Россия всегда права!

Итак, утром вернулся очередной беспилотник, его зацепили и подняли на борт. Информацию извлекли – благо современные накопители информации могут содержать гигабайты данных на накопителе размером с большой палец – и отправили на расшифровку. У нас здесь довольно приличные условия для этого – погрузили два стандартных армейских контейнера с аппаратурой. Сначала вся информация прогоняется через компьютер сплошняком, потом компьютер отмечает отдельные, чем-то выделяющиеся из ряда кадры, увеличивает и немного чистит изображение. Потом отобранные кадры просматривают уже люди. За все время, пока мы все это смотрели, мы нашли несколько индейских стоянок, кажется, несколько лагерей то ли наркобандитов, то ли политических бандитов, один подпольный золотой прииск. Но ничего действительно бросающегося в глаза не было.

Когда я вошел в центр расшифровки – все, кто там был, склонились над столом, подсвечиваемым снизу – для дешифровки снимков. Мне, конечно же, дали место у стола.

Сверху все это похоже на линию в сплошном море джунглей. Линия прямая, а вот прямых линий в природе мало.

– Аэродром? – спросил я.

– Судя по виду, да, сэр, – ответил мне один из североамериканцев, – но очень старый. Ни одному самолету там не взлететь.

– Почему тогда он не зарос?

– Гербициды, сэр, они отравили землю. Мы с этим не раз и не два сталкивались, в Колумбии такого полно.

– А что, тут где-то рядом плантация?

– Нет, в том-то и дело, сэр. Условия совершенно неподходящие ни для выращивания наркотиков, ни для их переработки.

– Тогда что же вас привлекло?

– Две вещи, сэр. Первая – эксплорер (так они почему-то называли беспилотник) засек здесь радиационное пятно.

– Сильно?

– Не так уж, сэр. Но радиация есть, за несколько дней можно нахвататься.

– А второе?

Мне передали еще один снимок и лупу. Я положил его прямо на лампу, наложил лупу, нагнулся…

Пресвятой Бог!

Передо мной на краю просеки лежали несколько скелетов. Выложенных в ряд. То, что я воспринял как белые точки, на снимке большего разрешения оказалось черепами.

– Судя по положению тел, это все не просто так. Их выложили рядком и бросили. Причем когда на костях еще было мясо. Все кости лежат правильно, скелеты так не перенесешь.

– Расстреляли?

– Непонятно, сэр.

Могло быть и такое теоретически. Самолет выполнил рейс с грузом, по прилете команду выстроили рядком у кромки полосы – и из автомата. Но маловероятно, слетанная команда, имеющая опыт взлета и посадки в таких условиях, ценится куда больше, чем, к примеру, самолет. Самолет можно новый купить, у наркомафии денег полно. А вот команда…

Если только схлестнулись конкуренты. Иначе – никак.

– Еще что?

– Больше ничего, сэр.

– Второй эксплорер уже послали?

– Немедленно, сэр. Первый спешно подготавливаем к повторному вылету.

– Карту. Наложите.

Мы мрачно смотрели на карту – глухомань еще та. «Сикорские» – на пределе возможностей, на обратный полет топлива уже не хватит. И это – морские вертолеты, переделанные тральщики с их огромными баками! Сухопутным – и вовсе там делать нечего.

Я примерно прикинул – от Амазонки, точнее, от одного из ее притоков – километров шестьдесят по джунглям. Никакой дороги туда нет, населенных пунктов – тем более.

– Какая-то информация есть?

– Нет, сэр. Район считается ничейным, тут только индейцы.

– Степень агрессивности?

– Неизвестно, сэр.

– Экспедиции?

– Крайняя проходила вдоль русла притока, вглубь – не уходила.

– Что за экспедиция?

– Минуточку, сэр… Персидское этнографическое общество. Экспедиция восемьдесят девятого года.

О как!

– Э… а существует функция отбора? Мне важно знать обо всех экспедициях Персии на этом континенте.

– Да, сэр, минутку.

Пропустили! Дураки, пропустили! Еще тогда пропустили, в Персии. Этнографические экспедиции – отличное прикрытие для разведывательной деятельности. Одному богу известно, когда шахиншах все это задумал и начал претворять план в реальность. С этнографическими экспедициями в глухие места надо было разобраться еще тогда! А мы ничего, кроме Афганистана, не видели.

– Готово, сэр. Распечатать?

– Не нужно. Перегоните на диск, на досуге посмотрю.

– Есть.

– Досягаемость по вертолетам? Головин?

Головин, который у нас по судовой роли был старшим авиагруппы, скептически покачал головой:

– Сомнительно, сэр. Мы не сможем действовать в этом районе, нужен какой-то промежуточный лагерь. Нужно завезти туда топливо…

– Джентльмены, мы что-то нашли?

Мы все обернулись – конгрессмен держал в руке большого тунца и смотрел на нас. Черт, еще и это…

– Я должен лететь.

Так и есть.

– Сэр, не думаю, что это хорошая идея, – заявил я, потому что функция удерживания конгрессмена от неприятностей на расстоянии была и за мной тоже, – это чрезвычайно опасное место, поверьте. Там нечего делать.

– Господа, правительство Северо-Американских Соединенных Штатов профинансировало эту экспедицию, и я хочу знать, как тратятся денежки. И точка.

– Сэр, правительство САСШ профинансировало экспедицию лишь наполовину, и у меня такие же права, как и у вас, сэр. Если я не собираюсь лезть в эти проклятые джунгли, зачем это делать вам, сэр?

– Если вы трус, то это ваши проблемы!

Никак не могу привыкнуть к американской манере говорить все, что ты думаешь, в лицо, не думая о последствиях. У нас – дуэли быстро научили следить за языком.

– Мистер конгрессмен, я вице-адмирал флота и участвовал лично в большем количестве боевых операций, чем вы профинансировали, сидя в своем Конгрессе. Подозреваю, что самая серьезная переделка, в которой вы участвовали лично – это сафари, на которое вы съездили по приглашению какой-нибудь фирмы, занимающейся лоббизмом. Там – то же самое сафари, мистер конгрессмен, вот только непонятно, кто есть кто, кто охотник, а кто дичь.

Вместо ответа конгрессмен расстегнул рубашку. Несколько белых шрамов выделялись на загорелом теле.

– Как-то раз – я тогда еще не был конгрессменом – я шел по улице и увидел, как один ублюдок грабит женщину с ребенком. Как потом оказалось, это было уже не первое его дело и даже не десятое. У меня не было оружия, мистер вице-адмирал, потому что я не вижу в нем смысла, – но я схватил этого ублюдка и держал его до тех пор, пока нас так не нашла полиция. Четырнадцать ножевых ранений и примерно три пинты крови на земле – но я его не отпустил. Вот так вот.

Я покачал головой. Вот упрямый ублюдок. Такие есть – они считают, что могут в одиночку переделать мир, и от этой болезни не излечивают даже четырнадцать ножевых ранений и три пинты крови на земле. И теперь, получается, придется лететь и мне, потому как присутствие североамериканца на месте требует присутствия и русского. Кроме того, мне брошен открытый вызов и обвинение в трусости.