Рой. Временное перемирие

Воды мало. Нужно к реке идти. На готовку хватит, конечно, а, вот, на будущее не остаётся. Убедившись, что вода закипела и крысятина варится, она достала из торбы брезентовое ведро и вышла на улицу. Мурка, увидев Ирку, моментально пришла в боевое положение и стала наводить на неё ствол пулемёта. Вита рассерженно шлёпнула ладошкой по железному боку, и грозный боевой робот виновато потупился.

– Ты, что, не видишь, что это моя мама! – пропищала дочка, уперев свои ручки в бока.

Выглядела она, конечно, больше комично, нежели строго, но мурку проняло. Тихонько, пятясь задом, она попыталась сделаться как можно незаметнее под развесистым кустом лещины.

– Хватит робота мордовать, – заступилась за машину Ирка. – Пошли за водой.

– К речке? – полыхнули восторгом детские синие глаза.

– К речке.

– Урааа!

– Стой, ненормальная, – засмеялась девушка. – Маму подожди. Кто её охранять будет? Тут машин на каждом шагу, словно нано в колонии.

– А тебя мурка охранять будет. Правда, мурка?

МР-26 обречённо прожужжал сервоприводами, выбираясь из кустов.

– Вот видишь, мама! Мурка тебя в обиду не даст.

– Ты к воде близко не подходи!

– Не волнуйся за меня. Я аккуратно.

Со стороны общежития решили не соваться. Хоть и понимали, что, если меня перехватили здесь, то могут перехватить и в любом другом месте, но заходить с другой стороны было как-то поспокойнее. Обогнули профессорские коттеджи, прошлись вдоль, на удивление целого, хоть и основательно подгнившего, низенького штакетника и подошли к первому учебному корпусу. И сразу в голове почувствовались неприятные ощущения. Словно залез кто-то наглый и щупает мозг своими липкими пальцами. Олаф побледнел и стал озираться по сторонам. Ага. И его проняло. А мне не верил. Ну, может, и верил, но не настолько.

Хотя, положа руку на сердце, я ему посочувствовал. Всё-таки, у него нет опыта перемещения разума, поэтому блок ставить он не умеет. Как-то не подумал о том, что нужно было его этому научить. А, ведь, знал, куда идём. Придётся потерпеть напарнику. Правда, борьба с чужим разумом будет отнимать у него много сил, но тут уж ничего не поделаешь.

Через окно первого этажа забрались в корпус и сразу нырнули в ближайшую аудиторию. Олаф привалился спиной к стене, и устало закрыл глаза, массируя себе затылок.

– Что за ерунда творится? – простонал он.

– Нас пытаются взять под контроль.

– Не думал, что это так неприятно.

– Ну, да, приятного мало. Но придётся потерпеть. Старайся думать о чём-нибудь отвлечённом.

Шум за окном ничего хорошего не предвещал. Мы, не сговариваясь, бросились к окну. Мимо учебного корпуса проезжал гоша. Я о таком только слышал. Боевой робот ГШ-1, ещё первого поколения, когда их ещё люди собирали, созданный для доставки пехоты к полю боя и поддержки её в бою, гремел своими старомодными стальными гусеницами по выщербленному асфальту, рыская вокруг курсовым пулемётом. А пулемёт солидный такой, четырнадцать с половиной миллиметров калибром. Это не двенадцатый калибр, что на последних поколениях стоят. Он и стенку по кирпичам разберёт.

– Олаф, а это что-то точно не знает, где мы находимся, – вдруг догадался я. – Чуять – чует, а точно определить не может.

– Ну, хоть в чём-то нам повезло, – поморщился швед и опять помассировал затылок. – Значит, пойдём дальше.

А кто сомневался? Задачу выполнять надо. Дождавшись, пока гоша отъедет достаточно далеко, мы выскочили из здания и перебежали ко второму корпусу. Там опять залезли в окно, и присели передохнуть. Пора было, в принципе, и перекусить. А то с самого утра маковой росинки во рту не было. Вот и очередь дошла до ветчины Марьи Петровны. Как она и завещала, съели её в первую очередь. Неплохая была ветчина. И заветриться не успела. Швед, по своему обыкновению, загрыз её своей любимой луковицей. Только хруст стоял. После перекуса даже самочувствие улучшилось. Липкие пальцы тоже, вроде, досаждать стали меньше. Хотя, шведу, по-моему, не полегчало. Он всё так же морщился и время от времени массировал затылок.

Я тихонько подобрался к окну и выглядел на улицу. Ого! А там гораздо оживлённее стало! По дорожке между корпусами патрулировали два ГР-2, а на обоих перекрёстках заняли свои позиции ГР-8.

– Странно, – задумчиво произнёс Олаф, когда я сообщил ему о своих наблюдениях. – А я никого из них не чувствую.

– Это как не чувствуешь? – не понял я. – Совсем? Ты дар свой где-то потерял? Или на хранение оставил?

– Не прикалывайся. Самому тошно. Ничего не чувствую. Только постоянный мутный фон. Как рябь на воде.

– Интересно. Одно непонятно: что дальше делать?

– Никогда не думал, что скажу когда-нибудь такое, но нам дальше не пройти. Нужно возвращаться.

– Обидно. Мы всегда выход находили. Но тут ты прав. Уходим, пока не поздно. Если нам дорогу назад перекроют, тут мы и останемся навеки.

Путь к отступлению нам пока не перекрыли. Но не успели мы проскочить учебный корпус и подойти к профессорским коттеджам, как по нам лупанули из крупнокалиберного пулемёта. Мы нырнули в небольшой овражек, рассекающий спортивную площадку, под аккомпанемент довольно близких разрывов снарядов из автоматической пушки, выскочили за коттеджи и сразу бросились в один из ближайших дворов. Привычно скатившись по короткой лестнице в подвал, мы сели прямо на земляной пол и привалились спинами к стене.

Конец ознакомительного фрагмента.