Рой

– Не воняй, Чарли.

– Не бойся, Рози, я пукну в другую сторону, – сказал Чарли и громко рыгнул.

Я внимательно осмотрел горизонт, но ничего подозрительного не заметил. Машины стояли под навесом, примерно в пятидесяти ярдах от двери. Навес над стоянкой упирался одним торцом в приземистое бетонное здание с узкими окнами, выкрашенное в белый цвет. Это и был склад.

Мы пошли к складу. Рози сказала:

– А там работают кондиционеры?

– Да, – ответила Мае. – Но на складе все равно жарко. Он плохо изолирован.

– Склад герметичен? – спросил я.

– Не совсем.

– Это значит – нет, – сказал Чарли Давенпорт и рассмеялся. Потом спросил в микрофон: – Бобби, какой у нас ветер?

– Семнадцать узлов, – ответил Бобби Лембек. – Хороший сильный ветер.

– И долго он еще продержится? До заката?

– Скорее всего, да. Еще три часа.

Я сказал:

– Времени должно хватить.

Я заметил, что Дэвид Брукс все время молчит. Он еще не проронил ни слова, просто шел к складу вместе со всеми. Рози держалась рядом с ним.

– Ну, с этим никогда не угадаешь, – сказал Чарли. – Что угодно может случиться. В любую минуту, – и как-то очень нехорошо рассмеялся.

Рики сказал:

– Чарли, может, хватит? Ты всем действуешь на нервы.

– Может, выйдешь сюда и заткнешь мне рот, начальник? – поинтересовался Чарли.. – Что, обосрался? Штаны дерьмом залепило?

Я сказал:

– Чарли, давай не будем отвлекаться.

– Да я и не отвлекаюсь. Ни капельки не отвлекаюсь.

Ветер сметал песок, образуя коричневатую дымку над самой землей. Мае шагала рядом со мной. Она посмотрела в пустыню и вдруг сказала:

– Я хочу пойти посмотреть на кролика. А вы идите дальше, если хотите.

И она повернула направо, туда, где лежали останки кролика. Я пошел вместе с ней. Остальные тоже повернули и потянулись за нами. Мне показалось, что всем хочется держаться вместе, группой. Ветер не ослабевал.

Чарли спросил:

– Зачем тебе сдался этот кролик, Мае?

– Хочу кое-что проверить, – она на ходу натянула резиновые перчатки.

В наушнике затрещало, и Рики сказал:

– Кто-нибудь удосужится объяснить мне, что происходит?

– Мы идем посмотреть на кролика, – ответил Чарли.

– Зачем?

– Мае хочет его увидеть.

– Она его уже видела. Ребята, я бы не советовал вам разбредаться по пустыне.

– А никто и не разбредается по пустыне, Рики.

Я уже различал вдали тушку кролика, наполовину занесенную песком. Через пару минут мы обступили тушку со всех сторон. Ветром кролика повалило на бок. Мае присела, перевернула его на спинку и развернула тушку.

– Твою м… – пробормотала Рози.

Я поразился, увидев, что плоть кролика больше не была гладкой и розовой. Все ткани стали шероховатыми, а в нескольких местах выглядели так, будто их поскребли металлической щеткой. И все было покрыто молочно-белой пленкой.

– Выглядит так, будто его окунули в кислоту, – сказал Чарли.

– Так и есть, – ответила Мае. В ее голосе прозвучала мрачная озабоченность.

Я посмотрел на часы. Это произошло всего за два часа.

– Что с ним случилось?

Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала:

– Тушка частично съедена.

– Съедена? Но кем?

– Бактериями.

– Погоди-ка, – спросил Чарли Давенпорт, – ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка?

– Это мы скоро узнаем, – ответила Мае. Она достала из поясной сумки несколько стеклянных пробирок, внутрь которых были вставлены ватные тампоны на проволочках.

– Но прошло так мало времени…

– Времени прошло достаточно, – возразила Мае. – При высокой температуре скорость роста бактерий увеличивается.

Она быстро взяла мазки с разных участков тушки разными тампонами и аккуратно вставила тампоны обратно в пробирки.

– При такой жаре Тета-ди наверняка растет очень агрессивно.

– Это естественно для бактерий – если у них есть подходящая питательная среда. Их рост очень быстро входит в фазу логарифмической прогрессии, когда они удваиваются каждые две или три минуты. Я полагаю, что именно это здесь и происходит.

Я сказал:

– Но если это верно, то, значит, рой…

– Я не знаю, что это означает, Джек, – быстро произнесла Мае. Она посмотрела на меня и едва заметно покачала головой. Намек был ясен: «Не сейчас».

Но у остальных мысли развивались в том же направлении.

– Мае, Мае, Мае… – сказал Чарли Давенпорт. – Ты утверждаешь, что рои убили кролика для того, чтобы его съесть? Чтобы вырастить больше кишечных палочек? И создать больше роев?

– Я этого не говорила, Чарли, – ее голос звучал ровно, почти успокаивающе.

– Но ты так подумала, – продолжал Чарли. – Ты думаешь, что рои поедают плоть млекопитающих с целью размножения…

– Да. Я так думаю, Чарли, – Мае осторожно сложила пробирки с мазками в сумку и поднялась на ноги. – Но теперь мы взяли образцы культур. Мы посмотрим их под микроскопом, исследуем – и увидим то, что увидим.

– Готов поспорить, если мы вернемся сюда еще через час, эта белая слизь исчезнет, и тушка будет покрыта черной пылью. Новыми наночастицами. И постепенно их наберется достаточно, чтобы сформировать новый рой…

Мае кивнула:

– Да. Я тоже так думаю.

– И поэтому вокруг фабрики исчезла вся живность? – спросил Дэвид Брукс.

– Да, – Мае откинула со лба прядь волос. – Это происходит уже не один день.

Какое-то время все молчали. Мы стояли вокруг тушки кролика, повернувшись спинами к ветру. Плоть кролика таяла с такой быстротой, что мне показалось, будто тушка уменьшается буквально у нас на глазах.

– Нам лучше поскорее избавиться от этих чертовых роев, – сказал Чарли.

Мы все разом повернулись и пошли к складу.

Все молчали.

Говорить было не о чем.

Пока мы шли, некоторые из тех мелких птичек, которые сновали по пустыне в тени кактусов чолла, внезапно вспорхнули в воздух и, чирикая, полетели впереди нас.

Я сказал, повернувшись к Мае:

– Получается, вся живность исчезла, а птицы остались?

– Выходит, что так.

Стайка птиц покружилась и вернулась обратно, а потом расселась на песке в сотне ярдов от нас.