Россiя въ концлагере
Шрифт:
– - Такъ и сказалъ, сукинъ сынъ?
– - обрадовался Пиголица.
– - Насчетъ Берлина, -- сказалъ Середа, -- это не то, что Пиголица, а и я самъ слыхомъ не слыхалъ...
– - Учили же вы когда-то русскую исторiю?
– - Учить не училъ, а такъ, книжки читалъ: до революцiи -- подпольныя, а послe -- совeтскiя: не много тутъ узнаешь.
– - Вотъ что, -- предложилъ Ленчикъ, -- мы пока по стаканчику выпьемъ, а тамъ устроимъ маленькую передышку, а вы намъ, товарищъ Солоневичъ, о русской исторiи малость поразскажите. Такъ, коротенько. А то въ самомъ дeлe, птичку Пиголицу обучать надо, въ техникумe не научатъ...
– - А тебя -- не надо?
– - И меня надо. Я, конечно, читалъ порядочно, только знаете, все больше "наше совeтское".
– - А въ самомъ дeлe, разсказали бы, -- поддержалъ Середа.
– - Ну, вотъ и послушаемъ, -- заоралъ Ленчикъ ("да
– - Ну, это какъ какого оружiя, -- угрюмо сказалъ Мухинъ, -- за красное, хоть оно пять разъ будетъ русскимъ, пей самъ.
– - Э, нeтъ, за красное и я пить не буду, -- сказалъ Ленчикъ.
Пиголица поставилъ поднятую было стопку на столъ.
– - Такъ это, значитъ, вы за то, чтобы насъ опять били?
– - Кого это насъ? Насъ и такъ бьютъ -- лучше и не надо... А если вамъ шею накостыляютъ -- для всeхъ прямой выигрышъ.
Середа выпилъ свою стопку и поставилъ ее на столъ.
– - Тутъ, птичка моя Пиголица, такое дeло, -- затараторилъ Ленчикъ, -русскiй мужикъ -- онъ, извeстное дeло, заднимъ умомъ крeпокъ: пока по шеe не вдарятъ -- не перекрестится. А когда вдарятъ, перекрестится -- такъ только зубы держи... Скажемъ, при Петрe набили морду подъ Нарвой, перекрестился -и крышка шведамъ. Опять же при Наполеонe... Теперь, конечно, тоже набьютъ, никуда не дeнешься...
– - Такъ, что и ты-то морду бить будешь?
– - А ты въ красную армiю пойдешь?
– - И пойду.
Мухинъ тяжело хлопнулъ кулакомъ по столу.
– - Сукинъ ты сынъ, за кого ты пойдешь? За лагери? За то, что-бъ дeти твои въ безпризорникахъ бeгали? За ГПУ, сволочь, пойдешь? Я тебe, сукиному сыну, самъ первый голову проломаю...
– - лицо Мухина перекосилось, онъ оперся руками о край стола и приподнялся. Запахло скандаломъ.
– - Послушайте, товарищи, кажется, рeчь шла о русской исторiи -- давайте перейдемъ къ порядку дня, -- вмeшался я.
Но Пиголица не возразилъ ничего. Мухинъ былъ чeмъ-то вродe его прiемнаго отца, и нeкоторый решпектъ къ нему Пиголица чувствовалъ. Пиголица выпилъ свою стопку и что-то пробормоталъ Юрe вродe: "ну, ужъ тамъ насчетъ головы -- еще посмотримъ"...
Середа поднялъ брови:
– - Охъ, и умный же ты, Сашка, такихъ умныхъ немного уже осталось... Вотъ поживешь еще съ годикъ въ лагерe...
– - Такъ вы хотите слушать или не хотите?
– - снова вмeшался я.
Перешли къ русской исторiи. Для всeхъ моихъ слушателей, кромe Юры, это былъ новый мiръ. Какъ ни были бездарны и тенденцiозны Иловайскiе стараго времени -- у нихъ были хоть факты. У Иловайскихъ совeтскаго производства нeтъ вообще ничего: ни фактовъ, ни самой элементарной добросовeстности. По этимъ Иловайскимъ до ленинская Россiя представлялась какой-то сплошной помойкой, ея дeятели -- сплошными идiотами и пьяницами, ея исторiя -сплошной цeпью пораженiй, позора. Объ основномъ стержнe ея исторiи, о тысячелeтней борьбe со степью, о разгромe этой степи ничего не слыхалъ не только Пиголица, но даже и Ленчикъ. Отъ хозаръ, половцевъ, печенeговъ, татаръ, отъ полоняничной дани, которую платила крымскому хану еще Россiя Екатерины Второй до постепеннаго и послeдовательнаго разгрома Россiей величайшихъ военныхъ могуществъ мiра: татаръ, турокъ, шведовъ, {392} Наполеона; отъ удeльныхъ князей, правившихъ по ханскимъ полномочiямъ, до гигантской имперiи, которою вчера правили цари, а сегодня правитъ Сталинъ, -- весь этотъ путь былъ моимъ слушателямъ неизвeстенъ совершенно.
– - Вотъ мать ихъ, -- сказалъ Середа, -- читалъ, читалъ, а объ этомъ, какъ это на самомъ дeлe, слышу первый разъ.
Фраза Александра Третьяго: "когда русскiй царь удитъ рыбу -- Европа можетъ подождать" -- привела Пиголицу въ восторженное настроенiе.
– - Въ самомъ дeлe? Такъ и сказалъ? Вотъ сукинъ сынъ! Смотри ты... А?
– - Про этого Александра, -- вставилъ Середа, -- пишутъ, пьяница былъ.
– - У Горькаго о немъ хорошо сказано -- какимъ-то мастеровымъ: "вотъ это былъ царь -- зналъ свое ремесло"...
– - сказалъ Юра.
– - Звeздъ съ неба не хваталъ, а ремесло свое зналъ...
– - Всякое ремесло знать надо, -- вeско сказалъ Мухинъ, -- вотъ понаставили "правящiй классъ" -- а онъ ни уха, ни рыла...
Я не согласился съ Мухинымъ: эти свое ремесло знаютъ почище, чeмъ Александръ Третiй зналъ свое -- только ремесло у нихъ разбойное. "Ну, а возьмите вы Успенскаго -- необразованный
же человeкъ". Я и съ этимъ не согласился: очень умный человeкъ Успенскiй и свое ремесло знаетъ, "иначе мы бы съ вами, товарищъ Мухинъ, въ лагерe не сидeли"...– - А главное -- такъ что же дальше?
– - скорбно спросилъ Середа.
– - Э, какъ-нибудь выберемся, -- оптимистически сказалъ Ленчикъ.
– - Внуки -- тe, можетъ, выберутся, -- мрачно замeтилъ Мухинъ.
– - А намъ -- уже не видать...
– - Знаете, Алексeй Толстой писалъ о томъ моментe, когда Москва была занята французами: "Казалось, что ужъ ниже нельзя сидeть въ дырe -- анъ, глядь -- ужъ мы въ Парижe". Думаю -- выберемся и мы.
– - Вотъ я и говорю. Вы смотрите, -- Ленчикъ протянулъ руку надъ столомъ и сталъ отсчитывать по пальцамъ: -- первое дeло: раньше всякiй думалъ -- моя хата съ краю, намъ до государства ни котораго дeла нeту, теперь Пиголица и тотъ -- ну, не буду, не буду, я о тебe только такъ, для примeра -- теперь каждый понимаетъ: ежели государство есть -- держаться за него надо: хоть плохое -- а держись.
– - Такъ вeдь и теперь у насъ государство есть, -- прервалъ его Юра.
– - Теперь?
– - Ленчикъ недоумeнно воззрился на Юру.
– - Какое же теперь государство? Ну, земля? Земля есть -- чортъ ли съ ней? У насъ теперь не государство, а сидитъ хулиганская банда, какъ знаете, въ деревняхъ бываетъ, собирается десятокъ хулигановъ... Ну не въ томъ дeло... Второе: вотъ возьмите вы Акульшина -- можно сказать, глухой мужикъ, дремучiй мужикъ, съ уральскихъ лeсовъ, такъ вотъ, ежели ему послe всего этого о {393} соцiализмe, да объ революцiи начнутъ агитировать -- такъ онъ же зубами глотку перерветъ... Теперь, третье: скажемъ, Середа -- онъ тамъ когда-то тоже насчетъ революцiи возжался (Середа недовольно передернулъ плечами: "ты бы о себe говорилъ"). Такъ что-жъ, я и о себe скажу то же: думалъ, книжки всякiя читалъ, вотъ, значитъ, свернемъ царя, Керенскаго, буржуевъ, хозяевъ -- заживемъ!.. Зажили! Нeтъ, теперь на дурницу у насъ никого не поймаешь.
– Ленчикъ посмотрeлъ на свою ладонь -- тамъ еще осталось два неиспользованныхъ пальца.
– - Да... Словомъ -- выпьемъ пока что. А главное, народъ-то поумнeлъ -- вотъ, трахнули по черепу... Теперь ежели хулигановъ этихъ перевeшаемъ -государство будетъ -- во!
– - Ленчикъ сжалъ руку въ кулакъ и поднялъ вверхъ большой палецъ.
– - Какъ ужъ оно будетъ, конечно, неизвeстно, а, чортъ его дери, будетъ! Мы имъ еще покажемъ!
– - Кому это, имъ?
– - Да -- вообще. Что-бъ не зазнавались! Россiю, сукины дeти, дeлить собрались...
– - Да, -- сказалъ Мухинъ, уже забывъ о "внукахъ", -- да, кое-кому морду набить придется, ничего не подeлаешь...
– - Такъ какъ же вы будете бить морду?
– - спросилъ Юра.
– - Съ красной армiей?
Ленчикъ запнулся. "Нeтъ, это не выйдетъ, тутъ -- не по дорогe"...
– - А это -- какъ большевики сдeлали: они сдeлали по своему правильно, -- академическимъ тономъ пояснилъ Середа, -- старую армiю развалили, пока тамъ что -- нeмцы Украину пробовали оттяпать.
– - Пока тамъ что, -- передразнилъ Юра, -- ничего хорошаго и не вышло.
– - Ну, у нихъ и выйти не можетъ, а у насъ выйдетъ.
Это сказалъ Пиголица -- я въ изумленiи обернулся къ нему. Пиголица уже былъ сильно навеселe. Его вихры торчали въ разныя стороны, а глаза блестeли возбужденными искорками -- онъ уже забылъ и о Сталинe, и о "били -- били".
– - У кого, это у насъ?
– - мнe вспомнилось о томъ, какъ о "насъ" говорилъ и Хлeбниковъ.
– - Вообще у насъ, у всей Россiи, значитъ. Вы подумайте, полтораста миллiоновъ; да если мы всe мясомъ навалимся, ну, всe, ну, чортъ съ ними, безъ партiйцевъ, конечно... А то, вотъ, хочешь учиться, сволочь всякую учатъ, а мнe... Или, скажемъ, у насъ въ комсомолe -- охъ, и способные же ребята есть, я не про себя говорю... Въ комсомолъ полeзли, чтобы учиться можно было, а ихъ -- на хлeбозаготовки... У меня тамъ одна дeвочка была, послали... ну, да что и говорить... Безъ печенокъ обратно привезли...
– - По веснусчатому лицу Пиголицы покатились слезы. Юра быстро и ловко подсунулъ четвертую бутылку подъ чей-то тюфякъ, я одобрительно кивнулъ ему головой: хватитъ. Пиголица опустился за столъ, уткнулъ голову на руки, и плечи его стали вздрагивать. Мухинъ посмотрeлъ на Пиголицу, потомъ на таинственныя манипуляцiи {394} Юры: "что-жъ это вы, молодой человeкъ"... Я наступилъ Мухину на ногу и показалъ головой на Пиголицу... Мухинъ кивнулъ поддакивающе. Ленчикъ обeжалъ кругомъ стола и сталъ трясти Пиголицу за плечи.