Рояль в кустах
Шрифт:
– А с документами… не хотел говорить, да, видно, придется. Они у покойного остались, в залоге.
– Не понял! – Ван Ваныч переглянулся с капитаном. – Рассказывай.
– Я у вашего соседа аванс взял под вторую квартиру, чтобы рассчитаться с хозяином иномарки. И договорился, что сразу отработаю, как вернусь. Расписку, как положено, я дал, а он еще и паспорт захотел в придачу, вместе с военным билетом. Если капитан там обыск проводил и нашел мою расписку, то я приблизительно догадываюсь, о чем он мог подумать.
Генерал строго посмотрел на Кузьму Кафтанова, сделавшего вид, что не понимает намека. Защитница
– Вы почему его все про прописку спрашиваете, а про паспорт молчите! Товарищ капитан, ответьте нам пожалуйста, нашли вы там наверху его паспорт или нет?
Капитану деваться было некуда. Паспорт на имя Алексея Тихонова действительно лежал у него в кармане. Кузьма Кафтанов неохотно ответил:
– У него все равно нет регистрации!
– Так паспорт его у вас? – яростно налетела на него Натуська. – Ты почему его не отдаешь?
– А кто меня про паспорт спрашивал? – стал неловко оправдываться Кузьма Кафтанов. – Он изъят по описи, я его должен теперь сдать, а не в руки кому-то отдать. Может быть он и не его. Прежде чем отдать я должен с него расписку получить.
Кузьма Кафтанов вытащил из кармана паспорт и военный билет Алексея и стал сличать фотографию с оригиналом, стоящим напротив него. Зря он в дурь попер. Натуська коршуном налетела на него:
– Человек веру в людей может потерять, а он издевается над ним. А ну сейчас же отдай паспорт. А ты, папа, раз взялся обеспечить Лизе регистрацию в Москве, сделай ее заодно и Алексею Тихонову. А то он, как бомж, бездомный обретается в Москве.
Под напором Натуськи молодой капитан беспрекословно отдал документы владельцу. Кузьма Кафтанов, казалось, выяснил тот вопрос, ради которого его вызвали к Шпаку, но уходить не торопился. Эта непосредственная, живая, как ртуть, Натуська, магнитом притягивала его взоры. Свободный мужчина, тридцати лет, последнее время он начал задумываться о семье. Холостяцкий ужин в общежитии ему порядком поднадоел, а случайные и непродолжительные связи не оставляли в душе заметного следа.
Ему хотелось постоянно слышать звенящий, как серебряный ручей голос этой молодой девчонки.
Завтра он сюда обязательно еще раз явится и назначит ей свидание, решил Кузьма Кафтанов.
– Э..э..э… а вы в каком институте учитесь? – спросил он Натуську, почему-то отдавая именно ей паспорт Алексея Тихонова. Вопрос капитана, к тому делу, по которому его вызвали сюда, наверх, не имел никакого отношения.
– Вы мне решили справку-освобождение дать? – обрадовалась Наташка.
– Подумаю!
Родители, Ван Ваныч и Серафима Карловна переглянулись.
Мама Фима в каждом входящем в дом молодом человеке видела потенциального жениха. Вот и этот совершенно не относящйся к делу разговор ее дочери с молодым капитаном навел ее на мысль о будущем сватовстве. Зять должен быть богатым, мы вон в каком круге вращаемся, часто она напоминала мужу. Ван Ваныч совсем с другой меркой подходил к молодым ребятам, окружавшим его единственное чадо. Слюнявых мальчиков не надо, муж должен быть мужчиной. И сейчас он откровенно любовался молодым оперативником. Кузьма Кафтанов помимо хорошей следовательской школы имел еще и недурную внешность. Поэтому у родителей была совершенная противоположная
реакция на необдуманное предложение Кузьмы.– Никакая справка ей не нужна!
– Заходи, капитан!
Лиза подошла к черному роялю и откинула крышку. В гостиной разлилась чарующая музыка. Осеннее настроение разлилось по зале. Все притихли – в квартире звучал Шопен.
Алексей почувствовал себя чужим в этом доме. Он собрался уходить, так и не получив вразумительного ответа, согласны хозяева или нет на его предложение.
– Ну, я пошел?! – полувопросительно, полуутвердительно заявил он.
– Мама! – вскричала Натуська, – мастер Алексей уходит, мы ремонтируемся у него или нет?
Ее возглас четко показал, кто в этом доме главный.
– А ты возьми у него телефон. Вы где остановились Алексей?
Необдуманные вопросы часто наносят жестокие раны. Алексей смутился, но все же ответил.
– Я же вам рассказывал. Я только сегодня вернулся из деревни, а до этого ночевал в пустой квартире у вашего соседа Аркадия. Одну ремонтировал, а во второй ночевал. Мне много не надо.
– А сейчас куда вы пойдете? – спросила Натуська. – Куда мой Олежка делся, он обязательно что-нибудь придумал бы.
– А Олежка это кто? – спросил Алексей Тихонов. У него была плохая память на имена, он уже запутался в присутствующих. Знал он хорошо только деда, Шпака Иван Кузьмича, Натуську и Серафиму Карловну– маму Фиму. Жениха Натуськи, Олежка, он представлял себе таким же веселым и беспечным человеком, как его хохотушка невеста. Хоть тепло чужого дома и не особенно греет, уходить на морозную улицу ему не хотелось. Он посмотрел на играющую за роялем девушку. Сердце защемило. И он решил вытащить свой единственный козырь. Пятьдесят процентов клиентов видевших, что он может сделать своими руками, не хотели уже ни с кем другим иметь дела. Он полез в карман и вытащил пачку фотографий.
– Вот посмотрите, это мой дом, а эта часовенка, которую я в селе поставил.
– Можно мне глянуть, – первой протянула руку Натуська. После того, как она перебрала несколько фотографий, раздался ее восторженно-возмущенный крик.
– Мама! Ты только глянь, что он своими руками сделал. Микеланджело рядом с ним не стоял.
– Ну, ты и хватила!
Фотографии пошли по рукам. Человеку свойственно чувство прекрасного. Часовенка завораживала. Столько в ней было душевной теплоты и уюта, столько своеобразия и человечности. От нее веяло спокойствием и умиротворением. Часовня была с трех сторон окружена изящным гульбищем, галереей опоясывающей ее с трех сторон. Уже сама эта галерея смотрелась шедевром деревянного зодчества. Резные столбы и ажурный балясник, оживляли боковые фасады часовни и создавали потрясающую игру светотени. Казалось, мир реальный на твоих глазах перетекал в мир сказочный.
А венчали часовенку стрельчатые бочки, которые широко разметали свои крылья, наподобие кокошников русских красавиц. Луковичная главка была покрыта чешуей серебристого лемеха.
Только настоящий мастер мог придать этой часовенке такую индивидуальность и вдохнуть жизнь в свое прекрасное творение.
– Пять тысяч пластин я сделал своими руками.
– Один?
– Братишки помогали.
– А дом, на дом вы только посмотрите! – визжала от восторга Наташка, – Это же терем! Боже, какое крыльцо! Я такое же хочу!