Россiя въ концлагере

Я этого начальника видалъ и раньше. Лицо у него было толковое. И я былъ увeренъ, что онъ пройдетъ мимо. Кстати мeсяцъ спустя я уже дeйствительно имeлъ возможность этого начальника вздрючить такъ, что ему небо въ овчинку бы показалось. И на весьма законномъ основанiи. Такъ что онъ умно сдeлалъ, что прошелъ мимо.

Съ людьми безтолковыми хуже.

ТЕОРIЯ ПОДВОДИТЪ

Въ тотъ же день совeтская психологическая теорiя чуть меня не подвела.

Я шелъ одинъ и услышалъ рeзкiй окликъ:

– - Эй, послушайте что вы по лагерю разгуливаете? {70}

Я обернулся и увидeлъ того самого старичка съ колючими усами, начальника санитарной части лагеря, который вчера встрeчалъ нашъ эшелонъ. Около него -- еще три какихъ-то полуначальственнаго вида дяди. Видно, что старичекъ иззябъ до костей и что печень у него не въ порядкe. Я спокойно, неторопливо, но отнюдь не почтительно, а такъ, съ видомъ нeкотораго незаинтересованнаго любопытства подхожу къ нему. Подхожу и думаю: а что же мнe, въ сущности, дeлать дальше?

Потомъ я узналъ, что это былъ крикливый и милeйшiй старичекъ, докторъ Шуквецъ, отбарабанившiй уже четыре года изъ десяти, никого въ лагерe не обидeвшiй, но, вeроятно, отъ плохой печени и еще худшей жизни иногда любивши поорать. Но ничего этого я еще не зналъ. И старичекъ тоже не могъ знать, что я незаконно болтаюсь по лагерю не просто такъ, а съ совершенно конкретными цeлями побeга заграницу. И что успeхъ моихъ мeропрiятiй въ значительной степени зависитъ отъ того, въ какой степени на меня можно будетъ или нельзя будетъ орать.

И я рeшаю идти на арапа.

– - Что это вамъ здeсь курортъ или концлагерь?
– - продолжаетъ орать старичекъ.
– - Извольте подчиняться лагерной дисциплинe! Что это за безобразiе! Шатаются по лагерю, нарушаютъ карантинъ.

Я смотрю на старичка съ прежнимъ любопытствомъ, внимательно, но отнюдь не испуганно, даже съ нeкоторой улыбкой. Но на душe у меня было далеко не такъ спокойно, какъ на лицe. Ужъ отсюда-то, со стороны доктора, такого пассажа я никакъ не ожидалъ. Но что же мнe дeлать теперь? Достаю изъ кармана свою образцово-показательную коробку папиросъ.

– - Видите-ли, товарищъ докторъ. Если васъ интересуютъ причины моихъ прогулокъ по лагерю, думаю, -- что начальникъ отдeленiя дастъ вамъ исчерпывающую информацiю. Я былъ вызванъ къ нему.

Начальникъ отдeленiя -- это звучитъ гордо. Провeрять меня старичекъ, конечно, не можетъ, да и не станетъ. Должно же у него мелькнуть подозрeнiе, что, если меня на другой день послe прибытiя съ этапа вызываетъ начальникъ отдeленiя, -- значитъ, я не совсeмъ рядовой лагерникъ. А мало ли какiя шишки попадаютъ въ лагерь?

– - Нарушать карантина никто не имeетъ права. И начальникъ отдeленiя -тоже, -- продолжаетъ орать старичекъ, но все-таки, тономъ пониже. Полуначальственнаго вида дяди, стоящiе за его спиной, улыбаются мнe сочувственно.

– - Согласитесь сами, товарищъ докторъ: я не имeю рeшительно никакой возможности указывать начальнику отдeленiя на то, что онъ имeетъ право дeлать и чего не имeетъ права. И потомъ, вы сами знаете, въ сущности карантина нeтъ никакого...

– - Вотъ потому и нeтъ, что всякiе милостивые государи, вродe васъ, шатаются по лагерю... А потомъ, санчасть отвeчать должна. Извольте немедленно отправляться въ баракъ. {71}

– - А мнe приказано вечеромъ быть въ штабe. Чье же приказанiе я долженъ нарушить?

Старичекъ явственно смущенъ. Но и отступать ему неохота.

– - Видите ли докторъ, -- продолжаю я въ конфиденцiально-сочувственномъ тонe...
– - Положенiе, конечно, идiотское. Какая тутъ изоляцiя, когда нeсколько сотъ дежурныхъ все равно лазятъ по всему лагерю -- на кухни, въ хлeборeзку, въ коптерку... Неорганизованность. Безсмыслица. Съ этимъ, конечно, придется бороться. Вы курите? Можно вамъ предложить?

– - Спасибо, не курю.

Дяди полуначальственнаго вида берутъ по папиросe.

– - Вы инженеръ?

– - Нeтъ, плановикъ.

– - Вотъ тоже всe эти плановики и ихъ дурацкiе планы. У меня по плану должно быть двeнадцать врачей, а нeтъ ни одного.

– - Ну, это, значитъ, ГПУ недопланировало. Въ Москвe кое-какiе врачи еще и по улицамъ ходятъ...

– - А вы давно изъ Москвы?

Черезъ минутъ десять мы разстаемся со старичкомъ, пожимая другъ другу руки. Я обeщаю ему въ своихъ "планахъ" предусмотрeть необходимость жестокаго проведенiя карантинныхъ правилъ. Знакомились съ полуначальственными дядями: одинъ -- санитарный инспекторъ Погры, и два -- какихъ-то инженера. Одинъ изъ нихъ задерживается около меня, прикуривая потухшую папиросу.

– - Вывернулись вы ловко... Дeло только въ томъ, что начальника отдeленiя сейчасъ на Погрe нeтъ.

– - Теоретически можно допустить, что я говорилъ съ нимъ по телефону... А впрочемъ, что подeлаешь. Приходится рисковать...

– - А старичка вы не бойтесь. Милeйшей души старичекъ. Въ преферансъ играете? Заходите въ кабинку, сымпровизируемъ пульку. Кстати, и о Москвe подробнeе разскажете.

ЧТО ЗНАЧИТЪ РАЗГОВОРЪ ВСЕРЬЕЗЪ

Большое двухъэтажное деревянное зданiе. Внутри -- закоулки, комнатки, перегородки, фанерныя, досчатыя, гонтовыя. Все заполнено людьми, истощенными недоeданiемъ, безсонными ночами, непосильной работой, вeчнымъ дерганiемъ изъ стороны въ сторону "ударниками", "субботниками", "кампанiями"... Холодъ, махорочный дымъ, чадъ и угаръ отъ многочисленныхъ жестяныхъ печурокъ. Двери съ надписями ПЭО, ОАО, УРЧ, КВЧ... Пойди, разберись, что это значитъ: планово-экономическiй отдeлъ, общеадминистративный отдeлъ, учетно-распредeлительная часть, культурно-воспитательная часть... Я обхожу эти вывeски. ПЭО -- годится, но тамъ никого изъ главковъ нeтъ. ОАО -- не годится. УРЧ -- къ чертямъ. КВЧ -- подходяще. Заворачиваю въ КВЧ.

Въ начальникe КВЧ узнаю того самаго расторопнаго юношу съ побeлeвшими ушами, который распинался на митингe во время выгрузки эшелона. При ближайшемъ разсмотрeнiи онъ {72} оказывается не такимъ ужъ юношей. Толковое лицо, смышленные, чуть насмeшливые глаза.

– - Ну, съ этимъ можно говорить всерьезъ, -- думаю я.

Терминъ же "разговоръ всерьезъ" нуждается въ очень пространномъ объясненiи, иначе ничего не будетъ понятно.

Дeло заключается -- говоря очень суммарно -- въ томъ, что изъ ста процентовъ усилiй, затрачиваемыхъ совeтской интеллигенцiей, -- девяносто идутъ совершенно впустую. Всякiй совeтскiй интеллигентъ обвeшанъ неисчислимымъ количествомъ всякаго принудительнаго энтузiазма, всякой халтуры, невыполнимыхъ заданiй, безчеловeчныхъ требованiй.

Представьте себe, что вы врачъ какой-нибудь больницы, не московской "показательной" и прочее, а рядовой, провинцiальной. Отъ васъ требуется, чтобы вы хорошо кормили вашихъ больныхъ, чтобы вы хорошо ихъ лeчили, чтобы вы вели общественно-воспитательную работу среди санитарокъ, сторожей и сестеръ, поднимали трудовую дисциплину; организовывали соцiалистическое соревнованiе и ударничество, источали свой энтузiазмъ и учитывали энтузiазмъ, истекающiй изъ вашихъ подчиненныхъ, чтобы вы были полностью подкованы по части дiалектическаго матерiализма и исторiи партiи, чтобы вы участвовали въ профсоюзной работe и стeнгазетe, вели санитарную пропаганду среди окрестнаго населенiя и т.д. и т.д.