Россия в 1839 году (не вычитано!)

Когда размышляешь о несчастьях, обрушившихся на мою мать, и о божественном заступничестве, столько раз спасавшем ее от смерти, исполняешься уверенности, что Господь уберег эту молодую женщину для радостей, способных вознаградить ее за все прошлые муки. Увы! на этом свете награды она не обрела. Разве не следовало мужчинам почтительно склоняться перед той, кого преследовала судьба и спасало небо, разве не следовало им стараться изгладить из ее памяти горестное прошлое? Но мужчины думают только о себе. Прекраснейшие годы своей чудом сохраненной жизни матушка потратила на борьбу с нищетой.

От огромного состояния моего деда, конфискованного и проданного за бесценок в пользу нации, нам остались одни долги. Правительство не утруждало себя расчетами с заимодавцами; оно забирало себе имущество, а уплату повинностей возлагало на Тех, кого само лишило каких бы то ни было средств к существованию.

Два десятка лет тянулись разорительные процессы, и лишь такой ценой мы сумели вырвать, с одной стороны, у нации, а с другой, у огромного числа несговорчивых кредиторов ту часть дедова состояния, что причиталась мне; я был кредитором, а не наследником своего деда, а матушка -- моей опекуншей. Из любви ко мне она больше не вышла замуж; к тому же, поскольку супруг ее погиб на плахе, она не чувствовала себя такой же свободной, как другие вдовы. Денежные наши дела, сложные и запутанные, постоянно мучили ее; вся моя юность прошла под знаком хлопот, связанных с нескончаемой ликвидацией имущества, как детство мое прошло под знаком ужаса перед эшафотом. Вечно колеблясь между страхом и надеждой, мы жили, борясь с нуждой; нам сулили богатство, но очень скоро непредвиденное препятствие, хитрость крючкотворов или проигранный процесс снова ввергали нас в нищету. Если я люблю роскошь, то причиной тому -- лишения, которые мне пришлось претерпеть в ранней юности и которые на моих глазах сносила матушка. Меня мучила тягота, обычно неведомая детям,-- нужда в деньгах; я был так близок с матерью, что видел все ее глазами. Впрочем, и на долю матушки выпадали счастливые мгновения. Через год после освобождения из тюрьмы она получила паспорт и, оставив меня в Лотарингии на попечении неизменной Нанетты, отправилась в Швейцарию, где ожидали ее мать и брат, не осмеливавшиеся пересечь границу Франции. Встреча эта, хотя и оживила воспоминания о прежних горестях, послужила всей семье немалым утешением.

Госпожа де Сабран считала свою дочь погибшей; она вновь 58

Письмо третье увидела ее и убедилась, что несчастья лишь приумножили красоту молодой женщины и уподобили ее розе из романса, который, благодаря его тайному символическому смыслу, пользовался в ту пору в Европе огромной славой. Бабушка моя, живя в эмиграции, не могла во время Террора переписываться с дочерью, но ей удалось переправить в тюрьму трогательные и остроумные строки, написанные на мотив Жан-жаковой песенки:

На мотив: "Я посадил его, взлелеял..." Куст роз, взращенный мной, люблю я, Но

мало тешил он меня! Пришлось бежать мне, негодуя И участь горькую кляня.

Прелестный куст, не спорь с грозою: Пред слабостью бессилен гнев.

Клонись под ветрами главою, Чтоб выжить, беды одолев.

Я часто проливаю слезы, Былые вспоминая дни:

Тогда я видел только розы, А ныне

– - тернии одни.

4 Живу, судьбе моей покорен, Я от тебя вдали, но все ж Пустил ты в сердце прочный корень И в памяти ты не

умрешь! Так зеленей и взоры радуй! Хочу,

чтоб вынес бурю ты И стал моей зимы усладой, Даря мне пышные

цветы*. Желание исполнилось, розовый куст расцвел вновь, а дети снова припали к материнской груди.

Поездка в Швейцарию стала одним из счастливейших событий в жизни моей матери. Бабушка моя принадлежала к числу умнейших и любезнейших женщин своего времени; дядя мой, Эльзеар де Сабран, не по годам прозорливый, учил старшую сестру постигать красоты незнакомого ей величественного края. Рассказы матушки об этой поре были исполнены поэтического очарования; на смену трагедии пришла пастораль.

Узы дружбы связывали госпожу де Сабран с Лафатером, и она * Перевод М. Гринберга.

59

Астольф де Кюстин

Россия в 1839 году отвезла свою дочь в Цюрих, дабы представить ее оракулу тогдашней философии. Взглянув на матушку, великий физиогномист воскликнул, обращаясь к госпоже де Сабран:

– - О сударыня! Вы счастливейшая из матерей! Дочь ваша -- само чистосердечие! Никогда еще я не видел лица столь прозрачного -- по нему можно читать мысли.

Возвратившись во Францию, матушка поставила перед собой две цели, сливавшиеся для нее воедино: вернуть мне утраченное наследство и дать мне образование. Достижению этих целей она посвятила свою жизнь; ей я обязан всем, что знаю и имею.

Матушка сделалась центром кружка, в который входили замечательнейшие люди того времени, и среди них господин де Шато-бриан, остававшийся ее другом до последних дней.

Даровитая художница, она ежедневно проводила по пять часов после полудня перед мольбертом. Она чуждалась света: он смущал, утомлял, пугал ее. Она слишком скоро постигла его сущность. Эта ранняя опытность легла в основу ее мрачной философии; впрочем, от рождения до последних дней жизни она отличалась великодушием -- добродетелью людей преуспевающих. Робость ее сделалась среди домашних притчей во языцех: родной брат говорил, что гостиная для нее страшнее эшафота. При Империи матушка и ее друзья постоянно находились в оппозиции и не скрывали своих взглядов; после гибели герцога Энгиенского матушка ни разу не бывала в Мальмезоне и не виделась с госпожой Бонапарт. В i8n году, дабы избавиться от преследований имперской полиции, она отправилась вместе со мной в Швейцарию и Италию; она объездила все уголки обеих этих стран, взбиралась на ледники, в том числе на вершину Мон-Гри, находящуюся между водопадом Точчья и деревней Обергестлен, что в Верхнем Вале, одолевала пешком или верхом самые опасные альпийские перевалы, не выказывая ни страха, ни усталости: ей не хотелось ни помешать мне увидеть все это, ни оставить меня одного. Зиму она провела в Риме, где в ее гостиной стало собираться очаровательное общество; хотя она была уже немолода, чистота ее черт поразила Канову. Ей нравилось простодушие великого скульптора, ее пленяли его венецианские рассказы. Однажды я сказал ей:

– - С вашим романическим воображением вы, чего доброго, выйдете за Канову!

– - Не дразни меня,-- отвечала она,-- не будь он маркизом д'Искья, я бы за себя не поручилась.

В этом ответе сполна высказалась вся ее душа. Матушки не стало 13 июля i8a6 года. Умерла она от той же болезни, что и Бонапарт. Недуг этот, давно подтачивавший ее здоровье, обострился из-за трагической гибели моей жены и моего единственного сына; она отдавалась страданию так же глубоко, как

6о

Письмо третье

другие отдаются наслаждению. Именно в ее честь госпожа де Сталь, близко знавшая и нежно любившая ее, назвала героиню своего первого романа Дельфиной.

В пятьдесят шесть лет она была еще так красива, что пленяла чужестранцев, не знавших ее в молодости и потому не подвластных чарам воспоминаний *. Читая гранки этого письма, я получил точную копию предсмертной записки моего деда, которую полагаю возможным опубликовать на этих страницах. Благородство и простота стиля осужденного подтверждают все сказанное мною выше. "Прощайте, сын мой, прощайте. Помните о своем отце, встретившем смерть со спокойной душой. Я сожалею лишь об одном: иные легковерные люди смогут вообразить, будто в нашем роду оказался человек, способный на предательство. Вступитесь за мое доброе имя, когда сможете; вам будет нетрудно это сделать, если вы получите доступ к моей переписке. Живите ради вашей любезной жены, ради вашей сестры, которой я передаю свой поцелуй; любите друг друга, любите меня.

Надеюсь, что я достойно встречу свой последний час; впрочем, не люблю хвалиться, пока дело не сделано.

Итак, прощайте! Прощайте! Ваш отец, ваш друг К.

а8 августа 1793 года, ю часов вечера

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

Разговор с мобикским трактирщиком.
– - Его мысли о русском характере.
– - Различия в настроении русских, покидающих родину и возвращающихся назад.
– - Поездка из Берлина в Любек.
– - Безосновательное огорчение.
– - Мысли обретают реальность.
– - Дурно употребленное воображение.-- Местоположение Травемюнде.-- Особенность северных пейзажей.-- Образ жизни голштинских рыбаков.-- Удивительное величие равнинных пейзажей.-- Северные ночи.

– - Цивилизация учит наслаждаться красотами природы.
– - Я еду в Россию, чтобы увидеть степи.-- Кораблекрушение "Николая I".-- Благородное поведение француза-- сотрудника датского посольства.-- Имя ко остается неизвестным.-- Нечаянная неблагодарность.-Император разжалует капитана "Николая I".
– - Дорога из Шверина в Любек.
– - Черта характера одного дипломата.
– - Немцы -- прирожденные царедворцы.
– - Хозяйка травемюнд-ской купальни.-- Картина нравов.-- Десять лет спустя.-- Юная девица стала матерью семейства.
– - Размышления.