Рояль и вино
Шрифт:
– Самый настоящий! – воскликнул про себя я, и, открыл крышку.
С комнаты полетели ноктюрны Шопена, я так упоённо исполнял, параллельно оглядываясь вокруг. У камина была металлическая сетка в форме тумбочки, там в семь рядов лежали дрова – да, я даже умудрялся сосчитать. Два окна с тёмными гардинами. Я то замедлял, то ускорял темп, прибавлял дыхание, звучал всё громче и постепенно стал затухать. Я уже доигрывал сорок восьмой опус первого ноктюрна, когда увидел в единственном уголке света открытой двери, тень, которая спускалась. И заиграв первый ноктюрн пятьдесят пятого опуса – фа минор, я повис на
– Почему ты не говорил, что так превосходно играешь на пианино?
– Ты не спрашивала, да и зачем такое говорить. И это вообще-то рояль.
– Неважно. Ты так круто играешь. Это бабушкин. До того, как она переехала в Италию, то жила с нами.
– Классная у тебя бабушка. Да и рояль замечательный, – гладя и закрывая крышку инструмента, произнёс я.
– Нет, стой. А давай как в романтическом кино. Я буду сидеть на нём, а ты исполнять. Сейчас только сбегаю за вином.
– Тогда нужно затопить.
– Займись этим, ты же мужчина.
Я достал со своих карманов всякий мусор, взял парочку дров и выложил их шалашом. Затем зажёг и, когда пламя уже охватило дром, я слегка раздул его.
Она разливала белое вино, я сделал пару глотков и принялся играть.
– Под тихий треск камина, пальцы, что в золе, играют постепенно.
Шагав по клавишам, взбираясь на тоску людскую, сердце бьётся чаще.
Мне так противна реальность оттого, что я несчастен.
Но ты позволь глядеть в глаза твои сверкающие. – запел я на ходу, перебирая минорные аккорды.
– Ого, как красиво. Ты сейчас придумал? – смотря на меня щенячьими глазами восхищения, спросила Хлоя.
– Ага.
Она свесилась над мною, прислонилась лицом к лицу. Я остановил игру, но она прошептала, чтоб я продолжал. И наши губы коснулись друг друга. Шопен творит чудеса с девушками. Играя, я чувствовал её, мои волосы встали дыбом, в груди искрились молнии. Такое нежное создание коснулось меня, да ещё и так. Это продолжалось с минуту, пока она не оторвалась от меня, и не произнесла:
– Ты ведь хочешь этого?
На что я кивнул, сыграв триолями аккорды не впопад, означающие моё согласие. Она медленно опустилась, чтоб не мешать мне нажимать на педали. Ухватилась одной рукой за банкетку и спустила с меня брюки.
– Только не останавливайся, – сказала она. А я в ответ дрожащим голосом "хо— ро— шо".
Я почувствовал лёгкий холодок, слюну, которая обволокла моё достоинство. Её движения были в такт вальсу, который я играл. "Настоящая эпоха романтизма в двадцать первом веке".
Её мягкие волосы касались моих ног и заставляли вздрагивать, но я ни разу не убрался с педали.
Не удержавшись, я перестал играть. Она тоже прекратила.
– Слушай. Я пойду приму ванну, а потом давай посмотрим фильм.
– Конечно. Как скажешь.
Я остался сидеть за роялем, но закрыл его. Повернулся спиной и стал вдумчиво глядеть в огонь камина. Подкинул ещё дров и вышел с комнаты. Продолжая вспоминать её касания,
я незаметно для себя выпил ещё бокал. Почувствовав какую-то пародию счастья, что-то тёплое, я прилёг на диван.Она вышла и мысли улетучились. Её кожа оставалась влажной, волосы убраны назад, мне на секунду пришла глупая мысль, что нам на десять лет больше, и Хлоя является моей женой. Глоток вина, и вот я – муж, лежу на диване, на столе еда, и всё кажется таким душевным. Нам пришлось разогреть некоторые блюда, ибо мы совсем забыли о желании трапезы. Включили "Унесённые Ветром" и она прижалась ко мне. Её спокойствие умиротворило и меня.
– Ну как тебе?
– Прошло ведь только пару минут фильма, как я могу понять?
– Дурачок ты.
И я вновь соприкоснулся губами с ней. Степенно стягивая халат с её плеч, развязывая пояс, и вот я, совсем не помню фильм.
Наутро, я всё же досмотрел его, пока Хлоя хлопотала над завтраком.
– Я всё равно его видела, для меня фоном играет, а ты вот расширяй кругозор. Скажи же, Кларк Гейбл – красавчик.
– Не в моём вкусе.
– Да? – хлопая духовкой, спросила Хлоя. – А кто в твоём вкусе?
– Ты? – произнёс я, после вчерашнего похмелье, которое не дало мне до конца прийти в себя.
– У меня есть парень.
– Ты что, серьёзно? – повернулся я к ней с дивана.
– Точно дурачок. Шучу я.
– Мало ли. В наше время обыкновенное дело, – снова заострив внимание на фильме, я безучастно ответил.
– Думаешь во времена рыцарей, дамы не прыгали на чужой жезл, дожидаясь своих мужей с крестового похода?
– Смотря какой это был по счёту. Если первый – то нет, если восьмой – то вполне возможно.
Она всего лишь вызывающе кашлянула: "кхм".
– Шучу я, шучу. На этот раз я.
– Глупо ты шутишь, – и засмеялась. Я в свою очередь тоже.
К обеду я уже собирался ехать домой, но она попросила подождать, мол, ей надо свидеться в городе с Адель, посему мы поедем вместе.
– А можно взять коньяк с холодильника? – спросил я, пока она была наверху.
– Конечно бери, только тот, что открытый. Кстати, поднимись.
Я отпил немного и взбодрился. Пока шёл по лестнице, у меня потемнело в глазах, а как пришёл в себя, так изумился, – комната состояла из целой библиотеки, старого проигрывателя, инкрустированного дамского столика, кровати с занавесками и шикарным видом из окна.
– Вот это да. Прям принцесса.
На полках я увидел французские, английские, русские романы. Самый приятный уголок для меня содержал итальянцев четырнадцатого века. Мне доводилось читать их только в интернете, по городу я никак не мог найти печатных изданий.
– Можно я возьму "Государь?"
– Бери, конечно.
– Классная спальня. Почему мы…?
– Почему мы не занимались сексом здесь? – перебила она. – А хочешь сейчас?
– Хочу.
Я не знал, как обращаться с такими занавесками на кровати, поэтому, чуть было, не порвал их. Её белое тело тонуло в одеялах, а голос стал ещё более возбуждающим. Подняв голову, я обомлел – оказывается вид со второго этажа был потрясающий. Горная река протекала вдоль лесных берегов, горизонт был персидский зелёный, так его окрашивали верхушки елей, а в центре картины – долина. Как же я почувствовал себя в этой долине.