бежал в Польшу, пробыв некоторое время в Данциге, в доме Христофора Катера (Christophorus Cater); он отдал себя под покровительство Польши; но дела его шли вовсе не так, как ему было обещано, и он тайно отправил известие к московскому царю. Царь Борис не желал лучшего, рассчитывая поймать важную птицу (grooten vogel te vangen) и надеясь, что он будет ему служить и женится на его дочери, употребил все хитрости, чтобы заманить Густава в Москву: писал ему письма, в которых советовал, как ему бежать и в какое место на московском рубеже он должен прибыть в назначенное время.