Рота, подъём! Смешные и не очень истории от Советской армии
Шрифт:
Петруха встал и с опущенной головой, бочком, вышел за дверь. Лось посмотрел вопросительно. Гоша ему всё подробно рассказал. Под конец повествования, Лось встал. Лицо у него было…, ну как у полководца перед решающей битвой. Он медленно произнёс:
– Что тебя отмажем, даже и не думкай. А вот как этот (тут Лось загнул такие словеса, которые я не решусь привести) дальше полгода здесь будет? Его же земляки всё в Днепропетровске всем расскажут. Такое никто и никогда не простит.
Гоша плюнул на пол:
– Саня, у нас ещё спрятано. Будешь?
Лось кивнул.
Побег Кеши Умуркулова. Часть 7
Гоша с Лосём добили остатки
– Везунчик ты. Пойдём. Всё в штабе объясню.
Бу – бу посмотрел на Лося, задумался и через паузу буркнул:
– Лось. Эт самое, на выход. Кино кто у нас крутить будет? Ну и надымили тут. И рожи у обоих не очень…
Замполит снова пытался что – то вставить. Вновь зашёлся в кашле. Бу – бу коротко бросил:
– Иди отсюда, сморчок чахоточный. Топай домой. Завтра, с утра, ты поедешь со штрафниками на второй караул. Лось. Ты тоже готовься. Кино – кином, а пару БАТов солидолом пройти надо и пергаментом все узлы запечатать.
Бу – бу вышел. Замполит за ним. Лось задержался и сказал шёпотом Гоше:
– Чую, порядок с тобой. А вот Нимцу, надо отомстить. Сегодня в будке у меня покумекаем. Гоша, что-то у тебя рожа весёлая. Придумал?
Гоша кивнул:
– Есть мысль. Надо до Були из первой роты зайти. У него макет лягушки немецкой в учебном классе стоит…
Лицо Лося озарилось широченной улыбкой:
– Завтра Нимиц с нами едет во второй караул, так мы, значит этот макет…
Тут Лось прикрыл рот ладонью и зашёлся в беззвучном смехе.
Гоша с дознавателем зашёл в штаб. В кабинете, который на время превратился в допросную, сидел на стуле узбек, рядовой Хамраев. В батальоне – Костик. Увидев вошедших, Костик вскочил. Старлей жестом показал – "садись, мол". Костик сел. Старлей взял в руку исписанный лист бумаги и дал его Гоше. Тот начал читать. Из написанного следовало, что возле магазина, Кеша узнал от Костика о том, что Костик уходит в суточный наряд по штабу и Кеше придётся одному, приготовить к утру шесть комплектов обмундирования. То есть – всю ночь стирать (вручную, в холодной воде), сушить, гладить, и подшивать свежие подворотнички, тереть до зеркального блеска пряжки на ремнях, чистить двенадцать сапог. Костик, ввиду того, что он будет в это время "шнуровать" весь штаб, ему уже не помощник. При всём, при этом, обязанности дневального по роте, Кеша обязан "тащить за всю мазуту". Со слов рядового Хамраева, рядовой Умуркулов от услышанного затрясся, побелел лицом и скрылся за углом магазинчика. После этого, его никто уже не видел. Всё. Гоша прочитал протокол, и улыбнулся. Прям – гора с плеч свалилась. Посмотрел на Костика, полез в карман и (неслыханное дело!?) вручил ему пачку сигарет. Хоть и начатую, но всё же. Дед – духу. Костик расплылся в широченной улыбке. Вошёл замполит. Лицо у него было с таким выражением, которое бывает только на похоронах рядом с гробом. Полная печаль. Дознаватель произнёс:
– Всё, свободен. Там твой старшина аж подпрыгивает. Ты ему, вроде как должен, конспект по политподготовке написать. Топай, везунчик.
И Гоша вышел и потопал в расположение.
А вечером, весь батальон собрался в актовом зале, чтобы посмотреть кино, в котором отметился их сослуживец. Гоша заглянул в будку, Лось сказал:
– После сеанса поговорим. Я уже с Булей перетёр. Макет у меня. Топай в зал.
Гоша вошёл в зал и сел на стул. Начался фильм. По мере приближения к его концовке, зал гудел всё громче и громче. Такого позора Гоша не испытывал в жизни никогда. Время тикало, а его, на экране, всё нет и нет. Лось вставил последнюю
бобину, высунулся и заорал:– Гхоша! Последняя! Гхотовься… (дальше непечатное)
"Звездобол", это самое мягкое, что услышал Москвич. Но тут…, один кадр с ним, второй, третий! В полный рост, черты лица чёткие. Всё было видно, как на ладони. Гоша радостно завыл, тыча пальцем в экран. Лось заорал:
– Хтось – нибудь, до мэнэ! Перекрутить надо!
Несколько человек рванули в будку. Раз за разом, не менее пяти заходов, все смотрели и выли от восторга! Гоша сидел с широченной, совершенно обалдевшей улыбкой. Потом, когда вышли на улицу, он много раз всё говорил и говорил и о месте съёмок, и о зарплате за три полных рабочих дня, и о том, кто из актёров находился рядом (он запомнил только Ахеджакову и Кравченко (ту самую, которая теперь Валюха из"Сватов")), кто был режиссёром…
В общем, до отбоя, Гоша купался в лучах славы местного масштаба. Но ему действительно это было чертовски приятно. Обсуждение деталей мести замполиту, он с Лосём обсуждал уже после полуночи, в святая святых, в Ленинской комнате.
Побег Кеши Умуркулова. Часть 8
Наутро, Гоша с Лосем, Хрон, Зуля, пара молодняка и начальник вещевого склада, прапор Аникин, загрузились в "ЗиЛ – 130" и поехали за город. Во второй караул, который располагался на въезде в город, в почти сельской местности. Майор Дмитренко выбил для себя командирский УаЗик. Доехали быстро. Без приключений. Макет немецкой мины – лягушки, в полную величину, Лось забросил на борт Зила, в вещмешке. Никто ничего не проверял. Хрон и Зуля, тоже были в курсе всего. Они, как Гоша с Лосем, так же испытывали к замполиту самые "тёплые" чувства. Хрон никак не мог ему не простил того, что замполит заставил его собственноручно разбить целый ящик свежего пива, которое ночью притащили с пивзавода. Хрон колотил со слезами на глазах шофёрской фомкой бутылку за бутылкой и вскипал внутри себя праведным гневом. В итоге, он обозвал майора старым чмошником, который – "ни себе ни людям" и присел на губу на неделю. Так что, Хрон заранее предвкушал и смаковал в своей голове подробности того, что должно было произойти.
Когда они спрыгнули с борта, то с удивлением уставились на Швили, который с чувством собственного достоинства медленно вылез из командирской машины. У всех сразу закралось подозрение в том, что Швили приехал не просто так, а для "ведения переговоров" с Вано, свинарем из хозвзвода, который так и не научился говорить по – русски. Что – то, видимо, майор решил у Вано "подрезать" для личного пользования. Швили, кстати, тоже всей душой ненавидел замполита. Лось незаметно вытащил макет мины из кузова и потащил его к пригорку, на который майор просто обязан был присесть и покуривая, наблюдать за работой приехавших бойцов. БАТы были, как на ладони, а пригорок находился в небольшой тени. Майор и Швили ушли в свинарник. Оттуда послышался громкий разговор на грузинском, переходящий, временами, в крик.
Пока майор, Швили и Вано выясняли отношения, бойцы быстро прикопали макет в пригорок. Сверху водрузили свежий дёрн. Всё. Ловушка была готова. Потом, вся эта бригада пошла к БАТам и занялась рутинной работой. А именно – снять старый пергамент. Отскрести старую смазку. Протереть всё ветошью, смоченной в солярке, смазать по – новой и наложить на смазку свежий пергамент. Тоска. Но делать – то, надо. Начали. Когда дошли до солярки, появился Дмитренко, и, как Гоша с Лосём и предполагали, подошёл к пригорку, постоял, подумал, закурил, да и плюхнулся задницей на земляное сиденьице. Раздался щелчок, майор замер и побелел.
Все прекратили работать и уставились на Дмитренко. Тот попытался встать, но был осажен окриком Хрона: "Сидеть"! Майор вновь замер. Хрон очень осторожно (для вида, разумеется) обошёл пригорок сзади, наклонился, копнул ладонью землю и тихо прошептал:
– Бляяя…, откуда здесь немецкая лягушка?
Он произнёс это с такой зловещей интонацией, что абсолютно все, (а все уже знали о розыгрыше) чуть было не поверили в то, что под задницей майора самая настоящая мина, "эхо войны", да к тому же, в самом что ни на есть, рабочем состоянии. Тишина внезапно накрыла всех и слышно было даже как "кроты в земле трахаются". Прошла целая вечность. Молчание было каким – то звенящем изнутри. Наконец, майор тихонечко (как – будто от звука его голоса мина подпрыгнет и сработает) спросил: