Ровно в полночь?

«Тебе, наверное, хочется узнать кто я?» — я почувствовала вибрацию и открыла сообщение от Неизвестного. Если честно, то я никогда не писала ему в ответ.

«Да, хочу.» — такой короткий, но очень понятный ответ.

«Тогда приходи завтра после первого урока к кладовке. Если не испугаешься, а то я тебя слишком запугал, да?)» — так, я чего-то не понимаю. Получается, у неизвестного не было цели испугать меня?

«Нет, не испугал. Я приду.»

***

После первого урока я, как и обещала, стояла около кладовки. Если честно, то мои коленки дрожали, а руки жили своей жизнью, сминая уголки тетради по норвежскому.

Я стояла и ждала… А, собственно, кого я жду? Я без понятия, как он выглядит, даже имени не знаю!

— Не меня ждешь? — я вздрогнула от неожиданности.

— Вильям?!

— Не ожидала, да?

========== Глава 10. ==========

Я шла по школьному коридору и здоровалась со всеми знакомыми. Настроение лучше некуда, несмотря на то, что Магнуссон так пошутил надо мной. Да, он вообще был без понятия, что писал в «тот самый момент» каждый раз. Про месть он прочитал в телефоне Нуры, поэтому решил, как говорится, проучить меня. Не смешно ни капли, на самом деле.

Мы с девочками сидели в столовой и разговаривали.

— Что это с Крисом в последнее время? — Ева отпила сок, а я перевела взгляд на Шистада, который, как всегда, разговаривал с Вильямом.

— А что не так-то? — спросила Нура, откусывая свою булочку с корицей. Я ненавижу корицу и её запах, но держусь стойко.

— Знаешь, говорят, что у него появилась девушка, которую он скрывает, — с восхищением прошептала Мун, а я закатила глаза.

— Какая девушка, Ева? Боже мой, верите всяким сплетням, — Сатре посмотрела мне в глаза, но я поспешила отвести взгляд.

— Ты что-то знаешь… — Нура не спрашивала, а утверждала.

— Ничего не знаю, — я еще раз посмотрела на Шистада и вздохнула.

***

Я сажусь в междугородний автобус и смотрю в окно. Слушаю любимую музыку и теряю счёт времени. Выходить только на конечной… Я не понимаю, зачем еду туда. Зачем терзаю себя, снова. Может, это какая-то легкая форма мазохизма?

Мы проезжаем мимо полей, автобус почти опустел, многие вышли, как только мы выехали из Осло. Осталось совсем немного.

Я отключила телефон на весь день, чтобы никто не мог мне помешать. Я выхожу из автобуса и вдыхаю свежий воздух. Я иду по знакомым тропинкам и вспоминаю свое времяпровождение здесь. Как мы играли в догонялки, а потом пытались найти свой дом. Как кормили бездомного кота, хотя родители и не разрешали брать его домой. Как прятались на деревьях, а потом не могли слезть.

Я дошла до мрачного места. Здешнее кладбище небольшое: могильные плиты не слишком дорогие, а цветы на многих могилах давно засохли, так как их не меняют месяцами. Я подхожу к знакомой синей резной оградке и сажусь прямо на землю перед небольшим памятником.

Элли Скарлесон, 1997-2015. С фотографии на меня смотрит красивая жизнерадостная девушка. Короткие черные волосы, с которыми она часто экспериментировала. Голубые глаза, в которых плясали чертики, когда она опять что-то замышляла. Приятные черты лица: острые скулы, прямой нос, тонкие губы.

Я скучаю. Мне не хочется плакать, глядя на такую родную девушку на фото. Я понимаю, что ничего уже не вернешь.

— Элли… Просто подскажи, — голос дрогнул. Я разговариваю с могильным камнем, блин. — Я не знаю, что мне делать. Мы с ним встречаемся, но… Мне кажется, что для него это все большой прикол. Но не для меня…

В ответ я получаю тишину. А как же? Что может сказать чертова фотография? Или может буквы на камне? Что?

Я пытаюсь успокоить себя. Чтобы сделала Элли на моем месте? Я думаю, что она бы поговорила с Крисом, разъяснила всё и была бы спокойна. Вот он ответ. Ответ на все мои вопросы.

Я сижу там пару часов и как безумная рассказываю всё, что накипело. Изредка повторяя одну фразу: «Если бы ты была со мной». Кладбище абсолютно безлюдное. В нашем городке мало кто ходит навещать своих умерших родственников или друзей. Иногда становится больно за них, ведь их просто забыли. Стерли как ненужную информацию, хотя клялись в верности. Верность должна оставаться, даже если кого-то из вас не стало. Нельзя забывать.

Я включаю телефон и вижу несколько пропущенных от Шистада. Сидя на земле, облокотившись на оградку, перезваниваю. Из глаз сами собой текут слезы, хотя я говорила, что не буду плакать. Они оставляют мокрые дорожки на щеках и не перестают идти.

— Алло, — сказала я после того, как Крис взял трубку.

— Привет. Чего не отвечаешь?

— Я отключила телефон. Я… На кладбище, — сглотнула. И поняла, что зря я ему это сказала. Он может неправильно понять.

— Что ты там делаешь? Ритуалы проводишь? — я по голосу услышала, что он усмехнулся.

— Вообще-то, я решила навестить Элли, Шистад… Но это не важно, знаешь ли, — я прикрыла глаза.

— Прости. Как ты туда добралась? У тебя всё в порядке? Ты поехала одна? — засыпал меня вопросами парень, а я приподняла уголки губ наподобие улыбки.

— На автобусе. Все хорошо. Да, я одна, — моя тушь растеклась, и я выгляжу, как чёрт знает что.

— Может тебя забрать? Ты уверена, что всё хорошо? — обеспокоенно спросил Крис, а слёзы стали литься «в три ручья».

— Да, — выдохнула я и поняла, что спалилась. Слышно, что я плачу.

— Ты плачешь? Лидия, успокойся. Где ты сейчас? — Крис замешкался, а я попыталась сообразить, что он от меня хочет.

— Я на кладбище Литн Би… Можешь не приезжать, я сама справлюсь, Крис, — я поджала колени к груди.

— Скоро приеду, — Шистад сбросил вызов.

***

— Ну же, успокойся, все хорошо, — сказал Шистад, поднимая меня с земли. — Давай вставай, тут жутко, — он накинул мне на плечи свою куртку и, обняв за талию, повел к машине.

Уже сидя в машине, я начала немного успокаиваться. Я вновь держала в руке серебряный кулон, ища в нём умиротворение. Но так и не находила.

— Лидия… Тебе пора отпустить ее, — сказал Шистад, когда мы ехали по ночной трассе. Он прав.

— Я не могу, Кристофер. Просто… Знаешь, очень сложно отпускать то, что заставляло жить и хотеть смерти одновременно, — будет странно, если он не поймет меня.

— Я не сталкивался со смертью своих близких. Но пытаюсь понять тебя. Она была твоим толчком к жизни, но нужно что-то менять. Понимаешь? — он взял меня за руку. И я почувствовала. Да, то самое умиротворение…

Я посмотрела на время. Господи, кто-то явно издевается надо мной! Полночь.