Россия всегда права!

Вертолет завис над посадочной площадкой через несколько минут, это был «Боинг», но не «СН-47» – а «МН-47», вертолет для спецопераций, который базировался на вертолетоносцах. Аж четыре пулемета, и до сорока человек десанта. Включили огни – и пилот ювелирно сел, с ходу коснувшись палубы всеми стойками шасси, – впрочем, для опытного пилота при таком слабом волнении это нормально, я удивился, было бы иначе…

Палубная команда бросилась с тросами к вертолету – принайтовливать, а то мало ли. Кое-кто страховал от рубки.

Я пошел к вертолету, уже останавливающему винты, пошел в открытую, не прячась. Я увидел, что у «Минигана» стоит стрелок, ствол пулемета направлен вниз, но прицелиться – секунда. Тоже не доверяют…

Дрогнув, пошла вниз хвостовая аппарель.

Первым из вертолета на палубу спустился человек в дико здесь выглядящем черном костюме с белой рубашкой. Он был ростом с меня, темноволосый… и, кажется, я его где-то видел.

Человек улыбнулся профессионально отработанной улыбкой, протянул руку.

– Господин Воронцов?

– Он самый! С кем имею честь?

– Я Дэвид Мейлин! Конгрессмен от Калифорнии! Прислан в качестве наблюдателя, вам говорили об этом?

– Говорили. Но я думал, что это будет человек из Пентагона.

– Я из комитета по вооруженным силам! Присматриваю за этими засранцами, чтобы они не расходовали слишком много!

Я вспомнил Мейлина. Он был избран конгрессменом в тридцать два года из-за скандальной истории в своем округе. Его противника, бывшего пастора какой-то там секты, которая в САСШ зовется церковью, сфотографировали вместе с мальчиком-проституткой, и даже для толерантных избирателей Калифорнии это было слишком. В результате Мейлин был избран с подавляющим перевесом, семьдесят восемь процентов голосов избирателей. Он был демократом, причем из крайних демократов, и сейчас входил в группу, которая подала иск в Верховный суд против президентской администрации и собирала факты для объявления импичмента президенту Меллону-младшему. То, что прислали именно его, видимо, было какой-то садистской шуткой. Может быть, они надеются, что этот парень погибнет в джунглях Амазонии?

– Сэр, вы идете на чертовски опасное дело!

– Господин Воронцов, я поднимался на Эверест в составе студенческой группы, не думаю, что в Амазонии опаснее этого.

– Как знаете! В таком случае скажите парню, который в меня целится, что он зря это делает, и давайте начнем разгрузку…

Американский вертолет привез группу «морских котиков», восемь человек, шестнадцать человек из Министерства энергетики, Группы обеспечения ядерной безопасности в таком же численном составе и оборудование, в том числе беспилотник с каким-то прибором, позволяющим дистанционно устанавливать уровень радиации. Такие были и у нас, но североамериканцы настояли на том, чтобы прислать свою технику и свое оборудование. Их дело, возражать смысла нет.

Первый день шла притирка. Притирка между двумя разнонациональными командами происходит либо в форме драки, либо в форме совместного дела – и чтобы не случилось первого, я загрузил всех вторым. Кто-то наводил порядок на палубе, кто-то проводил обслуживание вертолетов, кто-то занимался тем, что проверял оружие и боеприпасы, кто-то занимался с противорадиационными костюмами, беспилотниками и прочим оборудованием. Как говаривал дед, матрос без работы – все равно, что преступник. Все вместе встретились только вечером, за накрытым столом – надо же оправдывать имидж хлебосольных и гостеприимных русских. На стол поставили красное вино, испанское – его привозят в Бейрут, оттуда оно расходится по всему Востоку. Закончилось все тем, что даже спели несколько песен.

Весь следующий день посвятили совместным тренировкам и расконсервации того оборудования, которое у нас еще было законсервировано. Поставили стартовую площадку для беспилотников – это что-то вроде длинного рельса, поставленного под углом сорок пять градусов, сам беспилотник выбрасывается в воздух стартовым двигателем, уже в воздухе – включается основной. Если основной не включается – выбрасывается что-то навроде спасательного круга, и беспилотник садится прямо на воду. Сам беспилотник тяжелый, только сухой вес больше тонны – зато он дальний, стратегический, что как нельзя кстати для исследования огромных площадей Амазонии, он может держаться в воздухе до сорока восьми часов. Система старая, она первоначально базировалась на бывших транспортерах зенитных ракет, которые некуда было девать. Но мы ее использовали в Бендер-Аббасе как дистанционные разведчики очагов заражения – и она показала себя безукоризненно.

Ближе к шести склянкам на радаре появилась отметка, которая опознала себя как фрегат ВМФ САСШ. Мы опознали себя как гражданское исследовательское судно – и фрегат прошел мимо. Обычно здесь была завеса из североамериканских кораблей – боролись с контрабандой оружия из Африки, но сейчас ничего не было.

Со следующих суток приступили к полетам. Погода в основном скверная, штормит, но делать нечего.

01 сентября 2005 года

Наступила осень. Это у нас в России – осень, здесь, в южном полушарии, – весна. День как по заказу – почти штиль и видимость сто на сто.

За то время, пока мы болтались в водах Атлантического океана, на нашем маленьком авианосце много всего произошло.

Первое – это пожарная тревога. Возникла после того, как один раздолбай из наших вздумал курить в помещении, система это почуяла. Драить гальюны ему осталось около недели.

Второе – это реальные тревоги по ночам, связанные с пиратством и прочими прелестями тайной жизни Амазонии. Не менее чем раз в два дня в поле видимости нашего радара проходило судно, без ходовых огней и никак себя не опознающее, длиной… примерно под сотню футов. В Германии, в Киле небольшие траулеры и яхты строят на одних и тех же верфях, вот и это, наверное – легкий траулер или сухогруз. В одну сторону – наркотики, в другую – оружие. Первый раз пропустили, второй раз – не выдержали североамериканцы. Нарушили режим секретности, вышли на связь, пусть и шифром, передали данные на ближайший авианосец, чтобы те выслали группу перехвата. Этим наказание – проверка и подкраска бортов, этим нужно заниматься часто, соль разъедает все.

А так – постепенно мы стали единой командой. Главным из военных среди североамериканцев был человек по имени Томас Ругид, вроде как полковник морской пехоты в отставке, хотя и не скажешь, что он в отставке. Та группа, которая с ним была, – спаянная, постоянно вооруженная, не ожидающая приказов, чтобы начать действовать – показалась мне опасной, я отдал приказ приглядывать за ними. Но пока ничего подозрительного не было, тот же радиоконтроль не выявил посторонних радиовсплесков, свидетельствующих о наличии у нас на борту агента, сливающего информацию налево.

Отдельно можно сказать про Мейлина, конгрессмена от Калифорнии. Североамериканских законодателей чаще всего представляешь себе лживыми, изворотливыми, очень тяжелыми в общении старыми юристами. Которых избрали в законодательный орган страны просто для того, чтобы от них избавиться. Мейлин был совершенно не такой. Постоянная улыбка, готовность пошутить, поддержать разговор на любую тему – он даже начал учить русский язык. Он рассказывал о том, как в молодости подрабатывал пляжным спасателем, когда учился – лучше бы этого он не рассказывал, долгий поход без женщин сказывался на моральном состоянии экипажа не лучшим образом, а друг с другом… мы все-таки не англичане…

В то утро конгрессмен за завтраком заявил, что он собирается ловить морскую рыбу. Раз уж все равно поиски не дают никаких результатов, развлечься хотя бы рыбалкой. В этом ему немедленно вызвались помочь свободные от вахты матросы.

Стащили с камбуза кусок мяса, разрезали на несколько частей. В судовой мастерской наскоро сварганили несколько крючков из сталистой проволоки и посадили их на самую толстую леску. Как я понял, на улов ввиду акулы никто не рассчитывает, но тунца поймать вполне было возможно.