Рождение Веры

В эпицентре толпы оказалась, конечно же, Изольда. Она сидела на снегу, скрестив руки на груди, и бурчала насупившись:

— Вы куда меня притащили? Это я должна туда лезть? На эту раскоряку? Да ни за что! Придумали!

В этот момент она чем-то напоминала великовозрастного румяного карапуза. Ещё не хватало сучения ногами по снегу.

— Изольда, мы людей задерживаем. Ты что, первый раз в жизни подъёмник видишь? Не знала, куда шла? — ворчала Вера. Она уже успела пожалеть, что приехала на турбазу. Игнат здесь, а Розке можно было и не открывать дверь. Всё равно ТиР (Тимур плюс Рома) занят. Стрелять глазами и засыпать остроумием некого. Игнат её не интересовал. А тратить драгоценное время на потакание Изольде ей не хотелось. Подругу она любила, но всему есть свой предел.

— Мне канатную дорогу обещали с закрывающимися кабинками, как у Демьяна на даче. А это что? Это трамплин для смертника. Не пойду. Я высоты боюсь, а там и зацепиться не за что. Я свалюсь, кто потом обо мне вспомнит? — упиралась Изольда.

— Что за шум, а драки нет? — неожиданно раздался голос Любы.

— Во, а ты здесь какими путями? Неужто узурпатор твой тебя отпустил? — удивилась Вера. Она гневно махнула рукой на Изольду: — Детский сад, по-другому сказать не могу. Цирк уехал, а клоуна забыли. Изольда, кончай уже публику развлекать. Всё равно на пончик никто не подаст.

— Изольдочка, милая, ты чего? — Люба присела и заглянула в глаза подруги. Как ни странно, страха она не заметила. Что-то здесь было не то. Но решила подыграть: — Тут всё продумано. Если с нами что случится, Демьян с компанией нам памятник из льдины слепит. Представляешь, стоишь ты такая в короне Снежной королевы, а рядом Свят с хвостом и головой волка в руке…

Все дружно прыснули. Знакомство Изольды со Святом — момент незабываемый!

— Демьян, конечно. Как я сразу не догадалась. Это всё он. Этот паршивец давно пытается от меня избавиться: сначала сладкое есть запретил, теперь вот это, — паниковала Изольда. — План. У него план по избавлению от доброй Изольды, которая в жизни никому зла не причиняла, только благо.

— Изольда, тебе нечего бояться. Хочешь, скажу, тебя дополнительной страховкой обеспечат? Никуда ты не денешься. — Игнат протянул девушке руку. — Обмотают цепью вокруг пояса и к тросу приварят, на века, как говорится.

— Меня, и страховкой? Да если полечу, меня ваши верёвочки точно не удержат. Я же большой человек, меня много, я тяжёлая! — не унималась девушка. — И за что там держаться? Тю! За железные прутики? И вот к этим палочкам варить? А если они сломаются? Нет. Не пойду. Катитесь без меня, если жизнь не дорога.

— Может, тогда пойдём прогуляемся? Не оставлять же её одну, — предложила Люба и добавила: — Эх, давно на эту канатку смотрю, а дойти всё никак не удавалось. Видимо, не судьба.

— Изольда, я гарантирую тебе безопасность и удовольствие от поездки, — попытался убедить её Игнат. — Видишь, даже Люба здесь. Надеюсь, что тебя отпустили и мы сейчас не увидим разъярённого Демьяна, спускающегося на вертолёте.

— Каком вертолёте? — не поняла Люба.

— Голубом, с полной кабиной пончиков.

— Две. — Изольда подняла глаза на парня и уставилась, словно гипнотизировала. — И заметьте, не я это сказала.

— Что две, — не понял Игнат. — Две кабины пончиков? Тогда просись сразу, чтобы тебя в кондитерский цех закинули. Чего мелочиться-то?

— Две коробки пышек по четыре штуки в каждой, — воспользовалась случаем Изольда.

— Одну коробку, — торговался Игнат. — И памятник мне нерукотворный, потому как если твой благоверный узнает, то мне точно выдадут две лыжи на левую ногу и винтовку с запаянным дулом.

— По рукам. — Изольда хлопнула себя по ляжкам, встала, отряхнулась от снега и решительно двинулась вперёд, обогнав подруг, словно и не было приступа паники и возмущения тоже не было. — Чего тормозитесь? Звали, звали, а теперь позади тащатся. Граждане-товарищи, расступитесь, детей пропустите! — громко закричала она, пробираясь к калитке. — Мы стояли вон за тем в белой шапочке.

И она указала на мужчину, который уже садился на скамейку подъёмника. Девушка посмотрела, как опустилась скоба. Скамейка дёрнулась, проехала вперёд, и ноги мужчины оторвались от земли.

— Ё-моё, а если лыжи упадут? — задумчиво спросила она.

— Чьи лыжи? — хихикнула Люба. — Мы же без лыж.

— Это я так теоретически. А если бы были?

Народ нехотя расступился. Какой-то мужчина поинтересовался, кто же здесь дети. Изольда резко дёрнула Любу, прижала к своей груди и трагическим голосом произнесла: «Все мы дети Божьи».

— Изольда, ты давно верующей стала? Ты же атеисткой до сегодняшнего дня была, — тихо спросила Люба, которая в бога верила, но без фанатизма.

— Я всегда верила. У меня с ним чисто меркантильные отношения. Я пообещала ему соблюдать десять заповедей, а он мне помогать по жизни.

— Девять, — поправила её Люба и хихикнула.

— Что, одну заповедь упразднили? Это которую же? Учиться, учиться, учиться? — спросила Изольда, подходя к подъехавшему сидению.

Она развернулась спиной, оттопырила слегка попу и со словами: «Эх, не сесть бы мимо стула», грузно опустилась. Сидение тотчас провисло.

Игнат помог Вере с Любой погрузиться в подъёмник и запрыгнул между ними.

— Изольда, у тебя заповеди какие-то странные, — хихикнула Люба, и она начала перечислять.

Изольда загибала пальцы и считала вслух. У неё получилось всего девять.

— Люба, а что, учиться — это не оттуда? Или ты пропустила? Где тогда десятая-то?

— А вот с десятой ты нагрешила так, что индульгенции тебе не положено. Не чревоугодничай. Это не про тебя.

— А я что… Так, перекус. Какое уж тут угодничество? Вот связалась ты со своим Ососовым… Завидно, да, что я такая красивая и видно издалека? Вот застрянем в лесу, что делать будете? Правильно, просить будете: «Изольдочка, милая, обогрей!» А я вам: «Кушать надо было хорошо, а не травку жевать…»

— Ты чего разошлась? От страха, что ли? Ты ж высоты боишься? Или уже отлегло? — с подозрением спросила Вера. — Прям как проповедник.

— Я абстрагировалась. Учись. Полезная суперспособность, — не глядя на подругу, ответила Изольда. — Люба, ты так и не рассказала, как сбежала от своего надзирателя.

— Девчонки, он хороший, — улыбнулась Люба. — Жека сказал, что я рассеянная и мне нужно отвлечься и развлечься. Как здорово! Словно по ёлкам идём.

Она опустила голову и смотрела на склоны гор, поросшие густыми тёмно-зелёными елями, верхушки которых были украшены огромными шишками. Насыщенно-синие тени скользили по склону. Узкой лентой петляла дорожка, по которой неторопливо бежал маленький серый зверь.