Россия выходит из войны. Советско-американские отношения, 1917–1918

Вашингтон благосклонно откликнулся на эту просьбу, в результате чего Фрэнсис опередил британского и французского послов примерно на четыре часа, что принесло ему глубокую и продолжительную удовлетворенность. Когда две недели спустя Америка вступила в войну, официальные заявления государственных деятелей в Вашингтоне точно отражали выбранную концепцию – посмотрите на русскую революцию, произошедшую недавно. В своем послании конгрессу от 2 апреля, призывающем к объявлению войны, президент заострил внимание на идеологическом противоречии между демократией и самодержавием. Он отрицал возможность какого-либо плодотворного участия в международной жизни автократических правительств и испытывал явное удовольствие от ситуации в России. «Разве не каждый американец чувствует, что к нашей надежде на будущий мир во всем мире прибавилась уверенность благодаря чудесным и воодушевляющим событиям, которые произошли за последние несколько недель в России? – продолжал Вильсон. – Россию знали те, кому лучше всего было знать, что она всегда была фактически демократична в душе во всех жизненных привычках своего мышления, всех межличностных отношениях населения на уровне естественного инстинкта и привычного отношения к жизни. Самодержавие, увенчавшее итог ее политической структуры, каким бы долгим и ужасным оно ни было, на самом деле не являлось русским по происхождению, характеру или целям. Теперь оно свергнуто, и великие и щедрые русские люди прибавлены во всем своем могуществе к силам, борющимся за свободу, мир и справедливость. Вот подходящие партнеры для всех честных людей».

Это высказывание было дополнено несколькими днями позже телеграммой госсекретаря, предписывающей Фрэнсису проинформировать российское правительство о вступлении Америки в войну. Послу было поручено передать Временному правительству, что руководство и весь народ Соединенных Штатов радуются тому, что великие русские присоединились к могущественным демократиям, и выражают надежду и ожидание, что Россия, вдохновленная великими идеалами, более чем когда-либо способна отдать долг, которым она обязана человечеству, и сохранить внутреннюю гармонию для того, чтобы, как единая и патриотически настроенная нация, преодолеть сопротивление автократической власти, которая силой и интригами угрожает демократии, провозглашенной русским народом.

В своем письме к американскому ученому Чарльзу Д. де Янгу, написанному много лет спустя (20 ноября 1948 года), де Витт С. Пул, один из лучших американских специалистов по России, отмечал: «Фрэнсис не говорил по-русски, не отличался широтой контактов и связей, но был достаточно осведомлен о бедственном положении русского народа, чтобы с ликованием приветствовать свержение царя и приход к власти Временного правительства… С его членами у Фрэнсиса установился мост взаимопонимания, и, если бы это правительство пробыло у власти несколько лет, он мог бы стать выдающимся послом» (де Витт С. Пул. Историческое общество штата Висконсин, Мэдисон).

Эти два отрывка задали тон подходу, которого американское правительство должно было придерживаться по отношению к Временному правительству на протяжении всего периода его пребывания у власти. Этот подход выдавал желаемое за действительное. Он заключался в поспешном приветствии России в сообществе демократических наций, горячем желании помочь русскому народу, преследовании общих военных целей и благожелательном, но никогда не чрезмерном выражении тревоги за способность нового российского режима сохранить «внутреннюю гармонию», необходимую для надлежащего выполнения роли в новом демократическом сообществе. В соответствии с таким отношением было сделано все возможное, чтобы оказать помощь Временному правительству. Одним из главных усилий в этом направлении стало выделение кредита. Уже 3 апреля, еще до нашего вступления в войну, Фрэнсис был уполномочен предложить кредиты американского правительства новому российскому режиму. В конечном счете, за период пребывания Временного правительства у власти Россия получила 325 миллионов долларов, из которых фактически было потрачено 187 729 750 долларов. Количество товаров, закупленных и доставленных в Россию до Октябрьской революции, было, конечно, невелико ввиду короткого срока пребывания Временного правительства у власти, при этом затраты России на военные нужды практически равнялись нулю.

Сразу после нашего вступления в войну Вашингтону пришла в голову идея направить в Петроград специальную делегацию доброй воли для обучения России принципам демократии и обсуждения с российским правительством наилучших путей и средств для обеспечения эффективного сотрудничества между двумя правительствами при ведении войны. Результатом стало решение, принятое вскоре после середины апреля, отправить на помощь Временному правительству Элиу Рута, уважаемого юриста-республиканца, бывшего государственного секретаря и военного министра. Его сопровождал ряд других известных американских деятелей. Было объявлено, что главная цель миссии заключается в демонстрации симпатии Америки за «приверженность России к демократическим принципам».

Причины, побудившие президента выбрать Рута для выполнения этой задачи, не совсем ясны. По-видимому, главным соображением демократа Вильсона стало желание продемонстрировать «двухпартийность» американских чувств, но, как кисло заметил сам Рут, «он никогда бы не назначил меня главой миссии, если бы мне не было 73 года». Как мы скоро увидим, Вильсон и сам не пребывал в восторге от этого назначения, но у нас нет никаких конкретных исторических указаний, что он сделал это без энтузиазма и определенной убежденности. Опасаясь, что Рут будет воспринят русскими либералами и социалистами как убежденный реакционер, президент пытался найти для включения в миссию политиков, способных противостоять подобному отношению. Он обратился (вышло довольно иронично, если вспомнить взгляды российских социалистов на Американскую федерацию труда) к Сэмюэлу Гомперсу [1] за советом. В первую очередь Гомперс порекомендовал Уильяма Уоллинга [2] , но тот предпочел мудро отказаться. В конце концов выбор пал на Джеймса Дункана, пожилого вице-президента АФТ, и Чарльза Эдварда Рассела, журналиста, писателя и умеренного социалиста по убеждениям. Другими членами миссии стали Чарльз Р. Крейн (будет упомянут далее в другой главе), Джон Р. Мотт из Христианской молодежной ассоциации, Сайрус Х. Маккормик из международной компании «Харвестер» и нью-йоркский банкир Сэмюэл Р. Бертрон. В состав делегации также был включен только что вышедший в отставку начальник штаба вооруженных сил Соединенных Штатов генерал Хью Л. Скотт.

1

Сэмюэл Гомперс (1850–1924) – один из ключевых лидеров американского профсоюза, основавший Американскую федерацию труда (АФТ). (Здесь и далее примеч. пер.)

2

Уильям Инглиш Уоллинг (1877–1936) – американский реформатор рабочего движения и социалистический республиканец. Некоторое время Уоллинг был членом Социалистической партии Америки.

В мае 1917 года группа Рута отправилась в Россию через Владивосток, откуда, следуя бывшим царским частным поездом, пересекла Сибирь, европейскую часть России и 13 июня прибыла в Петроград. Миссия пробыла в столице почти месяц, участвуя в официальных мероприятиях, званых обедах, выступлениях и экскурсиях, после чего вернулась в Соединенные Штаты тем же маршрутом.

В течение всего лета ряд частных или «получастных» американских организаций аналогичным образом направлял своих представителей или даже целые миссии в Россию. Наиболее заметной из них стала Комиссия Американского Красного Креста, первоначально возглавляемая доктором Фрэнком К. Биллингсом ^[3] . Так или иначе, но очень трудно выделить какой-либо случай, когда подобные миссии оказывали хоть сколько-нибудь заметное благоприятное влияние на ход событий в России в период правления Временного правительства. Например, Комиссия Красного Креста оказалась не только бесполезной, но даже и не особенно желательной для российского правительства. Единственное влияние на текущую ситуацию заключалось в индивидуальной деятельности некоторых ее членов, которые, как будет видно дальше, не имели ничего общего с Красным Крестом. Железнодорожная миссия Стивенса, созданная по инициативе американской стороны, но не России, также не была по-настоящему желанной русским правительством и была принята только ради железнодорожных поставок, которые, как надеялись, станут приятным приложением к деятельности делегации. Миссия истратила всю свою энергию летом 1917 года в основном на пустые разговоры, но была застигнута Октябрьской революцией, прежде чем у нее появился реальный шанс приступить к делу. Ценную работу, которую должен был выполнить Стивенс, мы обсудим позже.

3

Келлог Фрэнк Биллингс (1856–1937) – американский государственный деятель, юрист и дипломат, лауреат Нобелевской премии мира 1929 г.

Основная миссия Рута, самая претенциозная из побывавших в российской столице, похоже, мало что смогла изменить. Она лишь взвалила на измученных министров Временного правительства ряд обременительных социальных обязательств, уже не на жизнь, а на смерть вовлеченных в битву с силами распада, которые вскоре прекратят короткий российский эксперимент двоевластия. Сам Рут, не обладавший не только знанием политической диспозиции внутренних сил страны, но и каким-то относительным пониманием происходящего, был плохим выбором Вильсона для выполнения поставленной задачи. Он возглавил миссию без всякого энтузиазма и не наслаждался получаемым опытом. Его публичные выступления были вежливы и корректны, хотя под этой маской скрывались самодовольство и покровительство. «Пожалуйста, передайте президенту, – телеграфировал Рут Лансингу из Петрограда, – что мы обнаружили здесь класс младенцев в искусстве быть свободными. Он насчитывает сто семьдесят миллионов человек и нуждается в снабжении материалами для детского сада. Эти люди искренни и добры, но при этом ошеломлены и растеряны» (из телеграммы № 8 от 17 июня 1917 г.). Политическим кругам России настойчиво вбивалась в голову мысль о том, что степень американской поддержки Временного правительства напрямую будет зависеть от силы военных усилий последнего.

Попытка Вильсона установить своего рода взаимопонимание с российской левой партией путем включения в состав миссии Дункана и Рассела стала прискорбно неудачным решением. Мысль о том, что такие люди могут иметь какую-то естественную политическую близость с русскими социалистами, не имела под собой никаких оснований. Этот выбор стал объектом насмешек не только для современников, но и для будущих советских историков. Только раз за все время работы миссии один из ее членов удосужился посетить Петроградский совет. Им оказался Рассел. Его выступление не получило теплого восприятия, не было достигнуто никакого близкого контакта.

Неудивительно, что столь неудачно организованная миссия оставила неприятный привкус во рту у обеих сторон. Впоследствии Рут жаловался: «Похоже, что Вильсон не хотел ничего добиваться и просто поставил грандиозную пьесу. Президент лишь желал показать свою симпатию к русской революции. Когда мы передали русскому правительству его послание и произнесли свои речи, он казался довольным – вот и все, что выиграл Вильсон». И в самом деле, президент, вспоминая об этом предприятии, не пылал энтузиазмом. «Мистер Рут? – спросил Вильсон в конце 1918 года в одной из частных бесед. – Я послал его в Россию во главе важной миссии, и ее провал был в значительной степени вызван недоверием русских к мистеру Руту» (Крил Дж. Мятежники на свободе: воспоминания о пятидесяти насыщенных годах. Нью-Йорк, 1947). В 1934 году советский историк И.И. Генкин высмеял Вильсона за то, что тот считал «…Рассела крайне правым „социалистом“, яростным сторонником антигерманской коалиции и. вице-президентом АФТ, другом Гомперса – Джеймса Дункана [4] . Это было самое радикальное, самое „левое“ блюдо, которое „демократ“ Вильсон мог подать на стол Временного правительства» («США и СССР: политические и экономические отношения между ними», М.; Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1934).

4

Джеймс Дункан (1857–1928) – шотландско-американский профсоюзный деятель, влиятельный член американского рабочего движения.

Основные рекомендации Рута Госдепартаменту по возвращении из России состояли, во-первых, в разработке и реализации обширной информационной программы с целью воздействия на российское общественное мнение, а во-вторых, в укреплении морального духа русской армии, главным образом путем введения развлекательных мероприятий под эгидой Христианской молодежной ассоциации. Ни одна из этих рекомендаций не принесла каких-либо практических плодов. Первое и наиболее очевидное объяснение этому заключается в слишком быстром развитии событий: ни то ни другое не могло быть реализовано до падения Временного правительства. Но даже если обе рекомендации были бы выполнены с максимальной оперативностью, весьма маловероятно, что их эффект имел бы хоть какое-то значение. План укрепления морального духа армии за счет развлекательных программ отражал полное непонимание Рутом всей глубины деморализации, уже достигнутой в российских вооруженных силах, а также ее реальных причин. Какую бы высокую информационную активность наше правительство ни предпринимало до октябрьского кризиса, социально-политические факторы, которые привели к нему и многим последующим событиям, вне всякого сомнения, сделали бы все эти меры недейственными. Кроме того, следует учесть незнание американцами политических чувств и переживаний других народов, нехватку обученного персонала и упрямую американскую тенденцию говорить субъективно и витиевато, используя богатый словарь своего языка, а не в терминах, которые могли бы иметь практическое значение для других национальностей.