Россiя въ концлагере

По мeрe того, какъ растетъ куча отобраннаго тряпья въ моемъ углу -растетъ и куча уже обысканныхъ заключенныхъ. Они валяются вповалку на полу, на этомъ самомъ тряпьe, и вызываютъ тошную ассоцiацiю червей на навозной кучe. Какiе-то облeзлые урки подползаютъ ко мнe и шепоткомъ -- чтобы не слышали оперативники -- выклянчиваютъ на собачью ножку махорки. Одинъ изъ урокъ, наряженный только въ кольсоны -- очень рваныя, сгребаетъ съ себя вшей и методически кидаетъ ихъ поджариваться на раскаленную жесть печурки. Вообще -- урки держатъ себя относительно независимо -- они хорохорятся и будутъ хорохориться до послeдняго своего часа. Крестьяне сидятъ, растерянные и пришибленные, вспоминая, вeроятно, свои семьи, раскиданныя по всeмъ отдаленнымъ мeстамъ великаго отечества трудящихся, свои заброшенныя поля и навсегда покинутыя деревни... Да, мужичкамъ будетъ чeмъ вспомнить "побeду трудящихся классовъ"....

Уже передъ самымъ концомъ инвентаризацiи передъ моимъ столомъ предсталъ какой-то старичекъ, лeтъ шестидесяти, совсeмъ сeдой и дряхлый. Трясущимися отъ слабости руками онъ началъ разстегивать свою рвань.

Въ спискe стояло:

Авдeевъ, А. С. Преподаватель математики. 42 года...

Сорокъ два года... На годъ моложе меня... А передо мною стоялъ старикъ, совсeмъ старикъ...

– - Ваше фамилiя Авдeевъ?..

– - Да, да. Авдeевъ, Авдeевъ, -- заморгалъ онъ, какъ-то суетливо, продолжая разстегиваться... Стало невыразимо, до предeла противно... Вотъ мы -- два культурныхъ человeка... И этотъ старикъ стоитъ передо мною, разстегиваетъ свои послeднiя кольсоны и боится, чтобы ихъ у него не отобрали, чтобы я ихъ не отобралъ... О, чортъ!..

Къ концу этой подлой инвентаризацiи я уже нeсколько укротилъ оперативниковъ. Они еще слегка рычали, но не такъ рьяно кидались выворачивать людей наизнанку, а при достаточно выразительномъ взглядe -- и не выворачивали вовсе: и собачья натаска имeетъ свои преимущества. И поэтому я имeлъ возможность сказать Авдeеву:

– - Не надо... Забирайте свои вещи и идите...

Онъ, дрожа и оглядываясь, собралъ свое тряпье и исчезъ на нарахъ... {230}

Инвентаризацiя кончалась... Отъ этихъ страшныхъ лицъ, отъ жуткаго тряпья, отъ вшей, духоты и вони -- у меня начала кружиться голова. Я, вeроятно, былъ бы плохимъ врачемъ. Я не приспособленъ ни для лeченiя гнойниковъ... ни даже для описанiя ихъ. Я ихъ стараюсь избeгать, какъ только могу... даже въ очеркахъ...

Когда въ кабинкe УРЧ подводились итоги инвентаризацiи, начальникъ лагпункта попытался -- и въ весьма грубой формe -- сдeлать мнe выговоръ за то, что по моему бараку было отобрано рекордно малое количество борохла. Начальнику лагпункта я отвeтилъ не такъ, можетъ быть, грубо, но подчеркнуто, хлещуще рeзко. На начальника лагпункта мнe было наплевать съ самаго высокаго дерева его лeсосeки. Это уже были не дни Погры, когда я былъ еще дезорiентированнымъ или, точнeе, еще не съорiентировавшимся новичкомъ и когда каждая сволочь могла ступать мнe на мозоли, а то и на горло... Теперь я былъ членомъ фактически почти правящей верхушки технической интеллигенцiи, частицей силы, которая этого начальника со всeми его совeтскими заслугами и со всeмъ его совeтскимъ активомъ могла слопать въ два счета -- такъ, что не осталось бы ни пуха, ни пера... Достаточно было взяться за его арматурные списки... И онъ это понялъ. Онъ не то, чтобы извинился, а какъ-то поперхнулся, смякъ и даже далъ мнe до Подпорожья какую-то полудохлую кобылу, которая кое-какъ доволокла меня домой. Но вернуться назадъ кобыла уже была не въ состоянiи...

ПРОФЕССОРЪ АВДEЕВЪ

Въ "штабe" свирьлаговскаго отдeленiя подобралась группа интеллигенцiи, которая отдавала себe совершенно ясный отчетъ въ схемe совeтскаго житiя вообще и лагернаго -- въ частности. Для пониманiя этой схемы лагерь служить великолeпнымъ пособiемъ, излeчивающимъ самыхъ закоренeлыхъ совeтскихъ энтузiастовъ.

Я вспоминаю одного изъ такихъ энтузiастовъ -- небезызвeстнаго фельетониста "Извeстiй", Гарри. Онъ по какой-то опечаткe ГПУ попалъ въ Соловки и проторчалъ тамъ годъ. Потомъ эта опечатка была какъ-то исправлена, и Гарри, судорожно шагая изъ угла въ уголъ московской комнатушки, разсказывалъ чудовищныя вещи о великомъ соловецкомъ истребленiи людей и истерически повторялъ:

– - Нeтъ, но зачeмъ мнe показали все это?.. Зачeмъ мнe дали возможность видeть все это?.. Вeдь я когда-то вeрилъ...

Грeшный человeкъ -- я не очень вeрилъ Гарри. Я не очень вeрилъ даже своему брату, который разсказывалъ о томъ же великомъ истребленiи, и о которомъ вeдь я твердо зналъ, что онъ вообще не вретъ... Казалось естественнымъ извeстное художественное преувеличенiе, нeкоторая сгущенность красокъ, вызванная всeмъ пережитымъ... И -- больше всего -- есть вещи, въ которыя не хочетъ вeрить человeческая бiологiя, не хочетъ вeрить человeческое нутро... Если повeрить, -- ужъ очень какъ-то {231} невесело будетъ смотрeть на Божiй мiръ, въ которомъ возможны такiя вещи... Гарри, впрочемъ, снова пишетъ въ "Извeстiяхъ" -- что ему остается дeлать?..

Группа интеллигенцiи, засeдавшая въ штабe Свирьлага, тоже "видeла все это", видeла всe способы истребительно-эксплоатацiонной системы лагерей, и у нея не оставалось ни иллюзiй о совeтскомъ раe, ни возможности изъ него выбраться. И у нея была очень простая "политическая платформа": въ этой гигантской мясорубкe сохранить, во-первыхъ, свою собственную жизнь и, во-вторыхъ, -- жизнь своихъ ближнихъ. Для этого нужно было дeйствовать спаянно, толково и осторожно.

Она жила хуже администрацiи совeтскаго актива, ибо, если и воровала, то только въ предeлахъ самаго необходимаго, а не на пропой души. Жила она въ баракахъ, а не въ кабинкахъ. Въ лучшемъ случаe -- въ случайныхъ общежитiяхъ. Въ производственномъ отношенiи у нея была весьма ясная установка: добиваться наилучшихъ цифровыхъ показателей и наибольшаго количества хлeба. "Цифровые показатели" расхлебывалъ потомъ Сeвзаплeсъ и прочiе "лeсы", а хлeбъ -иногда удавалось урывать, а иногда -- и не удавалось...

Вотъ въ этой группe я и разсказалъ о своей встрeчe съ Авдeевымъ...

Планъ былъ выработанъ быстро и съ полнымъ знанiемъ обстановки. Борисъ въ течете одного дня извлекъ Авдeева изъ 19-го квартала въ свою "слабосилку", а "штабъ" въ тотъ же день извлекъ Авдeева изъ "слабосилки" къ себe. Для Авдeева это значило 700 гр. хлeба вмeсто 300, а въ условiяхъ лагерной жизни лишнiй фунтъ хлeба никакъ не можетъ измeряться его денежной цeнностью. Лишнiй фунтъ хлeба -- это не разница въ двe копeйки золотомъ, а разница между жизнью и умиранiемъ.

ИСТОРIЯ АВДEЕВА

Вечеромъ Авдeевъ, уже прошедшiй баню и вошебойку, сидeлъ у печки въ нашей избe и разсказывалъ свою стандартно-жуткую исторiю...

Былъ преподавателемъ математики въ Минскe. Брата арестовали и разстрeляли "за шпiонажъ" -- въ приграничныхъ мeстахъ это дeлается совсeмъ легко и просто. Его съ дочерью сослали въ концентрацiонный лагерь въ Кемь, жену -- въ Вишерскiй концлагерь. Жена умерла въ Вишерe неизвeстно отчего. Дочь умерла въ Кеми отъ знаменитой кемской дезинтерiи...

Авдeевъ съ трудомъ подбиралъ слова, точно онъ отвыкъ отъ человeческой рeчи:

– - ... А она была, видите ли, музыкантшей... Можно сказать, даже композиторшей... Въ Кеми -- прачкой работала. Знаете, въ лагерной прачешной. Пятьдесятъ восемь -- шесть, никуда не устроиться... Маленькая прачешная. Она -- и еще тринадцать женщинъ... Всe -- ну, какъ это -- ну, проститутки. Такiя, знаете ли, онe, собственно, и въ лагерe больше этимъ самымъ и занимались... {232} Ну, конечно, какъ тамъ было Оленькe -- вeдь восемнадцать лeтъ ей было -- ну... вы сами можете себe представить... Да...

Неровное пламя печки освeщало лицо старика, покрытое багровыми пятнами отмороженныхъ мeстъ, одного уха не было вовсе... Изсохшiя губы шевелились медленно, съ трудомъ...

– - ... Такъ что, можетъ быть, Господь Богъ во время взялъ Оленьку къ себe, чтобы сама на себя рукъ не наложила... Однако... вотъ, говорите, проститутки, а вотъ добрая душа нашлась же...

...Я работалъ счетоводомъ -- на командировкe одной, верстахъ въ двадцати отъ Кеми. Это -- тоже не легче прачешной или просто каторги... Только я былъ прикованъ не къ тачкe, а къ столу. На немъ спалъ, на немъ eлъ, за нимъ сидeлъ по пятнадцать-двадцать часовъ въ сутки... Вeрите ли, по цeлымъ недeлямъ вставалъ изъ-за стола только въ уборную. Такая была работа... Ну, и начальникъ -- звeрь. Звeрь, а не человeкъ... Такъ вотъ, значитъ, была все-таки добрая душа, одна -- ну, изъ этихъ самыхъ проститутокъ... И вотъ звонить намъ по телефону, въ командировку нашу, значитъ. Вы, говоритъ, Авдeевъ. Да, говорю, я, а у самого -- предчувствiе, что ли: ноги сразу такъ, знаете, ослабeли, стоять не могу... Да, говорю, я Авдeевъ. Это, спрашиваетъ, ваша дочка у насъ на кемской прачешной работаетъ... Да, говорю, моя дочка... Такъ вотъ, говоритъ, ваша дочка отъ дезинтерiи при смерти, васъ хочетъ видeть. Если къ вечеру, говоритъ, притопаете, то, можетъ, еще застанете, а можетъ, и нeтъ...