Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
Однако после ожесточенных споров с союзниками в течение второй недели февраля 1814 г. Александр I был вынужден сдаться. Начавшие поступать к концу недели известия о том, что Г.Л. Блюхер разбит Наполеоном, только подтвердили тот факт, что России опасно оставаться в изоляции. Российскому императору пришлось согласиться с тем, что в случае реставрации выбор мог пасть только на главу королевского дома Людовика XVIII. Большее значение для Александра I имело то, что ему пришлось смириться с продолжением переговоров в Шатийоне, а также с намерением союзников ратифицировать мир с Наполеоном в том случае, если бы он принял условия возвращения Франции к границам 1792 г. и передачи ряда крепостей союзникам. С другой стороны, и участники коалиции были согласны в том, что если бы Наполеон отказался от предлагаемых условий, тогда война продолжилась бы вплоть до окончательной победы над французским императором. Фридрих-Вильгельм III несколько успокоил уязвленные чувства Александра I, отказавшись примкнуть к Меттерниху, грозившему вывести Австрию из войны в случае отказа российского императора пойти на уступки. Король настаивал на том, что, пока русские участвуют в боевых действиях, королевская армия будет сражаться вместе с ними [832] .
832
Fournier A. Op. cit. P. 105–137; Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 156–164.
Тем временем на Г.Л. Блюхера чуть было не обрушилась катастрофа. После совещания в Бриенне 2 февраля он отправился на север вместе с 18 тыс. русскими под командованием Ф.В. Остен-Сакена и 3. Д. Олсуфьева. Блюхер намеревался соединиться
Детали последующих военных операций трудны для понимания, но суть их проста. Наполеон нанес удар в северном направлении, пройдя через Сезанн в центр армии Блюхера и поочередно разбил стоявшие отдельно друг от друга отряды. Поскольку Блюхер был величайшим прусским героем эпохи наполеоновских войн, некоторые прусские мемуаристы и историки в своих работах обнаруживали понятную склонность защитить его репутацию. Они обращали внимание на несколько обстоятельств, частично объяснявших его поражение. Так, справедливо утверждалось, что, если бы Шварценберг усилил натиск на тыл Наполеона, Силезская армия была бы вне опасности. Вместо этого основные силы Богемской армии не только шли вперед почти крадучись, но и их главнокомандующий отвел армейский корпус Витгенштейна на запад вместо того, чтобы оставить его в качестве связующего звена для войск Блюхера. Защитники фельдмаршала также утверждают, что, если бы генерал-лейтенант Олсуфьев уничтожил ключевой мост через р. Пти-Морэн в тот момент, когда угроза исходила с юга, Наполеон никогда не смог бы совершить марш-бросок к центру армии Блюхера. Несомненно и то, что у союзников были плохие карты, и они не располагали точными сведениями о местных дорогах, что естественно в условиях боевых действий на территории противника. Как Блюхер, так и Остен-Сакен, например, полагали, что дорога, по которой Наполеон проследовал на север от Сезанна, не могла быть использована для прохода армии. Тем не менее ключевым моментом было то, что, находясь в непосредственной близости от противника, Блюхер растянул свою армию таким образом, что ее нельзя было сконцентрировать для сражения, и он не смог эффективно ею командовать. Он допустил эту ошибку, отчасти полагая, что Наполеон находится на грани окончательного поражения, а Париж отдан на откуп коалиции [833] .
833
См., например: Clausewitz С. Der Feldzug… P. 361–371. Как всегда поразительно справедливое и взвешенное суждение высказывает К. Мюффлинг: Muffling К. Op. cit. P. 117–147.
10 февраля Наполеон пошел в наступление через Сезанн и разбил небольшой корпус 3. Д. Олсуфьева у Шампобера. Французский император только что получил подкрепление в виде нескольких тысяч опытных кавалеристов, прибывших из Испании. У Олсуфьева же было всего семнадцать кавалеристов. Более сообразительный командир, возможно, сумел бы вовремя отступить и тем самым спасти своих солдат, но Олсуфьев все еще испытывал жгучую обиду, причиной которой был Ф.В. Остен-Сакен, раскритиковавший его за то, что он не удержал своих позиций у Бриенна двумя неделями ранее. Хотя подчиненные Олсуфьеву генералы умоляли его отойти к Блюхеру, Олсуфьев настоял на том, чтобы его приказы удерживать позицию были исполнены, и, похоже, полагал, что Блюхер сам наступал с востока в тыл неприятелю. По заявлению Наполеона, он захватил 6 тыс. военнопленных, что было выдающимся достижением, так как «корпус» Олсуфьева насчитывал всего 3690 солдат, из которых почти половина под покровом зимней ночи и прикрытием окрестных лесов бежала с поля боя вместе со знаменами и большим количеством пушек. Однако главным было то, что Наполеон с 30-тысячным войском теперь вклинился между 15 тыс. солдат Остен-Сакена у Ла-Ферте и 14-тысячным войском Блюхера у Вертю, оказавшись на той самой дороге, которая соединяла два крыла Силезской армии [834] .
834
Генерал-майор П.Я. Корнилов был старшим офицером в составе корпуса 3. Д. Олсуфьева, которому удалось уйти с поля боя. Его рапорт о сражении см. в кн.: Галкин М. Боевая служба 27-го пехотного Витебского полка. 1703–1903. М., 1908. С. 223–234. О потерях 3. Д. Олсуфьева см.: M'emoires et correspondance politique et militaire du Roi Joseph. Paris, 1854. P. 85.
Для Ф.В. Остен-Сакена безопаснее всего было бы отступить севернее Марны и соединиться с Г. Йорком у Шато-Тьерри. Йорк склонял Остен-Сакена в пользу этого решения, однако безрезультатно. Последний получил от Блюхера приказ двигаться по дороге, которая вела на восток через Шампобер к Этожу, где он должен был соединиться с Олсуфьевым и самим Блюхером. Эти приказы вышли до того, как у Блюхера появилось четкое представление о перемещениях Наполеона, и не соответствовали текущей ситуации, но Остен-Сакен об этом не знал и выдвинулся в путь вечером 10 февраля. Он знал, что Йорк получил приказ от Блюхера переправиться через Марну и оказать ему поддержку, но не был в курсе того, что прусский генерал подверг сомнению эти приказы и решил выждать время. Когда Остен-Сакен получил предназначавшиеся ему распоряжения, он не мог знать о том, что Наполеон находится на той самой дороге, по которой предстояло идти ему самому.
Поздно утром 11 февраля Ф.В. Остен-Сакен наткнулся на неприятельский авангард к западу от деревни Монмирай. Вскоре после этого он выяснил от военнопленных, что здесь же находится и сам Наполеон с основными силами армии. В разгар сражения русский военачальник получил от Йорка сообщение, что дорога к югу от Марны столь плоха, что лишь малая часть его пехоты без пушек смогла прийти на выручку русским. На картах союзников она была обозначена как мощеная дорога, тогда как на самом деле она оказалась проселочной дорогой, после недавней оттепели утопавшей в грязи.
Благодаря дисциплине и стойкости находившейся под его командованием пехоты Ф.В. Остен-Сакен сумел успешно вывести из боя большую часть своих обозов и артиллерии и в течение вечера отступил по ужасной дороге, которая вела на север к р. Марне в районе Шато-Тьерри. Через каждые двести шагов были разведены костры, чтобы показывать пехоте направление движения. Находясь под проливным дождем, не имея возможности воспользоваться ружьями, русской пехоте приходилось двигаться в тесном строю, — чтобы суметь сдержать натиск неприятельской кавалерии, — и временами нарушать боевой порядок, чтобы вытащить из грязи артиллерию. Хотя великолепные кавалерийские полки И.В. Васильчикова очень заметно уступали французским по численности, их эффективные действия помогли защитить пехоту и оттащить большую часть пушек. Наполеон сильно напирал на отступавших русских, и когда те наконец переправились через Марну, потери в их рядах составили 5 тыс. человек. Эти цифры могли бы быть гораздо более значительными, если бы не отважные арьергардные бои с участием прусской пехоты Г. Йорка. Ф.В. Остен-Сакен был старым опытным служакой и «политиком». День спустя после сражения, когда переволновавшиеся и измотанные штабные офицеры наконец его разыскали, Остен-Сакен был спокоен и самоуверен — как всегда. В лучших традициях коалиционной войны он в своем официальном рапорте возложил вину за поражение на пруссаков и в частности на неспособность Йорка подчиняться приказам Блюхера и вовремя прийти ему на помощь [835] .
835
Здесь автор в основном опирался на работы Р. Фридриха и М.И. Богдановича, см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 129–34; Богданович М.И. История войны 1814 г. Т. 1. С.186–196. Официальный рапорт Ф.В. Остен-Сакена М.Б. Барклаю от 3 февр. 1814 г. (ст. ст.) хранится в архиве, см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3403. Л. 37 (об.)-39. Описание Сакена через день
после сражения взято из кн.: Bernhardi T. Op. cit. Vol 4. Book. 1. P. 393. Хорошее описание отступления содержится в кн.: Гениев Н.И. Указ. соч. С. 233–236.Разгромив Йорка и Остен-Сакена, Наполеон готовился пойти на юг, чтобы блокировать Шварценберга, когда 13 февраля он, к своему удивлению, узнал, что Блюхер наступает по дороге, ведущей к Монмирай. Блюхер неправильно интерпретировал маршрут движения французов и полагал, что Наполеон уже тогда направлялся на юг, намереваясь схлестнуться с основными силами коалиционной армии. Вместо этого, добравшись утром 14 февраля до Вошана, Блюхер обнаружил, что ему противостоит сам Наполеон с большей частью своей армии, которая была гораздо многочисленнее войск коалиции. Как и солдаты Остен-Сакена тремя днями ранее, пехота Блюхера была вынуждена отступить, выстроившись в каре, и прошла много миль под сильным давлением противника. Поблизости от пехотинцев Остен-Сакена по крайней мере находилась кавалерия Васильчикова и пруссаки Йорка, которые могли им помочь. 16-тысячный отряд пехоты Блюхера, напротив, отступал в одиночку, при свете белого дня, на местности, прекрасно подходившей для кавалерийской атаки, и при наличии очень немногочисленной кавалерии, способной прийти ему на выручку. В отличие от ветеранов Остен-Сакена, большая часть русских солдат в корпусе генерал-лейтенанта Капцевича была новобранцами, впервые участвовавшими в бою. Стреляли они скорее увлеченно, чем эффективно. Треть личного состава была потеряна, однако, по признанию французских наблюдателей, отряд Блюхера не был уничтожен целиком только благодаря огромной храбрости и дисциплине русской и прусской пехоты [836] .
836
M'emoires pour servir `a l'histoire de la campagne de 1814. Vol. 1. P. 267-268. Хорошее описание этого отступления приводится в работе К. Мюффлинга: Muffling К. Op. cit. P. 128–136.
В ходе пятидневных боев армия Блюхера потеряла почти треть личного состава. Наполеон был в восторге. Уже вечером 11 февраля он писал своему брату Жозефу, что «эта Силезская армия была лучшей армии коалиции», и это во многом было справедливо. Гораздо в меньшей степени соответствовало действительности следующее его утверждение: «Силезской армии неприятеля более не существует, я ее полностью разогнал». Даже через неделю, когда прошло достаточно времени для того, чтобы оценить реальные результаты сражения, Наполеон утверждал в своем письме к Эжену де Богарне, что захватил более 30 тыс. военнопленных, это означало «я уничтожил Силезскую армию». На самом деле все было совсем не так. 18 февраля, спустя день после того, как Наполеон написал только что процитированное письмо, для усиления Блюхера прибыли 8 тыс. солдат из армейского корпуса Ланжерона; еще больше русских и прусских боевых подразделений, входивших в Силезскую армию, к тому моменту освободились от участия в осаде крепостей и находились в пути. Сотни военнопленных удалось отбить, а многие пропавшие вернулись в строй в ближайшие дни после сражения. За считанные дни армия Блюхера вновь стала столь же сильной, что и 10 февраля [837] .
837
Богданович М.И. История войны 1814 г. Т. 1. С. 206–208; M'emoires et correspondance politique et militaire du Roi Joseph. P. 88 ff; Correspondance de Napol'eon I. Vol. 27. P: 192–193.
По иронии судьбы именно Наполеон пострадал больше всего от побед, одержанных им же самим над Блюхером. После боя при Ла-Ротьере Наполеон очень неохотно предоставил А. Коленкуру неограниченные полномочия для принятия условий мира, которые предлагались союзниками. 5 февраля французскому министру иностранных дел было сказано: «Его Величество дает вам карт-бланш на доведение переговоров до счастливого конца, спасение столицы и избежание сражения, на которое возлагались бы последние надежды народа». Коленкур пришел в замешательство от подобных инструкций и попросил разъяснений, поинтересовавшись, следовало ли ему уступить всем требованиям коалиции, или у него еще было время для переговоров. Не успев ответить, Наполеон нанес поражение Блюхеру, и его тон совершенно изменился [838] .
838
Fain A. Op. cit. P. 253–257.
17 февраля он отменил неограниченные полномочия Коленкура и снабдил его инструкциями, согласно которым тот не должен был соглашаться на меньшее, чем так называемые франкфуртские условия, т. е. возвращение Франции в естественные границы. Наполеон объяснял свою позицию тем, что ранее был готов принять условия союзников потому, что не хотел рисковать и ставить все в зависимость от исхода сражения. Поскольку он все-таки рискнул и захватил более 30 тыс. военнопленных, ситуация изменилась кардинальным образом. Он разбил Силезскую армию и направлялся в сторону армии Шварценберга, чтобы уничтожить ее прежде, чем она сможет бежать, выйдя за пределы Франции. Четыре дня спустя Наполеон написал надменное письмо Францу I, в котором заявлял, что никогда не согласится на условие меньшее, чем естественные границы Франции. Он добавлял, что даже если союзники смогут навязать ему границы 1792 г., столь унизительный мир не может быть продолжительным. В письме к своему брату Жозефу Наполеон выражался еще более откровенно: «Если бы я согласился на исторические границы, два года спустя я бы снова взялся за оружие и сказал бы народу, что тогда я подписал не мир, а вынужденную капитуляцию». На самом деле пьянящий запах победы заставлял Наполеона стремиться даже к большему, чем естественные границы Франции. Эжену Богарне он писал, что Франция в состоянии закрепиться в Италии. Слова и действия Наполеона в те дни непосредственно играли на руку Александру I и служили подтверждением всего того, что российский император ранее говорил своим союзникам. Правда, в какой-то мере и французский, и российский правители следовали одной и той же стратегии, позволяя ситуации на полях сражений определять характер мирного урегулирования. Но Александр I придерживался более реалистического взгляда на истинное соотношение военных сил и вероятный исход кампании. Главным образом он чувствовал границы возможного, умел достигать компромисса и гораздо более тонко ощущал взаимосвязь между дипломатией и военными действиями [839] . Однако ничто из вышеперечисленного не было известно союзникам в середине февраля 1814 г., когда их общее дело пришло в полнейший упадок. Нанеся поражения Блюхеру, Наполеон устремился на юг, желая разобраться с Шварценбергом. Это был тот старый добрый Наполеон, чьи скорость и отвага ошеломляли его противников, а не тот военачальник, каковым он являлся в 1812–1813 гг. и который был склонен полагаться на численное превосходство живой силы и массированный огонь сконцентрированной артиллерии. Несомненно, он был слишком быстр для Шварценберга. Главные силы коалиционной армии пробирались вперед вдоль Сены, то и дело используя дневное время для отдыха с целью восстановления сил. При всем при этом армия Шварценберга 16 февраля находилась на расстоянии трех — четырех дней пути от Парижа. Каждый из четырех армейских корпусов первой линии (австрийцы Ф. Бианки, вюртембержцы, баварцы, русские П.X. Витгенштейна) шел по отдельной дороге. Однако четыре колонны находились на расстоянии порядка 50 км, а грязь, излучины р. Сены и плохое состояние проселочных дорог делали поперечные коммуникации очень медленными, как то и предсказывал Кнезебек. Шварценберг полагал, что, лишь двигаясь этим путем, его армия может дойти до цели и найти себе пропитание, но подобное положение делало армию коалиции очень уязвимой для концентрированной атаки противника. Русские и австрийские резервы все еще находились южнее Сены. Еще хуже было то, что Витгенштейну настолько надоела медлительность Шварценберга, что он продвинулся вперед в одиночку и еще больше изолировал себя на правом фланге коалиционных сил. В частности, 4 тыс. человек из его авангарда под командованием П.П. Палена были высланы вперед к Мармону и оказывались совершенно незащищенными, о чем и предостерегали Пален и Александр I [840] .
839
Ibid. P. 284–285; Correspondance de Napol'eon I. Vol. 27. P. 192–193, 224-227; M'emoires et correspondance politique et militaire du Roi Joseph. P. 133 ff.
840
Предупреждения Александра I, высказанные им П.X. Витгенштейну, см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 125об. О П.П. Палене и П.X. Витгенштейне см.: Богданович М.И. Граф Петр Петрович фон дер Пален и его время. С. 418–419.