Роза для Палача

— С чем?

— Орден, Хищницы, необычные вещи. Мне продолжать?

Настала очередь Богдана подобраться при одном только упоминании Ордена. Одновременно мысленно просчитывал, кем она может быть и откуда так много знает. Не владелица точно, страха в ней не ощущалось.

— Ну так как, по рукам? — спросила она, поняв, что удалось привлечь его внимание.

— По рукам, если только ты не обладательница старинных вещей.

— О нет, я предпочитаю только новые коллекции, — понимающе усмехнулась незнакомка. — Пойдем в кафе, здесь не лучшее место для такого разговора.

Богдан был согласен. Продавщицы косились на них и прислушивались к разговору.

Они переместились в близлежащее кафе. Народу было немного, и за одним из столиков Богдан увидел парня, с которым была в тот день у ресторана. Но вместо того, чтобы к нему подойти, девушка выбрала свободный столик, а молодому человеку мимикой дала знак, чтобы не вмешивался.

— Как тебя зовут? Ведь мое имя ты знаешь, — произнес Богдан.

— Кристина.

— Откуда ты меня знаешь?

— Ты встречался с моей подругой.

Богдан мысленно поморщился. Жаль, что их разговор начался со лжи. Среди его последних любовниц русских не было. Не считая Розы, но Ковальский был уверен, что речь не о ней. Внешне же он никак не показал своего отношения, желая выслушать ее версию.

Пришлось прерваться, так как к ним подошел с меню официант.

— Капучино, — сделала она заказ.

— Американо, — сказал Богдан и, стоило официанту отойти, продолжил: — Так с кем я встречался? Ее имя?

— Ты его не знаешь. Давай я все объясню, — добавила она, стоило ему недоверчиво усмехнуться. — Мы познакомились в прошлом году в клубе. Ты был с Кристофом, а я с подругой. Вы начали с ней встречаться.

— А ты с Кристофом? — спросил Богдан, точно уверенный, что в прошлом году ни с кем в России точно не встречался, не считая одноразового секса.

— Нет. Богдан, не спеши. Я знаю, что ты нас не помнишь и уверен, что меня видишь впервые. Это так и есть. Дослушай до конца. На чем я остановилась?

— Я встречался с твоей подругой, — напомнил он. Можно было бы принять Кристину за сумасшедшую, но он не спешил с выводами. — Ты так и не назвала ее имя.

— Это неважно, — отмахнулась она. — В общем, так, мы вчетвером стали общаться, ты нас и на вечеринку с сотрудниками благотворительного фонда пригласил в загородный дом, который снимал.

— Какой адрес? — решил проверить ее Богдан, но девушка без запинки назвала адрес, по которому он жил и сейчас.

— Потом мне в руки случайно попались платок и перчатки, а так же дневник прошлой владелицы, с личными наблюдениями. Так я узнала об Ордене, вещах и Хищницах. Одной из них оказалась эта Арсеньева. Она начала охоту, в результате которой ее люди убили мою подругу и Кристофа. Мы с моим парнем уехали за город в охотничий домик, но Арсеньева нас там нашла, явившись лично. В шляпе и перчатках, кожаных, позволяющих управлять людьми. Она убила моего парня, а потом выстрелила в меня.

Кристина замолчала, переводя дыхание. Принесли кофе. Она бросила сахар, размешала и прямо взглянула на него, заговорив вновь:

— Во время потасовки мне удалось стянуть с нее перчатку, платок был на мне. Я пыталась позвонить в полицию и собирала развалившийся телефон. Впопыхах натянула на руки одну свою перчатку, а вторую ее. В момент выстрела больше всего на свете я желала вернуть погибших... — Она сделала паузу и закончила: — И перенеслась в прошлое. В тот момент, когда мы с подругой только собирались идти в клуб.

Кристина замолчала, а Богдан переваривал ее рассказ. Нет, он слышал раньше разговоры о том, что несколько вещей, собранных вместе, обладают особым могуществом, но реальных доказательств лично не встречал. Но вот сейчас сидит перед ним живая свидетельница.

Скверна и так встречается не часто, а чтобы у одного человека было две-три вещи — крайне редкий случай. Поэтому и переполошились Магистры из-за Евы, женщины Хана. Существует поверье, что собранный, полный костюм из скверны повергнет мир в хаос и приведет к апокалипсису. А Савицкий собирал вещи, веря, что они излечат Эвелину, и ведь он говорил, что нашел упоминания о том, что несколько вещей вместе обладают особыми возможностями.

— Я понимаю, что это звучит невероятно. Расскажи мне кто такое, и я бы первая направила его к психиатру, но это правда, — невесело усмехнулась Кристина.

— Я так понимаю, что в клуб вы не пошли, и мы не познакомились. Почему, кстати?

На мгновение она замялась, а потом ответила:

— Так как меня перенесло именно в этот момент, я решила, что это поворотная точка, чтобы изменить будущее.

— Ладно. Только я не понял, как во всем этом замешан Кристоф. Ты писала, что он заодно с Арсеньевой, но теперь говоришь, что ее люди его убили.

— Арсеньева призналась, что хоть он и из Ордена, но они были полезны друг другу и сотрудничали. Своих людей назвала идиотами. Насколько понимаю, избавляться от него она не планировала. В общем, вот и вся история.

Богдан догадывался, что это очень сокращенная версия. И пусть рассказанная история звучала неправдоподобно, он склонен был в нее поверить. Просто нарочно такое не придумаешь. Давить и выяснять подробности не стал, его больше интересовало другое.

— Хорошо. Расскажи, как к тебе попали вещи?

Вопрос явно не понравился, и еще до того, как она ответила, Ковальский понял, что соврет.

— Неважно. На улице нашла.

Богдан скептически посмотрел на Кристину, но она лишь упрямо вскинула подбородок.

— На остановке. Год назад. Я просто не пошла туда.

— И почему я должен тебе верить? Скверна как наркотик, сначала вещи надевают лишь иногда, а потом на них подсаживаются и носят не снимая.

Он сверлил девушку подозрительным взглядом, но она подалась к нему и тихо произнесла:

— Я видела, как из-за них умирали люди: подруга, мой любимый, другие. Видела, что творила одержимая ими и как вел себя Кристоф, хотя он из Ордена. Как по мне, это слишком дорогая цена за обладание ими. Я получила свой второй шанс, и в этой жизни к данным тряпкам и близко не подойду!

Интуиция подсказывала, что Кристина не врет, но он не верил в версию с остановкой. Поэтому перестал давить и сменил тон, давая понять, что они заодно.

— Если ты понимаешь, что их влияние пагубно, то почему защищаешь тех, у кого они остались?