Рождение сверхновой

Массивный могучий Клод опускает глаза. На него никто не смотрел, кроме директора, однако он попадает в центр неявного всеобщего внимания.

— Ну… я увидел, что она в наручниках, и отнёс её к категории опасных нарушителей, — мямлит Клод.

— А то, что она улыбается, что это юная и очень милая девушка, ты не заметил? Или как раз на таких любишь нападать?

Багровеющий Клод молчит.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — директор не собирается останавливаться и кого-то щадить, — Один красавец-мужчина набрасывается на юную девушку, а другие галантные красавцы молча за этим наблюдают.

— Немного не так, господин директор, — несмело замечает Робер, тот самый напарник Триаля, — Старший констебль Триаль загородил задержанную от Клода и отвёл её в сторону.

— Поаплодируем старшему констеблю Триалю, — директор лениво изобразил хлопки ладонями, — что дальше?

— Как обычно, господин директор, — отчитывается лейтенант Камбер. Бегемотообразный Альфред Лафар стоит рядом с директором. По другое плечо находятся два помощника директора.

— Обыск и опись изымаемого имущества, — продолжает Камбер, — проводили Мари Аньяк и Полина Вейль. Ничего запрещённого обнаружено не было, никаких протестов от задержанной не поступило, всё изъятое возвращено в целости при освобождении.

— У-г-х-м, как всё хорошо-то! — восхищается директор. Несмотря на тон, он знает, что это правда. Агдан не выдвигала обвинений по поводу обыска и изъятия вещей.

— А кто же тогда её заказ из кафе украл? Я хочу, чтобы вы прочувствовали всю глубину дерьмового колодца, на дне которого оказались. На полицейской станции, в окружении стражей закона и правопорядка, один из этих стражей совершает мелкое воровство… кто это сделал?!

Лейтенант мрачно оглядывает ряды понурившихся сотрудников, тычет пальцем.

— Николя! Это же твои шуточки, — лейтенант не спрашивал, — Шаг вперёд!

С опущенной головой полицейский обречённо делает шаг.

— Наверное, ты, Николя, позавчера прибыл из какого-нибудь Заира и до сих пор умираешь с голоду, — предполагает директор, — Я как-то теряюсь в догадках, по какой ещё причине можно стащить какую-то паршивую пиццу у задержанной?

Николя молчит.

— Надо бы купить тебе пол-центнера пиццы и заставить всё сожрать, пока ты, ублюдок, не лопнешь, — зло предлагает форму казни директор.

Николя молчит.

— Лейтенант, ты сразу показал пальцем на Николя, — вдруг понимает что-то директор, — Почему ты сразу не пресёк.

— Когда мы закончили с допросом, я нашёл Николя, но он уже начал есть, — докладывает лейтенант, — не мог же я обкусанную пиццу ей отдавать? Я сделал новый заказ, но задержанная уже легла спать, мы отдали ей всё утром.

— Почему же она говорит, что её обокрали? — вкрадчиво спрашивает директор. Лейтенант смущается.

— Девушка отказалась, сказала, что заказывала совсем другое. Всё отдала соседке по камере.

— То же самое купить не догадались? Просто повторить заказ в том же кафе…

Ответить директору никто не успевает. Один из помощников, к уху которого тянется проводок, протягивает шефу телефон.

— Господин министр.

Директор начинает разговор с высоким начальством. Ответы, слышимые окружающим, однообразны: «Да, господин министр», «Я понял, господин министр», «Хорошо, господин министр». И только в самом конце:

— Дайте мне десять минут, господин министр. После этого сразу к вам, — отдаёт телефон помощнику, тот задерживает его, что-то шепчет в ухо.

— Ну, что дорогие мои коллеги? — саркастически глядит на полицейских директор, — Могу вас поздравить. В Южной Корее и Японии вокруг наших посольств начались беспорядки. Местная полиция с бушующими толпами не справляется. Допрыгались, идиоты?!

Директор, выкрикнув последнюю фразу, сжал губы. После тяжёлой паузы подвёл итоги:

— Этих двоих — под арест, — ткнул пальцем в любителя пиццы и любителя распускать руки, обернулся к начальнику станции, — Лафар, обратись к соседям. Не надо, чтобы они сидели у себя. Организуй расследование. А вы, молитесь всем богам, чтобы вас просто уволили.

Кабинет министра ОБ Квебека

18 марта, время 11 часов.

В кабинете его хозяин министр Поль Шайенн принимает директора монреальской полиции Марка Роше. Внимательно выслушивает сухой и толковый доклад, в котором нет и следов экспрессии. Видимо, вся осталась там, на полицейской станции улицы Сен-Лоран.

— Цепочка недоразумений, случайностей и глупостей? — круглое, почти добродушное лицо министра не выражает ни злости, ни раздражения, — Ну что ж, это доказывает, что как ни берегись, а от судьбы не уйдёшь. Про наши посольства и всё остальное слышали?

— Посольства в Корее и Японии? Да, а что там всё остальное? — настораживается директор.

— Да много всего. МИД ноту протеста ждёт, готовит свои, но это всё так… — министр вяло помотал ладошкой, — Замечены начавшиеся волнения среди индейцев. Говорят, что если так грубо обошлись с известным человеком, то можно представить, что делают с простыми индейцами.

Директор морщится, но помалкивает.

— Твоего, как его? Альфреда Лафара придётся снимать, лейтенанта в констебли на соседний участок. Да-да, понимаю, Альфреда жалко, но если не он, то мы с тобой. Весь этот шум кончится, рано или поздно, но дерьма мы хлебнём полной ложкой.

— Надо думать, как выходить из положения, — задумывается директор.

— Идеи есть?

— Как ни странно, мадемуазель Агдан понравился полицейский, который её задерживал. Старший констебль Триаль.

— И как мы на этом сыграем? — министр смотрел скептически и одновременно с надеждой.

— Пока не знаю. Только сейчас об этом парне подумал.

— Компенсацию ей надо платить, а бюджет не резиновый, — вздыхает министр, — ты знаешь, какое у неё состояние? В интернете болтают о каких-то невероятных пятидесяти миллионах долларов. Она что, певица из первого ряда, новая Марион? Почему мы ничего не слышали?

— Кто их знает, сколько они там зарабатывают, — осторожно говорит директор.

— Судя по всему, та ещё штучка. Наш аналитический отдел в недоумении, не могут её психопортрет составить, — опять вздыхает министр, — Одно ясно, сумму компенсации меньше миллиона долларов предлагать нет смысла. И в любом случае, одними деньгами не отделаемся. Знаешь, какие лозунги у протестующих около наших посольств? «Канадцы — вон обратно в Канаду!», но не это страшно. В конце концов, отличить по внешнему виду канадца от американца или европейца они не смогут. Другое плохо. Поток туристов из Азии резко просядет. Канаду будут обходить, как чумную яму. Сначала корейцы и японцы, а потом другие присоединятся. Ты хорошо разобрал, что она журналистам сказала?