Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу

Напротив, процесс обращения в православие был в гораздо большей степени практически и символически связан с обретением своего места в государстве и обществе. После обращения иноземец, как правило, покидал иностранную слободу, начинал носить русские одежды, приобретал большую часть прав и обязанностей русского человека такого же социального положения. Например, власти в значительной мере принуждали к обращению военнопленных, временами делая принятие православия условием освобождения из плена, но затем используя православную веру новообращенного как основание для удержания его на царской службе. В XVII веке это стало причиной множества дипломатических конфликтов [36] . Московиты всех рангов считали православную веру гораздо более важным знаком принадлежности к российским подданным, чем формальное принесение клятвы царю [37] . В. М. Гессен, один из ведущих экспертов по истории натурализации в России, заявлял, что «натурализация праву Московской эпохи совершенно неизвестна. Как некогда в Византии, и в Москве принятие православия является для иностранца единственным способом вступления в русское подданство. Принадлежность к русской церкви отождествляется с принадлежностью к русскому государству» [38] . Московия поощряла обращение в православие, предлагая военным продвижение по службе, увеличивая жалованье и вводя другие привилегии для иностранцев на иного рода государственной службе [39] . В принципе, даровать земли и крепостных можно было лишь человеку православному или обращенному в православие, хотя потребности иностранцев и недостаток денег для оплаты их службы, по-видимому, приводили ко множеству исключений из этого общего правила [40] .

36

Reger W. M. IV. Baptizing Mars; Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. С. 152–153.

37

Цветаев Д. В. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М.: Университетская тип., 1890. С. 340–343. Первоочередная роль обращения была не столь очевидна в случае мусульман и иудеев, которых к нему обычно не принуждали и от которых не ожидали принятия православия. Как ни странно, это более глубокое признание религиозных различий сочеталось с более близким знакомством. Это отражалось и в терминологическом разделении иностранцев на «немцев» (немых, уроженцев Германии), как называли выходцев из Западной Европы, и иноземцев (иностранцев). Последнее слово, имеющее более общее значение, часто использовалось для обозначения иностранцев из неевропейских государств. См.: Lahana M. L. Novaia nemetskaia sloboda: Seventeenth Century Moscow’s Foreign Suburb: Ph. D. diss. University of North Carolina at Chapel Hill, 1983. P. 342, 350.

38

Гессен В. М. Подданство. С. 203–204.

39

Цветаев Д. В. Обрусение западноевропейцев в Московском государстве. Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1903. С. 12; Гессен В. М. Подданство. С. 203; Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в древнюю Русь // Журнал Министерства народного просвещения. 1907. Ноябрь. С. 144.

40

Николаев В. Б. Подданство Российской империи: его установление и прекращение (историко-правовой анализ): Дис…. канд. юрид. наук. Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2008. С. 21; Назаренко Н. И. Правовое положение иностранцев в отечественном законодательстве XI – первой половины XVII вв.: Автореф…. дис. канд. юрид. наук. М., 2004. С. 23. См. также исследование аналогичной проблемы, связанной с мусульманами: Martin J. Multiethnicity in Muscovy: A Consideration of Christian and Muslim Tatars in the 1550s–1580s // Journal of Early Modern History. 2001. Vol. 5. No. 1. P. 1–23.

Несмотря на внимание, которое власти уделяли обращению в православие, лишь небольшая доля иностранцев, поступивших на царскую службу, делала такой шаг [41] . Тому могло быть три причины. Во-первых, Русская церковь отказывалась признавать действенным протестантское и католическое таинство крещения. Следовательно, в Московии обращение предполагало не только миропомазание, но и полный обряд крещения. Во-вторых, обращение не означало полного приобщения к Русской церкви. Обращенных, как правило, рассматривали в качестве новокрещеных, то есть находящихся как бы на пути к окончательному вхождению в общину православных верующих. В повседневном словоупотреблении не только новокрещеных иностранцев, но и их детей и потомков часто обозначали несколько уничижительным русским словом «немчины». В-третьих, обращение могло создать серьезные препятствия, если нужно было покинуть царство. Новообращенным для этого требовалось особое разрешение царя [42] . Короче говоря, обращение в православие не означало полноценного приобщения к церкви и государству, но скорее давало переходный статус иностранца, пустившего корни.

41

Обратившиеся составляют лишь 12 % от иностранных наемников, находившихся в Московском царстве в середине XVII века и попавших в картотеку Регера. См.: Reger W. M. IV. Baptizing Mars. P. 393.

42

Цветаев Д. В. Протестантство и протестанты в России. С. 385 (те строки, где цитируется закон царя Михаила Федоровича от 1629 года).

При всех этих ограничениях прав и возможностей для иностранцев стать полноценными православными подданными Московия, как правило, с энтузиазмом поощряла обращение и натурализацию, даже предлагая новообращенным и натурализованным лицам денежное вознаграждение и прямое политическое покровительство [43] . Обращение в православие, несомненно, было во многих отношениях наиболее важным способом получения подданства, но Гессен, как мы уже видели, заходит так далеко, что утверждает, будто «натурализация праву Московской эпохи совершенно неизвестна» [44] . На деле различия в подданстве были гораздо более значимы, чем думало большинство исследователей. Маргарет Уолтнер отмечает, что уже в XVII веке проводилось последовательное семантическое различие между выражениями «московский немец» и «иноземец старого выезда» (термины, применявшиеся по большей части к российским подданным), с одной стороны, и понятием «недавно прибывший иностранный подданный» – с другой [45] .

43

Пыпин А. Н. Иноземцы в Московской России // Вестник Европы. 1888. Т. 23. № 1. С. 255–296 (отсылка к Цветаеву на с. 295); Цветаев Д. В. Обрусение иноземцев-протестантов в Московском государстве // Русский вестник. 1886. № 8, 10.

44

Гессен В. М. Подданство. С. 203.

45

Woltner M. Zur Frage der Untertanenschaft von Westeurop"aern in Russland bis zur Zeit Peters des Grossen Einschliesslich // Jahrb"ucher f"ur Geschichte Osteuropeas. 1938. Bd. 3. Nr. 1.

Различия в юридическом положении между иностранцами и своими, царскими подданными в Московии были особенно существенны для купцов. На протяжении большей части эпохи Московского царства подавляющему большинству иностранных подданных купеческого сословия было разрешено селиться лишь в приграничных городах, прежде всего в Архангельске, Астрахани, Новгороде и нескольких других [46] . Они не могли выезжать за пределы назначенного им города или за границу без официальных документов, санкционирующих поездку. Также другим купцам позволялось торговать на территории империи лишь в том случае, если это право гарантировалось двусторонними договорами с их государствами или если такому купцу право торговать (наряду с иными привилегиями) даровалось особой личной грамотой, подписанной царем [47] . Грамота могла быть дарована отдельному лицу или компании и отозвана в любой момент по воле царя. Таким образом, все купцы в пределах Московии действовали на основании привилегий, дарованных в качестве исключения из общего запрета на ведение дел иностранцами, и не имели существенных юридических гарантий. Во время внутренних или внешних беспорядков, когда напряжение между Московским царством и внешним миром нарастало (например, в конце 1640-х и 1650-х годов), власти могли весьма резко отзывать дарованные иностранным купцам привилегии, не нарушая при этом никаких юридических норм. Тем не менее, хотя осознание статуса иностранного подданства в Московии было глубоким, Мулюкин настойчиво утверждает, что на практике иностранцы в целом обладали в Московии большей свободой перемещений и другими привилегиями, недоступными иноземцам в большинстве прочих европейских государств [48] .

46

Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. С. 31–38, 60–62.

47

Он же. Очерки по истории юридического положения иностранных купцов. С. 341.

48

Мулюкин А. С. Очерки по истории юридического положения иностранных купцов. С. 347–348.

Уолтнер приводит веские доводы в пользу постепенного формирования принципа приобретения гражданства по месту рождения (jus soli), который часто понимается как «автоматическая» натурализация детей иностранцев в силу факта их рождения на территории Московии, безотносительно к тому, крещены ли они в православной вере. Она утверждает, что этот принцип возник в результате ряда принимавшихся на протяжении XVII века решений об отказе сыновьям иностранцев в праве путешествовать, об обращении с ними как с русскими подданными, не имевшими права покинуть Россию. Кульминацией этого процесса явился принятый Петром в 1722 году декрет, согласно которому сыновья служилых иностранцев автоматически становились подданными царя [49] .

49

Woltner M. Zur Frage der Untertanenschaft von Westeurop"aern in Russland. S. 54.

В период с конца XVIII века и на протяжении революционных лет Франция создала концепцию, в рамках которой было проведено жесткое теоретическое и юридическое различие между светским гражданством и религиозным подданством. Уолтнер и другие исследователи, возможно, «вчитывают» сходный процесс в реформы, проводившиеся российской царской властью начиная со времен Петра I. Одна из причин появления великого разнообразия мнений по вопросу о сравнительном значении обращения в православие и натурализации состоит в том, что форма и функция обеих процедур были сходны, неточно определены и зачастую пересекались. В российской формуле присяги на верность царю многое было позаимствовано из православного символа веры, и присяга вовсе не представляла собой светскую альтернативу обращению в православие. Обращение и натурализация в Московском царстве и Российской империи сосуществовали, и равновесие сместилось в пользу натурализации лишь к концу XIX века.

Наиболее действенным инструментом, использовавшимся Московией для привлечения иностранцев, было дарование привилегий. И опять-таки существует ошибочное мнение, что до того как просвещенные абсолютные монархи XVIII столетия пересмотрели старую политику и сделали страну гораздо более открытой для иностранцев, те представляли собой притесняемое и сравнительно бесправное меньшинство. Соборное уложение 1649 года недвусмысленно обеспечивало им равенство по отношению к российским подданным перед законом и доступ к рынкам и торговле [50] . Люди, состоящие на царской службе, гражданской ли, военной ли, могли потребовать наложения штрафа или телесного наказания на любого, кто оклеветал их [51] . Хотя иностранцы не могли владеть русскими православными крепостными [52] , поместья, раздаваемые им, иностранцам, в выморочное имущество (при условии верной службы), находились под практически столь же всесторонней охраной закона, что и поместья российских подданных.

50

The Muscovite Law Code (Ulozhenie) of 1649 / Trans. and ed. R. Hellie. Irvine, California: Charles Schlacks, Jr., 1988. P. 23. Русское издание: Преамбула // Соборное Уложение 1649 года / Под ред. М. Н. Тихомирова, П. П. Епифанова. М.: Издательство Московского университета, 1961: «…чтобы Московского государьства всяких чинов людем, от болшаго и до меншаго чину, суд и росправа была во всяких делех всем ровна».

51

The Muscovite Law Code. P. 34; Соборное Уложение 1649 года. Глава X, ст. 90. См. также: Kollmann N. By Honor Bound: State and Society in Early Modern Russia. Ithaca: Cornell University Press, 1999.

52

Одним из самых важных проявлений правовой недееспособности, с которой сталкивались иностранцы в XVII веке, был запрет некрещеным иностранцам владеть православными крепостными или холопами. Озабоченный тем, что такие православные холопы в домах некрещеных иностранцев будут подавать на стол мясо во время поста и умирать без исповеди, царь Михаил Федорович в 1627/28 году издал указ, одновременно запрещавший закрепощение православных некрещеными иностранцами и даровавший свободу любому иностранцу, принявшему православие. Интересно, что в этом указе ничего не говорится о том, должен ли такой иностранец приносить присягу на подданство. См.: The Muscovite Law Code. P. 182; Соборное Уложение 1649 года. Глава XX, ст. 70; Опарина Т. Указы 1627 и 1652 годов против «некрещеных иноземцев» // Отечественная история. 2005. № 1. С. 22–39.

Эти получаемые иностранцами земли – как и поместья российских подданных, дарованные им за службу, – оставались в собственности одариваемого только при условии его верной службы, а после его смерти, в принципе, должны были возвращаться казне для перераспределения. Никто – ни иностранец, ни российский подданный – не был единственным владельцем поместья, обладающим неограниченной властью при определении следующего его владельца после смерти того, кто получил это поместье за службу. Но принадлежавшая иностранцам земля находилась под охраной ограничения, запрещавшего передавать имения, дарованные иностранцам за службу, российским подданным. Следующая статья Соборного уложения много говорит об отношении московитов к иностранцам: «А иноземские иноземцом беспоместным и малопоместным, а мимо иноземцов иноземских поместей никому не давати. А русских людей поместей иноземцом не давати» [53] . Как правило, закон защищал положение иностранца и рассматривал его по меньшей мере как равного российским подданным того же имущественного положения и чина.

53

The Muscovite Law Code. P. 105; Соборное Уложение 1649 года. Глава XVI, ст. 14. Равным образом, если иностранец был убит на царской службе, его вдова получала в точности ту же пенсию, что и вдовы российских дворян и служилых людей. См.: The Muscovite Law Code. P. 109; Соборное Уложение 1649 года. Глава XVI, ст. 16.

Иностранцы часто платили более низкие таможенные пошлины, и иногда им дозволялось производить алкогольные напитки, а также выращивать табак и курить его (не столь уж незначительное послабление, поскольку наказание за табакокурение могло предусматривать отсечение носа нарушителя). Как правило, им больше платили на военной службе и за другую работу [54] . Показательна статья Уложения 1649 года, предписывавшая выплачивать долги сначала иностранцам, а потом уже российским подданным [55] . То была часть последовательной политики по поддержке налаживания и развития международной торговли в России [56] .

54

Baron S. H. The Origins of Seventeenth-Century Moscow’s Nemetskaia sloboda // California Slavic Studies. 1970. Vol. 5. P. 5; The Muscovite Law Code. P. 228–231; Соборное Уложение 1649 года. Глава XXV, ст. 11–16.

55

The Muscovite Law Code. P. 80; Соборное Уложение 1649 года. Глава X, ст. 260. Великолепный анализ сложных причин появления этой нормы см. в кн.: Орленко С. П. Выходцы из Западной Европы в России. С. 90–94.

56

Демкин А. В. Западноевропейское купечество в России XVII в. М., 1994. Т. 1. С. 57, 129; Орленко С. П. Выходцы из Западной Европы в России. С. 95.

Привилегированность и возвышение иностранцев встречали сопротивление. Одним из его деятелей был патриарх Иоаким, который по своей смерти, последовавшей в 1690 году, оставил «завещание», резко порицающее политику найма иностранцев и терпимости к иноверцам – политику, изображенную патриархом как «последний вздох Старой Руси» [57] . Равным образом российские купцы периодически обращались к царю с просьбой отменить привилегии, полученные их конкурентами – иностранцами. Из этих обращений следует, что иностранцы умели обеспечивать себе весьма многочисленные преимущества и помимо тех, которыми пользовались официально, – подкупая чиновников, уклоняясь от выплаты таможенных пошлин и влияя на рыночную конъюнктуру [58] . Противодействие купечества и церкви привилегиям иностранцев по большей части игнорировалось государством, но в периоды внутренних беспорядков и войн цари подчас шли на временные уступки. В Бунташный век, и особенно во время народного восстания 1648 года в Москве, иностранцы сталкивались со значительной враждебностью населения и санкциями. В том году купцы потребовали изгнания иностранцев из Москвы и получили частичное согласие царя, выславшего британских купцов в Архангельск после казни короля Карла в 1649 году [59] . Возмущение привилегированным положением иностранцев сохранялось до тех пор, пока в 1652 году царь наконец не ответил на него, вынудив всех проживавших в Москве иноземцев продать свои дома и переехать в особую «иностранную слободу». Однако Сэмюэль Барон показал, что такая мера была гораздо менее жесткой, чем считалось ранее, и являлась в неменьшей степени следствием длинного ряда проводившихся в то время внутренних реформ, чем ответом на народное волнение. Эти реформы были связаны с попыткой царя увеличить государственные доходы, объявив, что 1400 городских землевладений бояр и купцов переходят в собственность царя, и обложив налогами прежде неподатное население. Однако иностранцам было позволено сохранить свои дома и налоговые льготы, что лишь подлило масла в огонь. Сам ответ царя – высылка иностранцев в особую пригородную «слободу» – хорошо вписывался в общую схему московской социальной географии. Он был созвучен с характерным для Уложения 1649 года стремлением классифицировать людей и расселять их по районам с профессионально и социально однородным населением. Короче говоря, хотя враждебность к иностранцам была в 1648-м и 1650-х годах, в период городских и религиозных волнений, весьма распространена, даже драматичное изгнание иностранцев в новую слободу практически не повлияло на их привилегированное положение в Московии. Царь по-прежнему полагался на иностранные войска – они оказались гораздо надежнее стрельцов и дворян – и поощрял иноземных купцов торговать и вкладывать деньги в Московии [60] .

57

Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. New Haven: Yale University Press, 1998. P. 13. https://www.sedmitza.ru/lib/text/443583/.

58

Baron S. H. The Origins of Seventeenth-Century Moscow’s Nemetskaia sloboda. P. 6; Базилевич К. В. Коллективные челобитья купечества и борьба за русский рынок в первой половине XVII века // Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук. 1932. № 2. С. 109–118.

59

Baron S. H. The Origins of Seventeenth-Century Moscow’s Nemetskaia sloboda. P. 10; Лешков В. Н. Взгляд на состояние права иностранцев, по началам европейского народного права вообще, и в особенности по законам отечественным // Юридические записки. М., 1842 (1841). Т. 2 (хранится в собрании Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге).

60

Снегирев В. Л. Московские слободы: очерки по истории Московского посада XIV–XVIII вв. М.: Московский рабочий, 1956; Baron S. H. The Origins of Seventeenth-Century Moscow’s Nemetskaia sloboda. P. 11–12; Богоявленский С. К. Московская немецкая слобода // Известия Академии наук СССР. Серия истории и философии. 1947. № 3. С. 20–32.

Апогей политики «Привлекай и удерживай»

Знаменитым указом Петра Великого от 16 апреля 1702 года иностранцы были приглашены свободно приезжать в империю для торговли, при этом им щедро обещались права и привилегии [61] . Хотя этот указ (да и все правление Петра) не означал такого решительного разрыва с прошлым, как зачастую утверждали исследователи, приход Петра к власти знаменовал несколько серьезных изменений. До Петра иммиграция была разрешена лишь купцам и частным лицам, вступающим на военную или гражданскую службу; сделав этот шаг, они служили царю, пользуясь лишь очень незначительной юридической защитой или правами, так что даже не могли покинуть службу и страну без письменного разрешения самодержца (а такое разрешение не всегда давалось) [62] . Приглашавший купцов, ремесленников и военных манифест 1702 года не только основывался на широко распространенной в XVII веке стратегии предоставления иностранцам концессий и налоговых льгот в целях стимулирования иммиграции, но и отражал б'oльшую, чем прежде, решимость держаться этой стратегии [63] . Иммиграционная политика была прагматичной и преследовала специфические цели модернизации. Например, хотя обычно иностранцев побуждали поселиться в России, суля им десятилетнее освобождение от налогов и других обязанностей перед государством, иностранные купцы и предприниматели получали особое тридцатилетнее освобождение в случае, если соглашались поселиться в конкретных, выделенных областях [64] . Двумя самыми значимыми для иностранцев изменениями были новые недвусмысленные гарантии свободы вероисповедания и права покинуть страну [65] . Регламент Мануфактур-коллегии 1723 года даровал иностранным предпринимателям беспрецедентный уровень юридической защиты [66] .

61

Мыш М. И. Об иностранцах в России. С. vi – viii.

62

[Gordon P.] Passages from the Diary; Woltner M. Zur Frage der Untertanenschaft von Westeurop"aern in Russland. S. 56.

63

Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. P. 154.

64

Bartlett R. P. Human Capital: The Settlement of Foreigners in Russia, 1762–1804. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1979. P. 17.

65

ПСЗ. Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. 26: 1800–1801 гг. № 19801. С. 593–595; Amburger E. Die Anwerbung ausl"anderischer Fachkr"afte f"ur die Wirtschaft Russlands vom 15ten bis ins 19te Jahrhundert. Wiesbaden: O. Harrassowitz, 1968. S. 75–76.

66

ПСЗ. Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. 7. № 4378. С. 167–174.