Рояль под елкой

— Слушай, Вадим, а что, если нам все начать сначала?

Дымов вздрогнул и переспросил:

— Ты о чем?

Ирина пожала плечами:

— Ну, взрослые же люди, Вадик. Я о том, чтобы дать нам еще один шанс попробовать быть вместе.

— Ты что, серьезно?

— А что? Господи, почему у тебя такое выражение лица? Зачем же так волноваться? Тебе всего лишь предложили сойтись с бывшей женой!

Дымов вспыхнул:

— После всего, что было, после всего, что ты мне высказала, ты предлагаешь мне, как ты это называешь, «сойтись»? Да ведь ты ненавидишь меня, Ира!

— Ну и что? — усмехнулась она.

— Как это что? Как же жить без любви?

— А как другие живут? Ты думаешь, они любят друг друга? Тебе же не двадцать лет, Дымов! Я попробую стать другой. Налажу твой быт, стану твоим менеджером.

— Спасибо, у меня уже есть.

— Будешь думать только об искусстве! Все заботы я возьму на себя!

Оба замолчали. Наконец, Ирина нарушила тишину:

— Что ж, понятно. Мимо — так мимо. Кстати, хорошо, что у нас с тобой не случилось детей. Смотрю на твою дочь и радуюсь! Такая дрянь выросла, и ты ей абсолютно не нужен!

Дымов хотел было ответить, что у тебя и такой нет, поэтому бесишься и с юнцами в любовь играешь, но промолчал.

Ирина достала из сумки связку ключей.

— Держи! От твоей квартиры! Прощай, Вадик! С новым счастьем! И не забывай есть суп по утрам!

Глава 19

Пока Дымов провожал Ирину, барышни, предоставленные сами себе, пытались наладить общение.

Первой в разговор вступила Лера. Причем не слишком дружелюбно.

— Значит, получается, что ты эту квартиру сняла у Ирины, мать ее, Ивановны, не зная, что хозяин не давал разрешения на аренду?

— Получается, так.

— Ну, а теперь-то знаешь! Тем не менее, как я понимаю, уходить не собираешься?

Тамира улыбнулась:

— Знаешь, дело не в том, что я кому-то хочу что-либо доказать или остаюсь из принципа. Мне просто некуда идти. Только и всего.

— Сочувствую, — без особого, впрочем, сочувствия в голосе отозвалась Лера. — Но почему твои проблемы должен решать мой отец? Пользуешься тем, что он хороший человек и не может выкинуть тебя на улицу?

Тамира пожала плечами:

— Может быть. Ведь он действительно хороший человек. Я это уже поняла.

— Некрасивый расчет, — Лера строго покачала головой, — на жалость давишь. Или рассчитываешь, что он на тебя западет?

— Нет у меня никакого расчета, — Тамира потянулась за сигаретой, — отвали с такими вопросами. И вообще… Тебя кто-то уполномочил со мной вести эти беседы? Родитель вроде не просил.

— А он и не попросит! Он же интеллигентный, культурный человек, мужчина к тому же! Приходится мне за него.

— Тебе действительно нужно, чтобы я ушла? — спокойно спросила Тамира.

Если бы сейчас Лера сказала «да», она бы встала и ушла. Куда глаза глядят. Просто уже не осталось ни сил, ни желания сопротивляться.

Но странное дело, услышав вопрос, Лера, кажется, смутилась, задумалась, потом выдохнула:

— Да ладно, не в этом дело. Лично мне все равно, останешься ты или нет. Сами с отцом решайте.

— Спасибо, — улыбнулась Тамира.

— На здоровье! — отрезала Лера. — Дай сигаретку, что ли.

Несмотря на Лерины претензии, Тамира чувствовала к ней искреннюю симпатию — ершистая девчонка, с характером.

Сидя на диване рядом с Лерой, она ощущала знакомый запах дорогого коньяка (нюх у нее был натренирован, как у собаки). Тамира подмигнула Лере:

— «Курвуазье»?

Лера не смутилась и спокойно ответила:

— «Метакса».

— Помогает?

— Ну, в общем, да. Я же типичная питерская барышня — вялая, заторможенная — недостаток йода, что ли, сказывается. А примешь на душу и вроде пошустрее становишься!

Тамира радостно кивнула:

— Знаю-знаю! Сама балуюсь!

— Кстати, почему тебе некуда идти? Френд-то у тебя имеется? — без лишних церемоний спросила Лера.

— Уже нет.

— Любовь, что ли, прошла?

— Да не было там любви.

— Весь трабл в том, что любви вообще нет!

— В смысле?

— В том смысле, что люди сами себе насочиняли всякие «тьмы низких истин», весь этот геморрой в обертке «любви и высоких отношений»!

Тамира изумленно взглянула на Леру. Да-а. Ладно, когда тетушка-философиня, обремененная годами и тремя высшими образованиями, подвергает любовь сомнению, но красивая девочка в нежном возрасте! Да ей сам бог велел влюбляться и крутить романы.

Между тем Лера решила развить тему и выдала монолог, включивший в себя краткое жизнеописание своей бабушки, положившей жизнь на алтарь любви, и закончила его следующим резюме:

— Лично мне с этой любовью вообще надо быть осторожнее, у меня гены плохие! С моей бабкой в такое вляпаешься!

Тамира вздохнула: тяжелый случай…

— Может, тебе и надо вляпаться? Может, это твой путь, тот самый опыт «сын ошибок трудных», что делает нас самими собой?

— Ну, знаешь, иногда люди такой опыт получают… Что лучше бы без него…

Для пущей убедительности Лера привела печальный пример француженки («Вот тебе и любовь! Она ему поверила и побежала за ним на край света! А он поматросил и бросил»).

— А твоя мама?

— При чем здесь моя мама?

— Ну, она тоже считает, что любви нет?

Лера усмехнулась:

— Моя мама всю жизнь любит одного мужчину. И это чувство не сделало ее счастливой!

Какая занятная девочка, заинтересовалась Тамира, холодная, как Снежная королева. Но разве правильно быть такой снежной в восемнадцать лет?

— Моя мама — женщина системы «ради любимого готова на все!». При этом любимый — единственный и на всю жизнь, на меньшее не согласна! Кстати, имея подобный пример перед глазами, поневоле захочешь раз и навсегда исключить любовь из системы жизненных ценностей!