Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
Попав в вассальную зависимость, оба ханства тем не менее мало изменились – все двигалось по привычной колее. Рабство продолжало существовать, но в скрытой форме; как и прежде, преступников забивали палками до смерти, сбрасывали с «башни смерти», калечили или морили в подземных тюрьмах. Никуда не исчезли антисанитария, тяжелые заболевания, нищета, невежество, деспотизм.
Сохранивший свой трон эмир Бухары Сеид Музаффар Эддин даже укрепил свои позиции. Он радушно принимал российских эмиссаров и щедро награждал их дарами и орденами. Эмир сумел завести хорошие знакомства в высших российских сферах, что помогло ему поднять свой статус. Фон Кауфман, обращаясь к нему письменно, называл его «Ваше степенство». Так обычно обращались к купцам и промышленникам, но уже его сын Сеид Абдул Ахад (правил с 1885 по 1911 г.) после первого визита в Санкт-Петербург
Бухарское и Хивинское ханства – формально независимые традиционные государства Средней Азии – предмет особого разговора.
В течение ряда лет в русской печати появлялись различные статьи, авторы которых недоумевающе вопрошали: «Почему, на каком основании Бухара и Хива, побежденные на поле боя» продолжают сохранять определенную независимость в своих внутренних делах? В течение длительного времени неоднократно поднимался вопрос о ликвидации «этих анахронизмов», государств в государстве, и о полном включении ханств в состав Российской империи.
Одним из наиболее плодовитых писателей, посвятивших ряд своих работ этому вопросу, являлся долгое время живший в Средней Азии Д.Н. Логофет, автор книг «Бухарское ханство под русским протекторатом», «В забытой стране», «В стране бесправия» и др. Логофет занимал в Туркестанском крае важные административные посты и довольно детально ознакомился с общим положением в Бухарском ханстве.
«…Вследствие каких непонятных причин, – писал он в 1913 г., – Бухара, большая часть территории которой была завоевана силой русского оружия и обильно полита русской кровью, не была в то время присоединена к русским владениям, а, напротив, усмирив непокорных правителей, не признававших эмира, мы создали из маленькой Бухары значительное государство и опять-таки отдали его эмиру в наследственное владение. Русское дело опять оказалось отодвинутым куда-то далеко на задний план» [310] .
310
Аогофет Д.Н. В горах и на равнинах Бухары: Очерки Средней Азии. СПб., 1913. С. 24–25.
Проблема полного присоединения Хивинского и Бухарского ханств к Российской империи являлась злободневной и животрепещущей в течение всего колониального периода истории Средней Азии. Десятилетия подряд царские чиновники отмечали в своей переписке, что, например, вопрос об окончательном слиянии Бухары с Российским государством в принципе решен положительно, однако практическое претворение в жизнь этого мероприятия требует наличия соответствующей обстановки. Подобная обстановка, кстати говоря, так и не сложилась вплоть до 1917 г., хотя власти вполне отдавали себе отчет в настоятельной необходимости изменения положения в вассальных государствах.
Характерно в этом отношении высказывание туркестанского генерал-губернатора А.В. Самсонова, относящееся к 1910 г., который был вынужден констатировать необходимость кардинальных преобразований в бухарском государственном устройстве, чтобы предоставить населению ханства «более сносные условия материального существования, личную и имущественную безопасность, устранить произвол и вымогательства чиновников. Откладывать дальше реформы в Бухарском ханстве нельзя, – продолжал он. – Недовольство народа растет и может очень скоро окончиться мятежом, для подавления которого придется прибегнуть к вооруженной силе» [311] .
311
Всеподданнейший доклад туркестанского генерал-губернатора о положении Туркестанского края в 1909 г. Ташкент, 1910. С. 52–53.
Еще за 30 лет до Д.Н. Логофета, в 1882 г., назначенный туркестанским генерал-губернатором М.Г. Черняев выдвинул предложение о ликвидации Бухарского и Хивинского
ханств, которое подверглось обсуждению на Особом совещании по среднеазиатским делам 24 июня 1882 г. Значение этого совещания определялось его составом. Здесь присутствовали министр иностранных дел Н.К. Гирс, министр финансов Н.Х. Бунге, начальник Главного штаба Н.Н. Обручев, товарищ министра иностранных дел А.Г. Влангали, первый советник этого министерства А.Г. Жомини, товарищ министра финансов Николаев, посланник России в Персии И.А. Зиновьев, М.Г. Черняев, вице-директор Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов Н.А. Ермаков и другие влиятельные представители правительства.Одна из проблем, выдвинутая для рассмотрения на Особом совещании, была сформулирована так: «Наши политические отношения к независимым среднеазиатским ханствам».
Генерал-лейтенант Черняев изложил перед участниками совещания свою программу действий [312] – записку, представленную им в Министерство иностранных дел. Туркестанский генерал-губернатор отмечал в ней, что из-за «отсутствия руководящего плана» в действиях России в Туркестане у нее образовалась «крайне неудобная граница». Между главным военно-политическим центром Туркестанского края – Ташкентом и Закаспийской областью находятся независимые владения: Бухара, Хива и Мевр.
312
См.: РГВИА. Ф. ВУА-c. Оп. 1. Д. 73. О наших политических отношениях к независимым среднеазиатским ханствам… Л. 20–23.
По мнению Черняева, для укрепления экономики и развития торговли Туркестана надлежало связать его с Каспийским морем, включив в состав Российской империи Бухарское и Хивинское ханства. Туркестанский генерал-губернатор обосновывал свое предложение, в частности, внутриполитическим положением Бухары: опасением, что в случае смерти эмира Музаффара ханство станет ареной междоусобной войны, в которой примет участие бежавший в 1868 г. из Бухары и поселившийся в Северной Индии сын эмира Абдулмалик, «приверженец Англии».
Утверждение России в Бухарском ханстве, по Черняеву, не представляет особых затруднений, ибо при этом можно рассчитывать «на сочувствие и содействие «русской» партии, которая, состоявшая из землевладельцев и торговцев, видит в русском владычестве надежный залог личной и имущественной безопасности, уже давно желает присоединения ханства к России и, в случае внутренних замешательств, не преминет обратиться к нам с просьбой о водворении в Бухаре русской власти». Для этого не понадобится увеличивать войска в Туркестане, так как они всегда могут быть переброшены с Кавказа.
В то же время к России будет присоединен, таким образом, округ «крайне густонаселенный и превосходящий плодородием и богатством все остальные приобретения наши в Средней Азии».
Для осуществления этих целей генерал-губернатор предлагал назначить в Бухару особого «правительственного резидента» для наблюдения за политической жизнью и принятия мер «на случай беспорядков», а также чтобы подготовить население к переходу под власть России.
Что же касается хивинского хана, то он, по выражению Черняева, «считает себя не более как нашим уездным начальником, сами мы относимся к нему не иначе», поэтому (!) «было бы нелогичным оставлять безраздельно в пользу его все доходы страны, простирающиеся до 300 тыс. руб. в год, тем более что содержание Амударьинского отдела стоит нам немалых расходов. Хивинский хан мог бы гораздо удобнее и спокойнее проживать на приличном иждивении в Казани или Калуге».
Изложенные взгляды туркестанского генерал-губернатора не встретили поддержки. Более того, ее почти единодушно отклонили. Оппоненты Черняева выдвинули следующие доводы [313] .
Установившиеся взаимоотношения со среднеазиатскими ханствами представляют существенные выгоды и преимущества. Правительство не должно затрачивать средства «на обеспечение в краях этих спокойствия и на поддержание обаяния нашего в глазах как местного населения, так и его правителей». И в то же время русское правительство полностью контролирует эмиров и ханов, заставляя их действовать по своему усмотрению.
313
См.: Там же. Л. 24–32. Протокол совещания от 24 июня 1882 г.