Рояль в кустах

– Говори здесь, что предлагаешь? Как разойдемся? – автоинспектор никого не боялся. С оборотнями еще не начинали бороться, и таксисту боком выходило высокомерие.

– Вот отдаю за ездку! – таксист протянул смятую сторублевку, полученную в качестве платы от Леши. Автоинспектор не согласился.

– Давай по своей таксе, как с клиента дерешь, семьсот рублей!

– Но он мне отдал только красненькую!

– Это твои проблемы! Не будешь в следующий раз устраивать базар посреди площади. Здесь тебе Москва, а не твоя Чухлома.

– Я уже двадцать лет как коренной москвич! – поджал оскорблено губы таксист.

– Да хоть сорок! Плати или я права забираю.

– Не имеешь право!

– Имею! На эти права я имею право! А ты вот придешь к нам в управление, в группу разбора, за правами и ссылайся тогда на конституцию, на свои права сколько угодно!

Таксист скрипнул зубами и полез в загашник. Отсчитав семьсот рублей, он протянул их автоинспектору. Но тот денег в руки не взял, а показал жезлом в сторону полицейского автомобиля с затемненными стеклами.

– Вон, видишь десятку, у нее заднее стекло немного приспущено. Кинешь на заднее сидение!

Водитель, прежде чем отнести взятку, попросил у инспектора разрешения посадить Лизу.

– Твое дело! – дал добро гаишник, но права не отдал! Пока Лиза устраивалась в салоне, таксист быстро сбегал к милицейской машине и, вернулся обратно. Права снова были в его в руках. Сев за руль, он завел двигатель машины, но не двинулся с места и даже не поинтересовался у Лизы, куда ехать, а смотрел заинтересованно на автоинспектора и своего обидчика Лешу. Тихое злорадство, бальзамом растеклось по лицу таксиста. Он думал, что инспектор, разобравшись с одним, начтет сейчас прессовать второго участника ссоры, пассажира Лешу. Но, к его удивлению, инспектор повернулся спиной к парню и пошел на свое прежнее место у светофора. Лицо таксиста вытянулось в недоумении.

– Э…, э…, капитан! – он высунулся из окошка автомобиля и возмущенно воскликнул, – А как же эта деревня? Ты что, его отпускаешь?

Леша не торопился уходить с места происшествия. Он лишь поднял сумку с земли и терпеливо ждал, что скажет ему автоинспектор. А тот даже не глянул в его сторону и подошел к автомобилю.

– Ты чем-то недоволен? – грубо спросил он таксиста.

– Он же уйдет сейчас!

– А тебе чего! Пусть уходит!

– Но как же так?

– А что я с него возьму, – развел руками инспектор, – денег сам говоришь, нет, документов нет, одна морока. Вот если бы он, как ты, был на машине, тогда другое дело!

Увидев, что таксист не трогается с места, он вызверился на него:

– А ну давай проезжай, и счетчик не забудь включить, – и уже вдогонку добавил, – я твой номер запомнил, Аристотель Чухонский! Не попадайся мне больше на глаза!

– О мама мия! – возвел руки к небу водитель такси и, наконец, соизволил спросить, куда ехать Лизе.

– Романов переулок, дом. номер… дом… сейчас скажу.

Девушка полезла в дамскую сумочку за блокнотом и потерянно замолчала. Новая сумочка, купленная буквально перед поездкой зияла с тыльной стороны широким порезом. У Лизы захолонуло сердце. Так и есть, в сумочке не было кошелька. Она несколько раз заглянула в разные отделения, но результат был тот же. А ведь в кошельке на виду, за целлулоидной прозрачной заставкой у нее были записаны номера телефонов и адрес тети, дальней родственницы по матери. Хорошо, что она вспомнила адрес дома, номер шесть. А вот номер квартиры у нее напрочь вылетел из головы. То ли 67, то ли 76.

Она решила не паниковать и собраться с мыслями. Ничего страшного не случилось. Документы у нее были в другом отделении, а в кошельке была небольшая сумма. Главное сейчас хватило бы ей рассчитаться с таксистом. Она полезла в нагрудный карман кофточки и извлекла из него сторублевую купюру, точно такую же, какую недавно предлагал автоинспектору таксист. Фу, мысленно она глубоко вздохнула. Будет чем рассчитаться. Если из аэропорта до Павелецкого вокзала поездка обходится в эту сумму, в сто рублей, то внутри города должна быть и того меньше. «Нечего переживать», – приказала себе Лиза.

А машина катила по оживленным в этот вечерний час улицам.

Водитель, до этого молча переживавший собственный неприятный инцидент, начал постепенно отходить. Лиза впервые увидела на его лице улыбку. Он обернулся к ней.

– Из Волгограда или из деревни? Деревенские обычно на такси не ездят!

Таксист искусно перевел разговор в интересующую его денежную плоскость. Лиза сделала вид, что не поняла его прозрачного намека. Она с удовольствием рассматривала незнакомый город под ненавязчивый монолог говорливого водителя.

– И как там у вас в Волгограде? Говорят не очень. Правда, и у нас не лучше, одни пробки. Будь я мэром Москвы обязательно установил бы визовый режим.

– Зачем? – не поняла Лиза.

– А чтобы такие, как этот хмырь, без документов, не смели нос сунуть за кольцевую дорогу. Понаедут тут всякие, а ты их вози. Видали, герой какой выискался, ничего не боится. Документов нету, вот он и не боится, когда нечего бояться. Что с него возьмешь? А вы к кому едете в Романов переулок?

– К дяде, он у меня тоже генерал!

Пошел снег. Минут через сорок автомобиль въехал во двор дома номер 6 и медленно заскользил вдоль подъездов. Снег с дождем усилился, и водитель хотел услужить пассажирке. Лиза надеялась, что квартиры с номерами 86 и 68 окажутся в одном подъезде, тогда не нужно будет, если сразу не угадаешь, бегать из подъезда в подъезд, но ей не повезло. В третьем подъезде была только шестьдесят восьмая квартира. Лиза решила здесь выйти.

– С вас, мадам, семьсот рублей! – останавливая машину, объявил водитель. К нему тянулась девичья рука со сторублевкой.

– Сдачи не надо! Спасибо!

Более кислое выражение на лице у водителя могло бы появиться, если бы его заставили съесть целый лимон.

– Как с утра не повезет, так на целый день! – бурчал он, доставая чемодан из багажника, – Пожалуй, пора заканчивать!

Лизе стало жалко водителя, не сумевшего выполнить свой собственный дневной план. А ведь человек наверно с утра запланировал энную сумму, мечтал к концу дня иметь определенной толщины пачку денег, да еще должно быть взял повышенные капиталистические обязательства, а тут такой облом.

– Честное слово, я бы дала все 700 рублей, – с сожалением заявила Лиза, – но у меня порезали сумку и вытащили кошелек. – В оправдание она продемонстрировала таксисту аккуратный порез тыльной части дамской сумочки.

Таксист укоризненно покачал головой.

– Дала бы! Дала бы! Чего, дуреха, раньше не сказала? Мы бы этого хмыря без документов только так упекли лет на пять.

– За что? Вы думаете, это он украл?

– О, Господи, святая простота! – таксист-материалист вознес руки к небу, – вспомните, когда он помогал вам устанавливать чемодан в багажник, ваша дамская сумочка на секунду осталась вне поля вашего зрения. Я еще подумал, чего этот хмырь так долго ковыряется. А он оказывается подметки на ходу резал. Ах, как жалко, что я не доглядел! А ведь подозревал! Вот когда бы он у меня не отвертелся! Тем более, что дядя ваш генерал! Пять лет только так! Да что пять, все десять! Свидетелем бы я пошел, и еще семьсот рублей ему в карман сунул, своих! Права бы сунул! Пусть отдувается, доказывает, что не украл! Вот, непруха сегодня!