Роза в цвету

Повернувшись спиной к озеру и горам, она искоса посмотрела на Дункана; вид у нее был задумчивый.

– Должна сказать, что меня очень удивил ваш выбор – Кларисса кажется очень холодной, очень сдержанной. Она совсем не похожа на женщину, за которой, как мне кажется, вы стали бы волочиться.

Дункан не ответил, и она рискнула мельком взглянуть на его лицо; его непроницаемый взгляд был устремлен на нее. Ей показалось досадным, что он совершенно спокоен – не то чтобы совсем расслаблен, но явно владеет собой, и маска хозяина поместья плотно сидит на его лице.

И она проговорила, подпустив в свой голос насмешливого удивления:

– Мне почему-то казалось, что дамы, которые вам по вкусу, обладают немного большей пылкостью.

– Да, дамы, которые мне по вкусу, обычно обладают пылкостью.

Это равнодушное сообщение четко показало, что он не желает, чтобы его вывели из равновесия; Роуз сразу же изменила тактику.

– Право, – сказала она, придвигаясь к нему и понизив голос, – мне хочется отдаться вам на милость. – И, слегка улыбаясь, она подняла на него глаза. – Обрести ваш опыт.

– Мой опыт? – удивился он.

Она улыбнулась шире.

– В делах… любви. – Она отвела взгляд. – Мне хотелось осведомиться о ваших догадках – вы же опытный человек.

– О моих догадках?

– Да. О том, какие мои стороны могут вызвать обожание у Джереми. – Теперь они стояли почти совсем рядом, и Роуз улыбалась дружески и в то же время маняще, вызывающе. – Мне хочется узнать, что во мне, по вашему мнению, может показаться мужчине наиболее соблазнительным.

Ее глаза не блестели – они как бы тлели. Дункану стоило больших усилий удержаться и не позволить охватившему его напряжению высказаться во взгляде или в движении. Роуз была прозрачна, как вода; она что-то задумала, но он не мог понять, что именно. Он понимал только, что она искушает его. К счастью, он умел держать себя в руках. Они находятся на открытой террасе, а не в библиотеке; в двадцати футах от них расположился целый сонм его родственников, ее отец, и предполагаемый жених, и его предполагаемая невеста со своими родителями. И в любую минуту может вернуться Пинквик с шалью. Роуз понятия не имеет, как соблазнять. Он ее научит – но не здесь и не теперь.

– Я считаю недопустимым высказать предположение о том, что кажется привлекательным Пинквику.

Роуз одарила его пылким взглядом.

– Нет, какие-то идеи у вас есть – вы ведь сказали. – Она наклонилась, запах ее духов окутал Дункана, она стояла совсем близко. – Так что же? Глаза? Губы? Тело?

Все это и еще много всякого. Но Дункан не хотел спускать с цепи своих демонов. Он живо вспомнил тот единственный раз, когда пустил в ход в отношении Роуз физическую силу; ему было четырнадцать лет, он сделал это в ответ на ее очередную насмешку. Вместе с двумя своими друзьями из Итона он отправился погулять в лес, Роуз увязалась за ними, немилосердно нахальная, как всегда. Одна из ее насмешек задела его за живое; он развернулся и врезал ей по уху. Удар был не сильный, но она упала – больше от потрясения, чем от удара. Тогда-то он, к своему великому ужасу, и обнаружил, что Роуз плачет не так, как другие девчонки. Лицо ее не скривилось, она не завопила; глаза ее молча наполнились влагой, а потом по щекам потекли слезы. Она лежала, приложив ладонь к уху, и слезы катились и катились – и в глазах у нее, на ее лице было такое выражение, которое просто убивало его.

Он опустился перед ней на колени, бормоча несвязные извинения, пытаясь неловко утешить ее, – и все это на глазах озадаченных приятелей.

После этого он поклялся, что никогда больше не поддастся соблазну; он никогда больше не применит физическую силу в ответ на ее насмешки.

Он посмотрел ей в глаза – они были теплого коричневого цвета, манящие и зовущие – и твердо напомнил себе, что достаточно силен и в состоянии выдержать любую ее выходку.

Она придвинулась еще ближе, и теперь ее груди касались его фрака, слегка прижимаясь к его груди; ее бедра касались его ног. Она подняла руку и положила ему на грудь ладонь с растопыренными гибкими пальцами, ее карие глаза блестели уже не насмешливо – в них мерцал настоящий соблазн.

Ладонь жгла его сквозь тонкую ткань рубашки; Дункан вздрогнул.

– Вы же знаете, – прошептала она, и ее шотландский акцент прозвучал как нежная ласка. – Так скажите же.

Он заглянул ей в глаза и отбросил всякую осторожность. Нужно положить конец ее игре, Роуз доведет его безумия. Снова доведет. И, сбросив свою личину бесстрастности, он спросил.

– Что вы задумали?

Его отрывистый голос произвел желанное впечатление. Роуз прищурилась и отодвинулась, и Дункану страшно захотелось опять привлечь ее к себе, ощутить рядом с собой ее теплое дыхание.

Она всмотрелась в его глаза, всмотрелась в лицо и нахмурилась. Ее вылазка ни к чему не привела; он, кажется, непроницаем для ее насмешек, ее колкостей – не чувствителен ко всему, что бы она ни сделала. Конечно, никакого опыта в соблазнении у нее не было, но неудача тем не менее сильно раздражила. Роуз сердито окинула взглядом его высокую фигуру – всю, до кончиков ботинок, потом медленно проделала обратный путь вверх. И, добравшись до лица, покачала головой.

Ни малейшего намека на напряжение, которое ей хотелось вызвать. Об этом-то ей и хотелось узнать – об этом странном напряжении, которое передавалось и ей, сжимая нервы, вызывая ощущение покалывания по всему телу, она могла назвать это чувство разве что волнением.

Она встретилась с Дунканом взглядом – его глаза в лунном свете казались хрустально-твердыми – и с огорчением вздохнула.

– Ладно, мне хотелось понять, что это было… что на вас нашло тогда, в библиотеке. – И поскольку мгновенной реакции с его стороны не последовало, она уперлась пальцем ему в грудь. – Что вызвало у вас такое напряжение. – Она провела пальцем по литому мускулу его плеча и попыталась нажать на него. – Что это было такое… мне показалось, что вы хотите меня съесть!

Дункан не застонал только потому, что зубы были плотно сжаты.

– Эту странную реакцию, – сообщил он сквозь стиснутые зубы, – можно полностью описать словом женского рода из шести букв с мягким знаком на конце. – Тут он вдруг понял, что говорит, и быстро добавил: – Это п-о-х-о-т-ь.

Роуз широко распахнула глаза.

– Похоть? – наконец выговорила она. – Это похоть?

– Вот именно – всепоглощающее желание уложить вас, лучше всего голую, в свою постель. – Он проигрывал сражение, поводья выскальзывали из рук. Все тело было напряжено и охвачено жаром. Широко распахнутые глаза Роуз не помогали. Он указал пальцем на ее нос: – И незачем напускать на себя такой изумленный вид – вы чувствуете то же самое.

– Вздор! – холодно возразила она и устремила взгляд куда-то за его плечо, потом капризно пожала плечами. – Мне просто стало любопытно…

– В этом я не сомневаюсь.

– Не более того.

– Ложь.

Он произнес это мягко, насмешливо, и она снова взглянула на него.

– Я не хочу… не хочу, чтобы вы вызывали у меня похоть.

С этими словами она попыталась обойти его; Дункан вытянул руку, чтобы остановить ее.

Роуз этого не заметила, и в результате ее левая грудь оказалась прямо в его правой ладони.

Дункан не задумываясь обхватил этот теплый холмик.

Колени у Роуз обмякли.

Он поддержал ее, привлек к себе. И почувствовал, как глубокое содрогание прошло по ее телу. Она сдалась, охваченная желанием. Он не убрал руку, он провел пальцем по теплому телу, нашел сосок.

Дункан услышал, что Роуз задышала прерывисто, почувствовал, как нарастает в ней желание; еще мгновение она продержалась, а потом припала к нему, упираясь лбом в его ключицу.

– Не нужно.

Это прозвучало совершенно неубедительно.