Рот, полный языков
Шрифт:
— Мармелада нет. Бык и его съел, вместе с ореховым маслом.
У Работяжки непроизвольно сжались кулачки. Что за утро! Сначала этот запах из комнаты мистера Майкла, а теперь… Ей не нравились сбои в распорядке дня. Ладно еще — когда в доме повара, но ведь сегодня поваров нет…
— Тогда я съем яйцо, — сообщила Работяжка.
— Заказ принят, — отозвался пищевой аппарат.
— Может, и мармелад есть? Хотя бы на одно яйцо?
— Мармелада нет даже на одно яйцо.
— Тогда я съем яйцо без мармелада.
Работяжка села за стол с металлическими
Работяжка распорядилась, чтобы пищевой аппарат приготовил завтрак для мистера Майкла и его жены и накрыл стол в южной столовой. После этого она по коридорам и подсобкам сама прошла в южную столовую.
Там уже находился мистер Майкл, сидел за длинным полированным столом, читал газету, потягивал кофе.
— Доброе утро, — поздоровалась Работяжка.
— Доброе, — мрачновато отозвался мистер Майкл.
Работяжка содрогнулась: да что же это за день такой!
Мистер Майкл просто на себя не похож. Он слишком много трудится, подумала Работяжка. Слишком о многом ему приходится думать. Всё государственные дела — на свои просто времени не остается. Мистеру Майклу надо бы побольше заботиться о собственном здоровье.
Работяжка свернулась клубочком в его ногах, рядом со столом — отсюда ей будет видно все происходящее.
Прибыл завтрак. Жена мистера Майкла не пришла вовремя, тем не менее он приступил к еде.
Только когда чудесный бекон по-канадски, яйца всмятку и вареная на пару рыба остыли, жена мистера Майкла появилась в дверях.
Одета она была для поездки по магазинам: цвета слоновой кости пиджак — спереди коротко, сзади фалды аж до колен; голубая шелковая блузка, светло-желтая юбка, отороченная лентой с узором из тюльпанов. Чулки цвета голубой металлик, кремовые туфли на высоком каблуке. Дорогие духи не могли укрыть от чуткого носа Работяж-ки запахи недавнего совокупления.
Жена мистера Майкла осторожно — как будто у нее что-то болело — уселась и принялась лениво ковыряться в тарелке. Некоторое время оба молчали. Потом мистер Майкл отложил газету — захрустевшую слишком громко для ушей Работяжки — и сказал:
— Сегодня из Вашингтона приедут важные люди. Захотят познакомиться с тобой.
— Какая скучища! И в котором же часу я должна их ублажать?
Мистер Майкл процедил, явно сдерживая гнев:
— В два.
— Попробую успеть.
Гнев вырвался:
— Уж попробуй! И попробуй только не успеть! Ты моя жена, и у тебя есть обязанности перед государством, точно так же, как и у меня.
— Никто меня не назначал на должность жены премьер-министра!
— Сама себя назначила, когда вышла за меня замуж!
И не спорь! Ты прекрасно знала, что я могу стать премьером, рано или поздно. Да черт побери, разве я многого от тебя требую? Изредка присутствовать на официальных мероприятиях. Думаешь, мне легко? Управлять целым континентом —
по-твоему, пустячное дело?— Ты рвался на эту работу. Я — нет.
Мистер Майкл сложил на груди руки, словно боялся, что они натворят бед. Исполненная сочувствия Работяжка сжала кулачки.
— Давай не будем ссориться. Постарайся к двум подъехать в министерство.
— Хорошо, я пронесусь по магазинам галопом.
— Вот и прекрасно. Ценю. — Мистер Майкл опустил взгляд на Работяжку: — Пора ехать. Окажи услугу, принеси мой брифкейс. Я его оставил у кровати.
— Я принесу брифкейс. Где вы будете меня ждать?
— На крыльце. Да, и машину туда подгони.
— Я подгоню машину, — пообещала Работяжка.
По пути к гаражу она обдумала услышанный в столовой спор. И утвердилась в мысли, которая в первый раз пришла наверху, у двери в спальню: эта женщина недостойна быть супругой мистера Майкла.
В гараже Работяжка подошла к роскошной машине — спортивный фасон, минимальный дорожный просвет, плавные линии корпуса.
— Мистер Майкл желает, чтобы ты его ждала у крыльца.
— Я открою ворота гаража. Проеду по дорожке до ворот ограды. Когда и они отворятся, я обогну дом и остановлюсь перед входной дверью.
— Правильно.
Машина завела керамический двигатель и открыла ворота гаража. Работяжка вышла. Вернулась в дом, поднялась по лестнице для прислуги на второй этаж, в коридор и приблизилась к двери в спальню мистера Майкла.
Дверь была растворена нараспашку.
И комната не пустовала.
Работяжка вошла и застыла как вкопанная — на кровати, среди скомканного белья, в томной позе лежала гиноморф. Заслышав шаги Работяжки, она открыла глаза.
— Здравствуй, — сказала гиноморф. — Я гетера, модель Поэтесса. Хочешь, я тебе спою?
— Нет, — ответила потрясенная Работяжка. — Я не хочу, чтобы ты мне пела. Я хочу знать, что ты здесь делаешь.
— Я теперь собственность мистера Майкла. Он меня купил и доставил сюда. Хочешь узнать мою родословную?
— Нет.
— Все равно изложу. Я составлена из пяти биологических видов, плюс три процента человеческих генов.
Строение скелета — от приматов, этим обеспечено изящество и кажущаяся хрупкость. Вешу я всего-навсего сорок килограммов. Мускулатура — от семейства кошачьих, кожа — производная от шкуры серны. Мозг создан на основе мозга норки. Индекс вагинального сокращения — девяносто. Феромоны подобраны специально для возбуждения мистера Майкла.
Гиноморф соблазняюще задвигала руками и ногами, слегка выгнула спину, приподняв лобок. Работяжка возмущенно смотрела, в голове царил сумбур.
— Я сделана из двенадцати биологических видов, — нашлась она наконец.
— У меня сто, сорок, восемьдесят, это в сантиметрах, — сообщила Поэтесса. — А у тебя какие размеры?
Работяжка опустила голову, посмотрела на свой мускулистый живот, не прикрытый безрукавкой, на крепкие, но не сказать что изящные бедра.
— Я своих размеров не знаю.